— Адрес тот же? — спросила продавщица, которую, как удалось узнать Джессике, звали Дейдре.
— Адрес тот же. Только на этот раз тюльпаны — и одно яблоко.
— Сделаем.
— Спасибо.
Повесив трубку, Джессика живо представила себе Моргана: вот он сидит в своей квартире, перед ним на письменном столе — ваза с тюльпанами, а яблоко… куда он положит яблоко? Хорошо бы на столик у кровати. Она никогда не посылала с цветами карточку, и он ни разу ей не ответил, но то, что он не отвечает, подумала она, уже хороший знак. В конце концов, он же не запрещает ей посылать цветы. При большом желании, она в этом уверена, он мог бы разыскать ее адрес и написать что-нибудь вроде: «И не надейся». Но цветы, каждую неделю новый сорт, и яблоки будут напоминать ему о ней. И этого пока достаточно.
Джессика заглянула в книгу «Дизайн сада», лежавшую перед ней. Она не уставала удивляться, какой близкой и понятной оказалась эта наука. Сады — как люди, которых нужно одеть в подобающий наряд. Каждое время года требовало нового убранства, новых силуэтов, и все элементы должны хорошо сочетаться — как туфли, сумочка и прочие аксессуары сочетаются с платьем. В одних случаях рядом лучше расположить контрастные цвета, чтобы композиция бросалась в глаза, в других — нужно очень осторожно подбирать тончайшие оттенки. Ей нравилось одевать сады — она каким-то шестым чувством определяла, что саду больше пойдет — джинсовый стиль или вечерний туалет.
Я так плохо училась в школе, потому что мне не нравился ни один предмет, подумала она. В Сити мне не нравилось потому, что я не принимала их сленга. А тут — цветы, природа. Это что-то вроде любимых стихов, в которых близка и понятна каждая строка.
Своим новым увлечением она обязана фотографиям, висевшим на стенах у Моргана. После возвращения из Нью-Йорка она часто видела их во сне, они сплетались в калейдоскопические узоры, и с каждым новым узором появлялся новый пейзаж. Ее подсознание продуцировало во сне дизайнерские идеи, а проснувшись, она их прекрасно помнила.
Просидев две недели на прежней должности в конторе «Харви и Таннер», она как-то раз вошла к Джорджи в кабинет и объявила, что увольняется.
— Я решила изучать ландшафтное садоводство. Но фирме буду помогать все равно — буду рекламировать ее на светских тусовках, куда меня приглашают. От «Аскота» до Хенли[9]. Но в обмен на любезность.
— Какую любезность? — спросила Джорджи.
Джессика сразу почувствовала облегчение:
сестра не расхохоталась ей в лицо, не съязвила, мол, сейчас все кому ни лень занимаются ландшафтным дизайном, так что Джессика, осмелев, продолжала:
— Если я окажусь полезной фирме в новом качестве и буду знать о ландшафтном садоводстве достаточно, чтобы начать свой бизнес, ты мне в этом поможешь. Мне нужно будет собрать начальный капитал, ты же умеешь. Если, конечно, ты не против и согласишься мне помочь.
— О чем речь, конечно помогу, — ответила Джорджи. — На самом деле это просто здорово!
Как все-таки важно правильно определить направление, подумала Джессика. Она так долго барахталась на мелководье, и вот наконец нашла свое русло, и как только нашла, ее сознание в корне изменилось. Она теперь знает, как надо говорить, чтобы тебя слушали; с плеч ее словно свалилась огромная глыба страха. Иногда ей казалось, что все это благодаря квартире Моргана, в которой она побывала дважды, но и Анджело тоже каким-то образом поспособствовал. И уж конечно помогла долгая ночь откровений с Джорджи, когда они выложили друг другу все, что накопилось, как два торговца на рынке, совершающие сделку. Короче, Джессика решила больше не отсиживаться в горном кафе на вершине.
Теперь мне для полного счастья не хватает лишь одного, подумала она, переворачивая страницу. Но я работаю над этим. Сею семена.
Эндрю выпроваживал из квартиры подружку, Сэди это сразу поняла. Он делал это молча, но до Сэди донеслось женское «Пока», за которым последовало молчание, быстрый поцелуй, потом дверь открылась и закрылась снова.
Надо бы мне съехать — должна же быть у парня личная жизнь, подумала она, заваривая себе на кухне кофе. Он никогда не просил меня об этом, но время пришло. На прошлой неделе Лиза обмолвилась, что ей нужен второй жилец, поскольку девушка, с которой они снимали квартиру, переезжает к своему приятелю, так что такая возможность есть.
Сэди представила Лизину комнату, забитую баночками с чудодейственными таблетками и лосьонами, полки с рядами тюбиков, щеточек, баночек, карандашиков — для лица, бровей и ресниц. Конечно, с первого взгляда не очень, но со временем она привыкнет. Лиза была так благодарна Сэди за то, что та не раскрыла тайну ее участия в охоте на Моргана Блейна, что наверняка с радостью подселит ее к себе. С ней вполне можно иметь дело, если не слушать ее советов насчет парикмахерской.
— Можно и мне кофейку? — спросил Эндрю. Он был взъерошен и улыбчив.
— Конечно. Надеюсь, Тереза не из-за меня ушла?
— Нет, она побежала в тренажерный зал. Представляешь? В субботу утром!
— Многие так делают.
