― Дайте-ка я гляну, Павел Андреевич, авось что-то смогу выяснить, ― сказал Никита Сергеевич и подошёл к нему с другой стороны, ― Кажется, я вижу какой-то рычаг.
Он что-то сделал, послышался скрежет, звон металла, капсула заискрилась.
Никита отпрянул, глядя на неё округлёнными глазами.
― Ого! ― воскликнул он.
Мы замерли в ожидании. Капсула даже начала слегка шататься. Искры разлетались снопами. Казалось, что это никогда не закончится, но оно завершилось так же резко, как и началось.
И она снова стояла неподвижно.
― Павел Андреевич, право, я…
― Тихо! ― скомандовал я и подошёл ближе. ― Кажется, именно это и нужно было сделать.
Я чувствовал пульсацию в груди. Эта пульсация ― отражение той энергии, что излучала капсула. Ещё минуту назад я ничего не чувствовал, теперь же энергия била ключом.
Осторожно прикоснувшись к механизму, я понял, что он не опасен. Однако, лёгкая электрическая рябь присутствовала. Она скорее бодрила, нежели наносила вред. Ещё мгновение и дверцы резко открылись. Я аж отпрянул.
Внутри пустота. Пустота в человеческий рост. Неужели она предназначена для человека? Туда нужно зайти?
― Павел Андреевич, ― прошептал Никита, ― мне это совсем не нравится.
― Мне тоже, ― ответил я и обратил внимание не свёрток внутри, ― Что это?
Я взял бумагу и увидел на ней печать мне незнакомую. Молния, ударяющая в человеческий череп. Никита подошёл слева и достал очки.
― Становится всё интереснее, ― тихо произнёс я, раскрошил печать и развернул свёрток.
« Создано Милошем Брадичем с наилучшими пожеланиями для Евграфова Андрея Илларионовича. Пусть силы братских народов, кланов и орденов объединятся!»
Более ничего написано не было.
― Никита, вы что-нибудь знаете о Милоше Брадиче? ― обратился я к своему спутнику.
― Я слышал эту фамилию, ― почесал бороду он, ― Брадич из Сербского королевства, ваш отец неплохо ладил с местными кланами. Они обожали принимать его в гости, на приёмы. Знатные дамы были в восторге от Андрея Илларионовича. Но прям конкретные фамилии… ― он сделал паузу. ― Всё смешалось, Павел Андреевич.
― Вспоминай, Никита! Кто такой Брадич? ― настаивал я.
― О, вспомнил! ― лицо его засияло. ― Он занимался электрификацией, говорят, что его отец создал систему переменного тока, а также…
Он осёкся и посмотрел на капсулу.
― А также катушку переменного тока, ― он замолчал на секунду, ― Именно этими катушками и облеплена наша капсула с верху до низу.
Мы помолчали, осмысляя происходящее.
― Иными словами, Никита, это подарок от друга с дружескими побуждениями и дружескими мотивами, верно?
― В-верно, Павел Андреевич, но к чему вы клоните?
Я снял жакет, картуз и передал их Никите Сергеевичу.
― Ваше Сиятельство, но… ― он вдруг понял, что я задумал. ― Это может быть очень опасно! Давайте не будем торопиться.
Я снял сапоги и залез босиком в капсулу, развернувшись к управляющему лицом.
― Никита Сергеевич, а не было ли где-нибудь поблизости инструкции по применению этой штуковины?
― Нет, Ваше Сиятельство, я не видел. Полно вам, вылезайте, а вдруг с вами что-то случится? ― его голос дрожал. ― Как тогда быть роду Евграфовых, только на вас вся надежда, граф.
― Именно поэтому я и должен рискнуть, ― уверенно ответил я, ― Ну чего вы ждёте? Идите назад и запустите эту штуку снова. Если отец хотел, чтобы я это увидел, значит он хотел, чтобы я это применил.
Он засуетился, не зная, куда деть мою одежду.
― Да бросьте её на пол! ― гаркнул я.
Тот повиновался и забежал назад, едва слышно уточнив:
― Павел Андреевич, вы точно уверены?
― Я никогда ещё не был ни в чём так уверен, ― сквозь зубы произнёс я.
Приказываю створкам закрыться, и они с грохотом захлопываются. На этот раз сработало. Странно. Вероятно, мне нужно было представлять, как именно работает механизм, чтобы оказать на них воздействие.
Гриненко начал орудовать рычагами, что находились позади капсулы. Я слышал скрежет металла, а также звонкие удары рычагов.
Сердце билось так, что чуть не выскакивало из груди.
На секунду я даже подумал, что зря всё это затеял. Вдруг отец не для того здесь оставил эту машину? Вдруг я что-то неверно понял? Превратно истолковал?
Но мысли мои были прерваны искрящимися изнутри катушками. Тьма вокруг внезапно сменилась ярким светом, я зажмурился. Далее я плохо запомнил происходящее.
Смог вновь овладеть собой лишь в тот момент, когда окончательно открыл глаза.
Я стоял на четвереньках, перед глазами деревянный пол цеха. Белая сорочка покрыта серыми и чёрными пятнами. Местами насквозь прогорела. Руки были красными, от них шёл белый пар. Или дым?
Я пока не мог понять.
Дыхание прерывистое. Тело не слушалось. Рядом суетился Никита Сергеевич и что-то говорил, но я не понимал ни слова, потому что в ушах стоял свист.
Что со мной произошло? Зачем я только залез в эту капсулу?
