овном состояла из преступлений и мелких правонарушений, находящихся в юрисдикции доблестных полицейских.
Неожиданно моё внимание привлекло сообщение об очередном несанкционированном митинге в центре Москвы. Чутьё подсказывало мне, что это рядовое событие должно представлять для меня профессиональный интерес, поэтому я запросил у дежурного офицера справку о задержанных во время проведения митинга. Предчувствие меня не обмануло: среди перечня привычных Ивановых, Петровых и Сидоровых в глаза бросилась германская фамилия с аристократической приставкой «фон».
Эссенция фон Люфт была задержана за оказание сопротивления сотрудникам правоохранительных органов и хулиганские действия, выразившиеся в публичном обнажении своих половых органов и нецензурной брани, направленной в адрес тех же сотрудников. Обладательнице фамилии старинного немецкого рода грозило пребывание в местах не столь отдалённых сроком от двух до шести лет.
К этому моменту я уже знал историю Эссенция фон Люфт, урождённой Эльвиры Колобковой. Говоря протокольным языком, гражданка Колобкова родилась и до двадцати лет проживала в городе Москве, в семье работников театра оперетты. Мать, Колобкова Эмма Аристарховна, заведовала музыкальной частью, а отец – Колобков Геральд Лактионович – трудился в бухгалтерии.
Однако сухие строчки биографии «объекта» разработки меня не устраивали. Хотелось самому убедиться в том, что утверждала короткая аналитическая справка, благо повод имелся.
Не откладывая решение проблемы в долгий ящик, я созвонился со следователем, которому начальство отписало уголовное дело, возбуждённое по признакам ч. 2, ст. 213 УК РФ (хулиганство) в отношении гр. Эссенции фон Люфт. Мне повезло: Следственный комитет ещё не проявил интереса к личности лидера сексуальных неформалов, поэтому уголовное дело находилось в полиции. Следователь – пенсионного возраста женщина с усталым лицом и проницательным взглядом – мельком взглянула на моё служебное удостоверение и кивнула головой:
– Понятно! От меня-то Вы что хотите?
– Хотелось бы побеседовать с подследственной, да и материалы уголовного дела посмотреть не помешает.
– Дело я Вам покажу, хотя какое там дело – пару протоколов допросов, характеристика, медицинское освидетельствование, да обложка!
– Она что, при задержании травму получила?
– Травму? Нет, травмы не получила, так… пару-тройку кровоподтёков омоновцы оставили на память.
– За что?
– За дело, чтобы голую задницу представителям власти впредь не показывала!
– Простите, что-то я Вас не совсем понял.
– Да всё Вы поняли! – криво усмехнулась следователь. – Вы просто поверить не хотите. В общем, когда её пытались задержать, она визжала и царапалась, как кошка, а когда поняла, что силы неравны, и ей одна дорога – в кутузку, вырвалась из рук полицейских, нагнулась и задрала подол, а нижнего белья на ней, как Вы успели догадаться, не было! Ну, ребята после этого и всыпали ей ума в «задние ворота».
– И что в перспективе?
– В перспективе от двух до шести, если не пойдёт на сотрудничество со следствием.
– А если пойдёт?
– Это на усмотрение суда, но по опыту могу предположить, что при полном раскаянье в содеянном, наличии хорошей характеристики с места жительства, как ранее несудимая, может отделаться двумя годами условно.
– Обвинение ей предъявлено?
– Экий Вы быстрый! Я ещё не все доказательства исследовала, характеризующий материал не собрала, заключения судебно-медицинской экспертизы нет, да много чего нет! Возьмёте дело, сами увидите.
– Когда я с ней смогу побеседовать?
– А когда вызовете, тогда и побеседуете: гражданка фон Люфт отпущена после допроса по месту жительства под подписку о невыезде.
В течение двадцати минут я ознакомился с тощим, как мартовский кот, уголовным делом, выписал себе в блокнот номер сотового телефона и адрес главного фигуранта, после чего вежливо распрощался со следователем.
– И Вам не хворать! – сказала напоследок усталая женщина.
– Пенсия не за горами? – не удержался я от вопроса.
– А что, так заметно? Через два месяца!
– Везёт!
– Кто везёт, на того и грузят! – пошутила следователь.
Для неё понятие субординации оставалось в прошлом, так же, как и вся служба!
Лидера политического движения лиц нетрадиционной сексуальной ориентации «Радуга» я застал по месту жительства – в чистеньком двухэтажном особнячке, из открытых окон которого лилась нежная музыка, и слышались весёлые женские голоса.
– ФСБ? – откровенно удивилась Эссенция, возвращая мне служебное удостоверение. – Вот уж не думала, что моя задница и Вас заинтересует!
– Не скажу, что я, как мужчина, остался бы к Вам равнодушен, но сегодня Вы меня интересуете исключительно как политик. Мы можем где-нибудь спокойно поговорить?
– Пойдёмте на задний двор, – вздохнула хозяйка особняка, – там у меня беседка имеется.
– Я, честно говоря, хотел Вас увидеть не из-за последних событий на митинге, – попытался я успокоить заметно нервничающую женщину, но получилось только хуже.
