Репутация рода была последним, что меня волновало в этой ситуации. Ведь отец не спроста оставил мне целый княжеский род, на то явно были свои причины. Но на данный момент я был слишком потерян, чтобы думать аналитически.
— Как отреагировали Дарья и Юрий? — первое, что спросил я у Дианы.
— Ну… — Романова поглядела на наручные часы. — Они получат новость с минуты на минуту, поэтому пока сказать не могу.
Я хмыкнул.
— Думаю, они будут слегка расстроены.
— Я убью его! — швырнула в стену стопку бумаг Дарья Громова. — Ублюдок! Это какая-то ошибка! Я буду оспаривать решение моего мужа, документы точно подделаны! Они будут говорить с моими адвокатами, чёрт побери!
Юрий слушал крики матери, сидя за столом и раз за разом перечитывая завещание отца. Он не меньше матери был взбешён — так, как никогда ещё взбешён не был. Эмоции бурлили, уничтожая нервные клетки и вынуждая кровь бежать по жилам.
Отец, старый тупой маразматик, решил перед смертью наложить кучу дерьма у порога родного дома. Слёзы наворачивались на глазах Юрия, но происходило это не столько от ощущения потерянной власти, сколько от обычной человеческой обиды.
Как такое могло произойти? Как такая мысль вообще сумела овладеть разумом отца? Оставить всё человеку, который толком и не знает о делах рода! Это ли не безрассудство и безответственность?
Именно Юрий был истинным наследником, именно он стал примерным сыном для Михаила, который никогда не разочаровывал, придерживался семейных традиций и отстаивал интересы семьи. Он слушал отца всю свою жизнь. Слушал и соблюдал его волю; волю рода!
Но… по итогу получил ножом в спину.
— Не смей опускать руки, сынок, слышишь⁈ — истерично визжала мать. — Не смей! Этот наркоман с самого начала делал всё, чтобы вернуть себе род! Я же говорила всем, но мне не верили! Мы станем его проклятьем, сынок! Пусть только попробует сделать с нами что-то!
Юрий держал лицо кирпичом, но чувствовал, как дрожит подбородок. Слёзы наворачивались на глазах, а в горле образовывался ком.
— Выноси всё ценное, Юра! — крикнула Дарья. — Мы не оставим этому ублюдку ничего! Если не будет нашим, никому не достанется! Пусть всё сгорит, сынок. Пусть люди видят, каким ублюдком оказался его сын-наркоман! Нужно пересмотреть дело по смерти Михаила, я уверена, что этот мерзавец приложил руку к убийству родного отца!
— Закрой рот, — покачал головой Юрий. — Твоя истерика меня раздражает.
Дарья замолкла, губы её задрожали. Она рухнула на диван и глухо заплакала. Юрий взял в руку мобильное устройство и набрал номер человека, который был связующим звеном между знатью и Вольными.
— Да, господин Громов? — раздалось из динамика.
— Организуй нам встречу с главой Центра.
— Сделаю, господин Громов. Хорошего вам вечера.
Глава 16
На следующий день, после визита Дианы Романовой, новость отгремела по всей Московии. Я не был частым пользователем социальных сетей и прочих средств коммуникаций, однако Фируза и Екатерина следили за выходом каждой новостной статьи, потому были в курсе всех событий.
По словам супруги, люди были взволнованны странным решением Михаила Громова. Сделать наследником изгнанного из рода сына мог либо «съехавший с катушек» человек, либо тот, кому угрожали расправой. Мужчина своими действиями не только понизил значимость княжеского рода Громовых в глазах окружающих, но и «саморучно послал на три буквы» все негласные правила, которые запрещают возвращать в род изгнанных детей, даже если те — бывшие наследники.
Но я не был особо заинтересован тем, что думают люди. Обвинять меня в том, что я приложил руку к смерти Михаила Громова как минимум глупо. В это время я жилы рвал, чтобы вернуть Империи земли, а не интриги тут плёл. А что касаемо «съехал с катушек»… меня это не касалось.
Куда более важно было знать другое. Например то, что предпримет Юрий Громов. Парень вспыльчив, импульсивен. А под давлением своей матери и вовсе опасен; он не станет оставлять ситуацию на самотёк, да и рычагов давления после смерти его отца у меня не осталось. Если раньше эти двое знали, что любое нападение на безродных закончится моим ответным действием, то сейчас… им нечего терять.
И первое решение Юрия Громова вошло в силу спустя пару дней после обнародования новости. Фируза всё это время заглядывала в мою мастерскую с крайне высокой периодичностью — чуть ли не каждые два часа. И с каждым визитом рассказывала мне что-то новое.
В один из таких «визитов» она сообщила:
— Мне звонил Аркадий Альбертович, передал, что тебе пришла повестка в суд, — говорила Фируза взволнованно. Женщина все эти дни так и не смогла успокоиться ни на минуту. — Судя по содержанию письма, Юрий Громов обвиняет тебя в том, что ты подделал завещание и был причастен к смерти Михаила. У меня плохое предчувствие, сынок.
Я оставил работу, умылся и присел на кресло с кружечкой чая в руке. Признать честно, ожидал чего-то большего, хотя никто не говорит, что на этом атаки закончатся.
