– Вполне!
– Ну а мой личный интерес – быть на шаг впереди спецслужб: я так привык работать. Вот для этого Вы мне и нужны.
Последнюю фразу он произнёс в иной интонации, словно подводя черту под нашим негласным договором. В ответ я кивнул и стал выбираться из лимузина.
– К сожалению, моё время истекло, – произнёс он скороговоркой, наблюдая за моими телодвижениями. – Прошу прощения – дела! – и он протянул мне руку.
– Привет английскому послу! – не удержался и съязвил я напоследок. Рождественский на мгновенье задержал мою руку в своей и, пристально глядя в глаза, произнёс. – Передайте Баринову: пусть прекратит подозревать меня во всех смертных грехах.
– Он не в курсе наших с вами взаимоотношений, – уверенно солгал я, и ни единый мускул не дрогнул на моём лице.
– Не надо лукавить, полковник! Я не наивный юноша, чтобы поверить в то, что на встречу со мной Вы явились без санкции своего начальника. Так и передайте ему, что сегодня мы с вами играем в одной команде – команде Президента.
Глава 8. Гость из Страны Теней
С юных лет я часто вижу один и тот же сон: я ползу по вертикальной стене, и нет ей конца. Мои движения легки, уверенны, и мышцы охотно отзываются на приказания мозга – ухватиться за выступ, подтянуться, найти опору и поставить на неё ногу. И так без конца! Мне не страшно, даже интересно: а что же там, за стеной? Подогреваемый любопытством, я, не чувствуя ни усталости ни страха, карабкаюсь по бесконечному сложенному из необтёсанных валунов ограждению. Наконец где-то в небесном мареве начинает смутно вырисовываться край поистине сказочной стены. Однако я почему-то не чувствую радости и, чем ближе окончание странного марафона, тем сильнее на меня наваливается усталость и безразличие. Мне уже не хочется ни знать, ни видеть, что скрывается за каменной оградой, и я всё медленней переставляю ноги и цепляюсь за валуны.
Заканчивался сон всегда одинаково: допустив ошибку, я срываюсь со стены и лечу в бездну.
Нельзя сказать, что сновидение меня преследует, но накануне важных в жизни событий посещает с завидной регулярностью. С годами я стал замечать, что чем старше я становлюсь, тем ближе подбираюсь к краю каменного забора. Последний раз, перед тем как сорваться вниз, я успел пальцами коснуться последнего валуна.
Сон в эту осеннюю ночь не был исключением: я снова сорвался вниз, как только коснулся пальцами края неотёсанного валуна.
После пробуждения я не стал валяться в постели и гадать, что пророчит странное сновидение, а отправился в ванную комнату, где с наслаждением принял контрастный душ. Кровь по венам заструилась быстрее и настроение, несмотря на осеннюю хмарь за окном, заметно улучшилось.
– Не всё так плохо! – сказал я сам себе. – Я снова в Москве, меня повысили в звании, наградили орденом, а то, что сон пророчит значительные в жизни перемены, то чему быть – того не миновать!
Оторвавшись от чашки с кофе, я машинально посмотрел в окно: где-то там, в предутреннем сумраке, в неведомом мне уголке Москвы, копошился таинственный и зловещий Таненбаум. Почему-то мне он представлялся в образе огромного мерзкого паука, плетущего чёрную, как ночь, и ядовитую, как плющ, паутину.
Дальнейшему составлению психологического портрета преступника помешала соловьиная трель сотового телефона: именно на эту мелодию я настроил звонки от незнакомых абонентов. Я откинул крышку телефона и, прежде чем ответить на звонок, взглянул на фосфоресцирующие в утреннем сумраке электронные часы. Было ровно шесть часов утра.
– Слушаю Вас, – сухо бросил я в телефонную трубку, так как номер вызывающего был незнаком.
– Привет! – задорным мужским голосом поздоровалась телефонная трубка. – Ты дома?
– А где я могу быть в шесть часов утра? – задал я встречный вопрос, лихорадочно гадая, кому принадлежат такие знакомые и в тоже время хорошо забытые обертоны мужского голоса.
– Да мало ли где! – продолжил неузнанный собеседник. – Может, уже на службе, или ещё на службе – как тебе больше нравится, а может и в ночном клубе.
– Я никогда не сижу в клубе до рассвета, поэтому в настоящий момент дома, – недовольно фыркнул я.
– Чудесно! – обрадовался собеседник. – Я сейчас к тебе подъеду.
После странного обещания диалог оборвался. Я взглянул на часы: разговор занял не больше минуты, и самое неприятное в сложившейся ситуации было то, что я так и не понял, кто сподобился посетить меня в шесть часов утра.
– Странное время для визита, – пробормотал я и стал готовиться к приходу гостя.
Гость не заставил себя ждать. Через полчаса дверной звонок в прихожей коротко звякнул, и на пороге квартиры появился Игорь Сафонов – мой одноклассник, которого я не видел пятнадцать лет.
С первого взгляда я понял, что годы пошли Игорю на пользу: из типичного прыщавого «ботаника» он превратился в брутального красавца-мужчину со спортивной фигурой и приятным открытым лицом, покрытым чужеземным бронзовым загаром.