— Из моих подруг так никто не делал. — Эндрю присел за кухонный стол. — Всем девушкам, с которыми я встречался, передавалась моя сонливость.
— Может, она хочет быть как Деми Мур.
— Деми забыта навеки, если хочешь знать. Я переключился на Пенелопу Круз.
— Давно пора, ее без тебя все давно забыли.
— Бедняжка. — Эндрю вздохнул. — Как мимолетна слава! Кстати, а что ты сегодня вечером делаешь?
— Ничего. Смотрю телевизор.
— Сэди…
— Не начинай, Эндрю. Все хорошо, правда. Моя общественная жизнь скоро наладится, не беспокойся.
— А я беспокоюсь.
— Потому что ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что у тебя есть что-то, чего нет у меня. А не надо, правда не стоит. У меня все в порядке, жизнь прекрасна и удивительна.
Эндрю недоверчиво прищурился, принимая у нее из рук чашку кофе.
— Нет, правда все в порядке.
— Верю, верю.
— Знаешь, я не спрашивала, а теперь можно спрошу? Что случилось с Терезиным приятелем? Она ушла от него до того, как ты позвонил, или она ушла от него из-за тебя, или он от нее ушел?
— Значит, так. — Эндрю облокотился о спинку стула и уселся поудобнее. — Как-то раз у него разболелась голова, он выпил аспирина, но это не помогло. Тогда он пошел к терапевту, и тот, после ряда анализов, направил его в больницу, специализирующуюся на редких тропических болезнях. Никто толком не мог сказать, что с ним такое…
— Ужас какой!
— Да, да. В общем, врачи не могли поставить диагноз, а ему становилось все хуже и хуже. Ему стало казаться, будто он сходит с ума. На самом деле так оно и было: он сходил с ума. И вот в один прекрасный день, устав от анализов, он сбесился и напал на врача.
— Не может быть.
— Может. Он хотел задушить врача, но медсестры оттащили его.
— Ужас какой!
— Согласен. И поэтому его привели в суд и осудили. Но по пути в колонию тюремный фургон врезался в мотороллер, вылетел на обочину, и он бежал. Он прыгнул в Темзу и попытался переплыть на другой берег, но шальная белка напала на него на берегу. И он скончался.
— От укуса белки! — Сэди швырнула в него недоеденным бутербродом. — Не могу поверить! Не могу поверить, что так долго слушала тебя и не раскусила. Свинтус.
Подобрав с пола кусок хлеба, Эндрю бросил его обратно, целясь в нее.
— Ты и правда стала туго соображать, Сэди. Работа в Сити портит тебе мозги. Ох, — он встал, — надо что-то делать с собой. Раз Тереза ходит в тренажерный зал, тогда я займусь спортивным бегом и тоже буду ничего. Я же не жирный, я лишь немного толстоват.
— Ты хочешь бегать? Эндрю Хокс собрался бегать? Ущипните меня, я вижу сон!
— Это не сон. — Он постоял на пороге, улыбнулся, развел руками. — Что я могу сказать? Первая любовь.
— Первая любовь, — вспомнилось Сэди, — сражает наповал.
Нельзя сказать, что она только и делала, что думала о Джентльмене, но и забыть его она не могла. Как тут забудешь, если у тебя на руке его часы? Но о нью-йоркских приключениях старалась не вспоминать, просто сложила все воспоминания в дальний угол памяти и старалась часто туда не заглядывать. Ведь это бессмысленно.
Обратный перелет через Атлантику, после того как они с Джорджи и Джесс опустошили мини-бар в ее номере, а потом сделали то же самое в двух других, был сущим кошмаром. Джессика и Джорджи горячо обсуждали каждую деталь своих встреч с обоими Морганами, потом обсудили поход в издательство, ленч с Анджело Брауном и возвращение в город, когда они рассказали о «Проекте икс». Всю дорогу до аэропорта Кеннеди они причитали, что потеряли своих единственных и неповторимых. В ожидании посадки они покатывались со смеху, пересказывая друг другу разные нелепые ситуации, в которых каждой из них довелось побывать, а потом, в самолете, начали все по новой, то есть повторили все сказанное в гостинице, всплакнули, утерли слезы, посмеялись, лишь изредка отвлекаясь, чтобы поинтересоваться, как дела у Сэди.
Хоть Сэди и напилась так, как давно, еще со студенческих лет, не напивалась, она запомнила каждое слово, сказанное в этом десятичасовом говорильном марафоне. К моменту, когда они приземлились, ей казалось, что она знает эту парочку лучше, чем самых близких друзей детства. А что будет, когда они после этой ночной гулянки соберутся в офисе, страшно было представить. Джорджи с самого начала предупредила, что на тот вечер освобождает ее от служебных обязанностей, но разве смогут они после всего, что было, относиться к ней по-прежнему? Она представила себе, как они приглашают ее к себе на обед или берут с собой на вечеринку — неизвестно, пойдет она или нет. Лиза бы ее не поняла.
Это ужасно, подумала Сэди. Надо как-то исправлять ситуацию.
Но исправлять ничего не пришлось. Ступив за порог агентства «Харви и Таннер», она убедилась, что ничего в жизни после Нью-Йорка не изменилось. Кроме одного: Джорджи сдержала слово и повысила ее в должности. Что же касается всего остального, Джорджи и Джессика держались так, словно никакой поездки в Нью-Йорк не было. Сэди не могла этого поня