– Неужели? – с горькой иронией произнесла Эссенция. – Я и Вам нужна в качестве шахматной фигуры?
– Не понимаю, что Вы имеете в виду?
– Да что тут понимать! С некоторых пор у меня такое ощущение, что я не принадлежу себе, а участвую в розыгрыше некой шахматной партии. Скажите честно, Вы тоже хотите использовать меня лично и движение «Радуга» в своих политических устремлениях?
– Вообще-то я хотел познакомиться с Вами, чтобы узнать ваше мнение о лидере Объединённой оппозиции Бориславе Булычёве.
– Знаете, господин полковник, меня уже тошнит от хитромудрых вывертов наших политических лидеров, да и от них самих!
– К Булычёву это тоже относится?
– А чем он лучше других? Такой же политический выжига, как и все!
– Я вижу, любви между вами нет.
– Любви между пидарасом и лесбиянкой не может быть в принципе.
– Вы сейчас о политических устремлениях Булычёва или о его моральном облике?
– Это я о той сучьей ситуации, в которую меня загнали!
– Можете пояснить, кто и зачем это сделал?
– Долго рассказывать, – тяжело вздохнула госпожа фон Люфт. – Вот Вы говорите, что я для Вас интересна, как политик, а я ведь политик поневоле! Мне эта забава нужна, как рыбе ботакс. Сами посудите: какой из меня политический борец? Я по натуре не бунтарь, и вся эта политическая возня мне претит.
– То есть Вы хотите сказать, что лидером политического движения неформалов «Радуга» Вас назначили?
– Именно так!
– Признаюсь: для меня это новость! Я рассчитывал в вашем лице встретить этакую пробивную женщину, которая и коня…
– Про коня не надо, конь – это зоофилия, а я обычная «лесба», которой «светит» пару лет за хулиганство.
– Хотите, помогу с адвокатом?
– А смысл? Всё равно в зону упрячут!
– Не упрячут. Я перед нашей встречей проконсультировался с Аркадием Михалёвым, нашим бывшим следователем, который сейчас на пенсии занялся адвокатской практикой. Так вот Аркадий Павлович говорит, что есть шанс переквалифицировать обвинение на более мягкую статью, и всё дело свести к административному правонарушению.
– Хм, и дорого этот ваш адвокат стоит?
– Если мы с Вами договоримся, считайте, что это дело он будет вести бесплатно, вроде как Вы малоимущая.
– Это я-то малоимущая? – хмыкнула Эссенция и покосилась на свой особняк. – Ну да ладно, пусть будет, так как Вы сказали. И о чём мы с вами должны договориться?
– Вы мне выкладываете всю политическую подноготную Объединённой оппозиции, и особенно меня интересует история Вашего политического взлёта, а я Вам обязуюсь предоставить бесплатного, но опытного адвоката.
– По рукам! Однако мне нет никакого желания копаться в старых переживаниях. Давайте я предоставлю в ваше распоряжение свой дневник, а Вы сами решайте: достаточно там для Вас информации, или нет.
Дневник госпожи фон Люфт, урождённой Эльвиры Колобковой, представлял собой толстую тетрадь в потрёпанном коленкоровом переплёте.
Через пять минут чтения «чужих мыслей» я понял, что дневник вёлся нерегулярно, с большими перерывами и, в общем, бессистемно. Госпожа фон Люфт писала, когда ей было угодно, и о чём угодно: любовные переживания чередовались с описанием погоды и последних модных тенденций, которые в свою очередь были щедро приправлены телефонами «нужных» людей и заметками о том, что предстоит сделать на следующей неделе. Здесь же были списки злостных должников и краткие их характеристики.
После того, как я прочёл последнюю запись в дневнике, в моей голове сложилась следующая картина.
Детство Эли Колобковой отличалось от босоного периода большинства московской детворы. Девочка практически дневала и ночевала в театре, поэтому с юных лет познала тайны закулисной жизни.
Однажды, после празднования удачной премьеры, в тёмном коридоре Эльвиру перехватила Нинель Шахова – ничем не выделяющаяся актриса второго состава, которая и увлекла пятнадцатилетнюю девочку к себе в артистическую уборную.
– Тебе мама говорила, что надо опасаться мальчиков? – с придыханием спросила Нинель, дыша на девочку водочным перегаром.
– Говорила, – растеряно пискнула Эльвира и судорожно сжала коленки, пытаясь таким образом не допустить влажную ладонь пьяной женщины к себе в трусики.
– Правильно говорила! – простонала Нинель, пытаясь преодолеть сопротивление подростка. – Мальчиков, и тем более мужиков, опасайся, а меня не бойся! Мне можно доверять, раздвинь коленки, глупенькая!
Так будущий лидер неформалов впервые познала тайные прелести однополой любви. Встречи с Нинель Шаховой продолжались ещё пару лет, а когда пришло время замужества, Эльвира с удивлением обнаружила, что не испытывает к противоположному полу никакого влечения.
Она пыталась преодолеть себя и после выпускного вечера отдалась симпатичному мальчику из параллельного класса, но стало только хуже. Она с трудом вытерпела десять минут первого в жизни традиционного секса, после чего торопливо побежала в ванную, где её вырвало.