– Судя по одежде и по загару, на Родине ты недавно, – сказал я вместо приветствия, окинув его внимательным взглядом. Это была мелкая месть за ранний визит, от которой я не мог удержаться.
– В точку! – улыбнулся Игорь, и я отметил, что над его зубами трудился не московский дантист. – Я только что из Шереметьева.
Я отступил в прихожую, и школьный приятель наконец-то перешагнул порог квартиры. После этого мы, как водится, обнялись и радостно похлопали друг друга по плечам.
– Раздевайся! – сказал я, доставая из гардероба «дежурные» тапочки. – Сейчас я тебя кормить буду, правда, не знаю, чем! Твой визит для меня полная неожиданность.
– Не напрягайся! – снимая плащ, посоветовал ранний гость. – Чашка кофе и бутерброд с «докторской» колбасой подойдёт.
– С «докторской»? – подчёркнуто удивился я. – Ну теперь-то я вижу, что ты соскучился по Родине!
– И по Родине, и по колбасе, – ответил Игорь, радостно потирая руки.
– Может, коньячка армянского, так сказать, для блеска глаз?
– Если граммов по пятьдесят, не откажусь, но ведь тебе сегодня ещё на службу.
– Может, да, а может, и нет, – неопределённо ответил я и полез изучать содержимое холодильника.
Через час мы с Игорем допивали бутылку «Арарата», который закусывали лимоном и бутербродами с «докторской». Планируемые пятьдесят граммов «для блеска глаз» обернулись полновесной бутылкой и задушевной мужской беседой.
– Ты вообще откуда? – задал я гостю вопрос, когда в голове возникла приятная тяжесть, а в душе – невероятная лёгкость.
– Если ты имеешь в виду это, – и гость коснулся пальцем загорелой щеки, – то это из Малайзии, я там целых три недели местный филиал инспектировал. А если имеешь в виду, где я зарабатываю деньги, то я самый настоящий «белый воротничок»: у меня своя посредническая фирма.
– Наверное, зарегистрированная где-нибудь на Сейшельских островах?
– Правильно! – удивился Игорь. – Именно там, а филиалы разбросаны по всей Азии.
– Да ты, оказывается, не «белый воротничок», ты настоящая «акула капитализма»!
– Если судить по годовому обороту фирмы, то ты прав: я действительно обеспеченный человек, даже по меркам западного мира.
– Неужели миллионер? – искренне удивился я.
– Миллион – магическое для россиян число! – усмехнулся одноклассник и по совместительству капиталист. – Рубикон, после которого жизнь окрашивается в радужные тона! Да ничего подобного! – навалился грудью на стол ударник капиталистического труда. – Вот у меня этих миллионов… несколько! Причём не в рублях, а в твёрдой валюте.
– В юанях, что ли? – рассмеялся я.
– Зря смеёшься! – фыркнул Сафонов. – «Китайский дракон» только поднимает голову, а вот когда придёт время и он встанет на крыло…
– Тогда от «американского орла» полетят перья! – перебил я напыщенный спич гостя и с сожалением покрутил в руках пустую бутылку. – Может, продолжим?
– Нет! – закрутил головой Сафонов. – Достаточно!
– Достаточно для чего?
– Достаточно для хорошего разговора и чтобы не испытывать неловкости после долгой разлуки.
– Ты прав, дорогой товарищ! Кстати, а куда ты исчез сразу после выпускного?
– Ой, лучше не спрашивай! – махнул рукой Сафонов. – Да и что было – то быльём поросло!
Мой школьный друг явно что-то недоговаривал. Ещё в школе за ним водилась одна странность: Игорь мог найти общий язык и с зубрилой-отличником, и с местной шпаной. Причём он никогда ни под кого не подстраивался, а умудрялся найти для каждого нужные слова и нужную интонацию. К выпускному классу круг знакомых у Игоря был необычайно широк, но при этом у него не было ни одного близкого друга. Ещё Сафонов славился в школе склонностью к иностранным языкам, которыми в рамках школьной программы овладевал легко, и так же легко использовал знания на практике, когда, выдавая себя за студента-иностранца, пытался пройти в инвалютный ресторан.
В конце выпускного вечера, когда весь наш 10 «В» класс над Москвой-рекой встречал первый рассвет своей взрослой жизни, Сафонов куда-то пропал. Все мы отлично помнили, что Игорь вместе со всеми получил аттестат, потом наравне со всеми пил шампанское и гулял по ночным московским улицам, а потом куда-то пропал. И вот через пятнадцать лет, будучи состоятельным бизнесменом, он прилетает из Малайзии, и прямо с самолёта едет ко мне на мою новую квартиру, адреса которой я никому из одноклассников не давал, и в «Моссправке» его не добудешь.
– Кстати, а как ты меня нашёл? – невинным тоном осведомился я.
– Сорока на хвосте принесла. У тебя кофе есть? Я бы от чашечки чёрного с одним кусочком сахара не отказался.
– Какая такая сорока? – не отставал я.
– Ленка Вартанян. Помнишь её?
Худенькую армянскую девочку из параллельного класса с огромными выразительными глазами и напоминающий мелкий каракуль черными волосами я помнил хорошо. Вартанян всегда ходила в джинсах, и со спины её можно было принять за курчавого мальчика, вследствие чего успехом у противоположного пола Ленка не пользовалась, но это не мешало ей быть непременным