— Это было ожидаемо, — вполне спокойно отозвался я. — Никто не захочет терять власть таким образом. А что касаемо моей причастности… едва ли кому-нибудь станет выгодна моя фигура на посту главы княжеского рода. Разве что мне самому. Но у меня алиби.
— Да, но Юрий Громов же с этими связан, — щёлкнула пальцами госпожа Фируза, вспоминая. — С проклятыми из тумана. Последние люди, с которыми я бы хотела ссориться, это Громовы.
— Благодарю за то, что сообщили об этом, госпожа, — поднялся я на ноги. — Когда заседание?
— В субботу, сынок.
Я кивнул.
— Поможете собраться?
— Конечно, — вскочила она.
На следующий день началась моя подготовка к судебному заседанию. Включала она в себя немногое: подбор соответствующей одежды, стрижка и поиск хорошего адвоката — человека, который не позволит людям со стороны обвинения надавить своим положением. Потому я в очередной раз прибегнул к помощи Аристарха Оболенского; по рекомендации столпа связался с человеком по имени Эдгар Кутузов, и тот не стал отказывать в помощи. По словам столпа, парень был одним из его личных адвокатов — профессионалом своего дела.
Как только я связался с ним, тот попросил встречи. Более того, Аристарх Оболенский прибыл в Московию лично, чтобы предоставить всю документацию, которая защищала меня от обвинения. Адвокат отдал завещание на экспертизу, после чего дал понять, что нужны кадры с места убийства Михаила Громова.
Просьба была выполнена на следующий день, потому как первое, что я сделал — это связался с начальником тайной канцелярии, Сергеем Болконским. Он лично работал над поиском причин смерти Михаила, поэтому по старой дружбе выдал нам пару-тройку улик, которые демонстрировали, что Михаил Громов был убит ментальным воздействием.
В общем, что-то взяли из одного дела, что-то из другого (благо, их было достаточно), а затем всё это связали между собой и получили увесистую папочку, бодаться с которой Юрию Громову было не по силам.
На утро субботы Фируза приняла от портных мой костюм и вручила его мне. Закончив с примеркой одежды, перед поездкой в суд, я навестил Екатерину. Нужно было предупредить её о своём отбытии.
Супруга, между тем, радовала своим прогрессом. С каждым днём Екатерина выглядела всё более живой, улыбалась чаще и всё реже спрашивала у меня о том, сможет ли застать взросление нашего сынишки. Ритм биения её сердца восстанавливался, разгоняя по жилам всё большие (близкие к нормальному) объёмы крови. И меня это лишь радовало; девушка имеет превосходную волю к жизни, что, впрочем, не удивительно с её прошлым.
— Я волнуюсь, Кость, — озвучила свои переживания Екатерина, держа меня за руку. — В прошлый раз Дарья Громова натравила на нашу семью огромный отряд людей и тварей из тумана. Они убили Пантелея Пантелеевича и не понесли за это никаких наказаний. Я боюсь, что такое с нами может повториться.
— Я не позволю ей вас и пальцем тронуть, — решительно заявил я. — А если попытается, сильно об этом пожалеет.
— У тебя ведь нет права отказаться от наследства? — в надежде спросила она.
— Увы, — пожал я плечами. — Пока не выясню, зачем отец принял такое решение, думать об этом не вижу смысла. Важно показывать себя сильным врагу, иначе тот перестанет бояться получить сдачи.
— Ты прав, — согласно кивнула она, сжав мою руку крепче. — Хорошо, Кость, иди. Я поддержу тебя в любом вопросе и буду молиться за всех нас.
Я примкнул губами к макушке супруги, пожал ручку Эраста, обнял Фирузу и вышел за территорию особняка, где меня поджидал автомобиль. Присев внутрь, кивнул адвокату — и наша машина вывернула на дорогу.
— Волнуешься? — спросил он.
— Нет, — невозмутимо ответил я.
В пути с Кутузовым успели обменяться парой слов, относящихся к делу, а когда автомобиль остановился у здания администрации, вместе вышли из машины и направились к главным воротам.
Людей с фотокамерами было настолько много, что от вспышек начинало рябить в глазах. Кто-то подбегал с просьбой «дать интервью», другие попросту называли убийцей, но всё это было лишь помехой. Больше внимания привлёк инцидент у главного входа в здание.
Поднимаясь по широкому крыльцу, я заметил Дарью Громову, которая стояла рядом с Юрием и испепеляла меня взглядом, полным ненависти и презрения. Женщина вытирала платком слёзы и бормотала что-то в микрофон журналиста, пока её сын стоял столбом и не проявлял признаков жизни.
—…он говорил, что ему плевать на наследие Громовых! — краем глаза услышал слова Дарьи Громовой. — Лжец!
Я хотел-было обернуться, но адвокат взял меня за плечо, мотая головой в жесте не реагировать на провокацию. Впрочем, он был прав. Вернув мысли в порядок, я вошёл в здание.
— Константин, — в коридоре встретил меня начальник тайной канцелярии, Сергей Болконский. — Рад видеть в здравии. Хороший костюм.
— Спасибо, — кивнул я, ответив начальнику тайного сыска взаимностью на рукопожатие.