— Я сам потом уберу. Сам уберу, — повторял Эндрю, ведя ее под руку в гостиную и усаживая на диван. — Хочешь чего-нибудь? Чаю? Виски? Или бутылку водки? Или какого-нибудь страшного наркотика? У меня, конечно, при себе нет, но я могу сбегать на угол и купить у наркодилера, если, конечно, тот принимает чеки.
— Нет, спасибо, обойдусь.
Все прахом, думала она. Но почему? Потому ли, что она не стала другим человеком, по крайней мере не в той степени, как мечталось? Потому ли, что позволила Джун, этой балерине-неудачнице, проводить над собой эксперименты? Потому ли, что завтра придется идти на работу и выслушивать непременные соболезнования? Нет, все пошло прахом из-за одного звонка по мобильнику.
— Привет, — радостно проворковала Лиза. — Ну как успехи? Красивые «перышки»?
— Не очень.
Идя из парикмахерской к автобусной остановке, Сэди старалась не обращать внимания на удивленные лица прохожих. Она была даже рада, что Лиза позвонила. Пока она говорит по мобильнику, люди будут думать, что она не просто чокнутая, а чокнутая бизнес-леди.
— Уверена, ты выглядишь потрясающе. Не терпится посмотреть. Кстати, наверное, не следовало бы тебе говорить, я правда долго колебалась, говорить тебе или нет, но…
— Что такое? — Сэди насторожилась. Что это Лиза темнит? Может, хочет сказать, что «перышек» недостаточно и что Сэди нуждается в полной переделке личности, для чего нужно сесть на капустную диету, обновить гардероб и записаться на прием к психоаналитику?
— Знаешь, когда ты в прошлый раз ушла из паба, явился Пирс. Он вернулся, Сэди. Я с ним чуть-чуть поговорила. Он получил повышение и снова работает в Сити.
— Ох… — Вот и все, что могла она сказать. Словно нокаут. Пирс вернулся. И не позвонил ей. Даже не подумал позвонить. Сэди шагала не останавливаясь, глядя прямо перед собой на будку автобусной остановки. Если дойти до будки, все будет хорошо. Там есть скамейка. Только бы добраться.
— Хорошо, что ты так спокойно к этому относишься, — вздохнула Лиза. — Он подонок, Сэди. Не стоит он того, чтобы о нем думать. Ты бы видела эту кикимору, что была с ним!..
— Да, наверно, — пробормотала она.
Нужно было как-то заставить Лизу замолчать: новость была слишком ужасна. Если Лиза скажет еще что-нибудь в этом роде, до остановки ей живой не добраться.
— Я иду домой, но мне нужно зайти за продуктами, — сказала она.
Старайся казаться невозмутимой, приказала она себе. Заполни эфир беспечным лепетаньем, мели всякую чушь, только не дай Лизе вставить ни слова о Пирсе.
— Я рассказывала тебе, что Эндрю бросается в меня продуктами? А то просто раскладывать их по полкам скучно.
— Твой брат — ненормальный.
Удалось! Ей удалось переключить внимание Лизы с Пирса на другой объект. И вот наконец будка. Теперь она в безопасности. И кроме того, подошел автобус.
— М-м, Лиза, связь прерывается, мне надо идти — мой автобус подошел. Завтра увидимся. Пока.
И Сэди нажала «отбой».
Пока-пока-пока, повторяла она про себя, поднимаясь в автобус и устраиваясь на заднем сиденье. До свиданья, до свиданья, до свиданья. Хотя Пирс никогда не говорил «до свиданья». Он даже не сказал «прощай». Он появился в моей жизни внезапно и так же внезапно исчез. «Банк переводит меня в Манчестер» — так он сказал. Он не говорил: я не буду тебе оттуда звонить, не буду приглашать на выходные и, между прочим, вообще не захочу тебя видеть. Равно как не сказал: если ты настолько глупа, что начнешь звонить мне в офис, моя секретарша прикроет трубку ладонью, а на заднем плане ты услышишь мой голос: «Скажите, что я на собрании». Не сказал: я не дам тебе домашнего телефона, на который ты случайно наткнешься в справочнике, когда будешь меня разыскивать. Не сказал: я не буду отвечать на твои отчаянные письма и электронные послания.
«Банк переводит меня в Манчестер. — Вот что он сказал, а потом добавил: — Но я думаю, все как-нибудь устаканится».
Для кого устаканится? Для тебя, Пирс? Чтобы с легким сердцем избавиться от меня после долгих шести месяцев безоблачного счастья?
Не надо об этом, говорила она себе. Подумай о том, что приготовить сегодня на ужин. Пирс вернулся — ну и что? Какое это имеет ко мне отношение? Теперь я снимаю квартиру вместе с Эндрю. Хорошо иметь под боком родного брата. Так что у меня все в порядке.
«Ты бы видела кикимору, что была с ним».
Выйти из автобуса. Дойти до магазина. Купить продуктов. Взять сумки. Сделать вид, что Лиза не говорила этих слов. Выжить. Не развалиться на части из-за того, что разбилось это дурацкое яйцо.
— Сэди, что с тобой? — Эндрю смотрел на нее испуганными глазами.
Она знала, что должна собраться. Но не могла. Слезы катились по щекам, она вытирала их ладонями, а Эндрю смотрел и, кажется, ничего не понимал.
…Пирс познакомился с ней в метро, на станции «Мэншн-Хаус», они стояли рядом и ждали поезда. На платформе собралась толпа, и симпатичный молодой человек слева от нее нервно озирался по сторонам, как будто боялся, что вот-вот появится полицейский, схватит его за шкирку и уведет куда следует. Она невольно стала наблюдать за ним, пытаясь понять, чего он так боится.