Я поднял голову, когда наконец вернулись силы и мышцы начали вновь подчиняться.
― Павел Андреевич! О, боги, да что же за день такой… Павел Андреевич!
Никита помог мне подняться на ноги. Я тряхнул головой, огляделся по сторонам, но ничего нового не увидел.
― Никита, что произошло?
― Я опустил рычаг, затем другой, всё, как было указано сзади. Именно в том порядке, а затем всё начало искриться, гореть, пылать! Я думал, что загорится весь цех! Потом вы начали кричать! Я думал, что всё, конец, нет вас больше, Павел Андреевич…
Жестом руки я прервал его, нагнулся, опершись на колени и выдохнул. Стало легче. Затем я вернулся в исходное положение, размял шею и сморщился от боли. Кажется, сзади на коже был ожог.
― Как я выгляжу?
Он замялся, как будто не хотел мне говорить.
― Лучше сами гляньте.
Спустя пару минут он откуда-то достал зеркало, и я не мог поверить своим глазам. Меня будто вытащили из ада. Волосы взъерошены, стояли дыбом, лицо покрылось розовыми пятнами. Кожа побледнела. Глаза красные.
Руки все чёрные, словно обугленные. Со страху я начал проверять каждый палец и обрадовался. Все целы, чувствительность не потерялась, моторика в порядке.
Белая сорочка, могла пополнить коллекцию половых тряпок Софьи. Потому что она была прожжена во всех местах, где только можно. Будто меня закидали горящими углями.
Брюки, к моему удивлению, практически не пострадали.
― Катастрофа… ― едва слышно проговорил я. ― А мне сегодня ехать на «Лунную ночь».
― Похоже, придётся пропустить, ― констатировал Никита.
― Пропустить⁈ ― я посмотрел на него так, будто сейчас испепелю. ― Исключено. Я должен быть там сегодня же, чего бы мне это ни стоило.
― Но вы…
― Никаких «но»!
С этими словами я взял в руки сюртук с пола. Отряхнув от пыли, набросил его и надвинул на брови картуз, прикрывая свои растрёпанные волосы.
― Ещё и эффекта никакого не чувствую, ― злобно прошипел я, ― Как будто меня ударило молнией и всё. Не друг нам этот ваш Милош Брадич, коли такие подарки делает.
― Виноват-с, Ваше Сиятельство, но что поделать, ― опустил голову управляющий.
― Вы то здесь причём, Никита Сергеевич? ― вопрошал я.
Но не успел он ответить на этот риторический вопрос, как я продолжил:
― Скажите, а кому мы продаём оружие, производимое на фабрике?
Он широко улыбнулся.
― А это, Ваше Сиятельство, очень хороший вопрос, ― сказал он, ― Дело в том, что фабрика считается несуществующей. И те документы, которые остались в архивах ― устаревшие. Официально мы никому и ничего не продаём.
― Вот оно что…
Управляющий подался чуть вперёд, нагнулся, оглянулся по сторонам, будто кроме нас тут мог оказаться кто-то ещё.
― Но я обязан вам сообщить, как владельцу фабрики, что если бы мы ничего не продавали, то фабрика давно бы закрылась.
― Так, а вот здесь поподробнее.
― У нас действительно есть один неофициальный покупатель, очень близкий к Императору.
У меня сердце застучало быстрее.
― Никита Сергеевич, ну не томите, кто это? ― я чуть ли не подпрыгивал на месте.
― Он предпочитает оставаться неизвестным. Инкогнито. Но этот человек близок к Императору, как никто другой. По сравнению с ним ― Беклемишев всего лишь пешка.
― Подождите секунду, ― прищурился я, ― Откуда вы знаете про Беклемишева?
― Ну как же? ― возмутился Никита. ― Мы с вашим отцом не один год проработали.
― Логично, ― ответил я.
― Так что уверяю вас, покупатель хоть и тайный, но надёжный. Отводит все подозрительные взгляды от фабрики.
Никита Сергеевич огляделся по сторонам.
― Беклемишев очень хочет её себе. Без этой фабрики все его попытки захватить власть ― не увенчаются успехом.
― А он хочет захватить власть? ― опешил я.
― Ну, разумеется.
― У меня последний вопрос.
― Я весь внимание, Павел Андреевич.
― Если фабрику никто не мог найти, то как мы продаём оружие таинственному покупателю?
― Он оплатил всё ещё три года назад, Ваше Сиятельство, ― улыбнулся Никита, ― Все эти три года мы ждали вас. Поэтому скоро он явится за своим заказом, а вы станете главным посредником в этой сделке.
Обратно я возвращался неспешно, обдумывая всё произошедшее. Меня встретил ошалевший Гена, который места себе не находил.
― Павел Андреевич, я вас везде обыскался! Всё поле обежал вдоль и поперёк, где вы пропадали⁈
― Долгая история, ― ответил я, ― В любом случае оно того стоило. Частично.
― Что с вашей сорочкой? ― продолжал недоумевать Терентьев. ― Вас словно молнией ударило!
― Поверь, Гена, ты недалёк от истины.
Мы сели в мобиль.
― Куда прикажете?
― Сначала к цирюльнику, затем в суконный. Нужно привести себя в порядок перед «Лунной ночью».
Гена улыбнулся, кивнул и мы отправились. По пути обратно в Москву я снова уснул от перенапряжения. Как бы двусмысленно это ни звучало. Когда я открыл глаза, мы уже подъехали к цирюльне.