Он, должно быть, заметил это, потому что улыбнулся и сказал:
— Когда вокруг такая давка, я почему-то думаю: а вдруг какой-нибудь псих возьмет да и столкнет меня под поезд? Глупо, правда?
— Нет, вовсе нет, — ответила она. — То есть я хочу сказать, вряд ли это так, но я вас понимаю. Есть из-за чего волноваться.
Они так далеко стояли от края платформы, что «психу» пришлось бы взять его в охапку и пронести на руках несколько метров, прежде чем бросить на рельсы, но Сэди об этом тактично умолчала.
— Спасибо, вижу, вы меня понимаете.
Толпа уплотнилась, и его локоть прижало к ее боку. Она не сделала попытки отодвинуться.
— Вы случайно не психиатр?
— Нет, — рассмеялась она.
— Я тоже. Как видите. — Он тоже засмеялся, но, когда динамик объявил, что поезд задерживается, смех перешел в стон.
— Как думаете, может, кого-нибудь столкнули на рельсы? Может, из-за этого поезд опаздывает?
— Не думаю. Они же сказали: неполадки в сигнализации.
— Врут! — Он схватил ее за руку. — Там на рельсах человек, я уверен!
— Может быть, вам будет легче, если вы подумаете о чем-нибудь другом.
— Может быть, — сказал он и прищурился. — Давайте я буду думать о вас.
Через две недели она переехала из съемной квартиры, где жила вместе с подружкой, к нему. А через шесть месяцев он сообщил ей, что его переводят в Манчестер. Все эти полгода она качалась на волнах любви, открывая все новые неизведанные земли. Барометр всю дорогу показывал «ясно». Ничто не предвещало бури. Потом удар — и она полетела в пропасть. Он застал меня врасплох, думала она. Откуда мне было знать, что он и есть тот самый псих, который подкрадется и швырнет меня под поезд? И вот теперь сижу тут на диване и плачу. Год прошел, а я все еще плачу.
— Может, я ненормальная, а, Эндрю?
— Да нет. Ты нормальная.
Он ответил так поспешно, как будто ждал этого вопроса. Она надеялась, что он действительно может что-то исправить — скажет что-то такое, отчего на душе сразу станет легче. Брат с сестрой могли сколько угодно ссориться, поддразнивать друг друга по-родственному, но как только появлялась угроза извне, они моментально бросались друг другу на выручку. Эндрю на миг смутили ее внезапные слезы, но теперь она знала: он сделает все, чтобы ей помочь.
Но она не в силах была рассказать ему про Пирса. Если она расскажет, брат рассердится. Его неприязнь к Пирсу была почти так же сильна, как ее собственные непонятные чувства. Казалось бы, она должна его ненавидеть. Забыть все те минуты, когда она с ним была так сказочно счастлива. Забыть стоило хотя бы потому, что этого требовал инстинкт самосохранения. Пирс унизил ее. Она должна его за это возненавидеть. И ей это удавалось. Иногда.
— Глупости какие! Кто тебе сказал, что ты ненормальная? Лиза сказала? Наверно, она осталась без мужика. Я ее всего один раз видел, но скажу тебе прямо: Лиза без мужика — все равно что футбольный фанат без банки пива.
— Эндрю, — сквозь слезы улыбнулась Сэди, — ты сморозил чушь.
— Но это правда.
— Знаешь, Лиза тут ни при чем. Это… — И вжалась в спинку дивана.
— Это — что?
«Это Пирс. Он вернулся. А вдруг я увижу его на улице? Или в баре? Что мне тогда делать?»
— Это из-за работы.
Эндрю стукнул кулаком по дивану:
— Так я и знал! Говорил я, что работа в Сити не доведет до добра. Что случилось-то? Кто-то из твоих сослуживцев не получил надбавки к жалованью? И устроил из-за этого публичное харакири?
— Нет, конечно. У меня просто была трудная неделя, вот и все. Просто я заработалась. Я устала.
— Удивляюсь я, глядя на твоих работодателей, — продолжал Эндрю.
Сэди могла не сомневаться, что далее последует гневная тирада по поводу Сити. Обычно она начинала возражать, когда он обзывал всех деловых людей презренными яппи, но в этот раз смолчала. Она была рада, что он отвлекает ее разговором.
— Джорджина Харви и Джессика Таннер — современные охотники за скальпами. Нет, я ошибся. Они не охотники за скальпами, это оскорбило бы американских индейцев, их нельзя оскорблять, поскольку они наоткрывали кучу шикарных казино. Нет, госпожа Харви и госпожа Таннер — люди-личинки. Они засланы на нашу планету под чужой личиной. Скажи мне: ты хоть раз видела, чтобы у кого-нибудь из них шла кровь? Ты видела, чтобы кто-нибудь из них укололся или порезался и пошла кровь?
— Эндрю…
— Именно. Ты не могла этого видеть, потому что у них в жилах нет ни капли человеческой крови. Да и жил у них никаких нет. У них есть только… только сок!
Эндрю встал и прошелся по комнате.
— Липкий сок. Сок, который плещется в их телах. Сок, который каждую секунду, и даже во сне, может просочиться наружу и заразить каждого, кто окажется рядом, и тогда из людей получатся сочные бизнес-леди, которые ходят и говорят как обычные люди, только внутри у них — липкий сок, и когда-нибудь они лопнут и затопят этим соком всю планету, и тогда, ясное дело, будет конец све…