Она поднимается, и Ее рука скользит по моему лбу. И когда Ее прикосновение посылает мне прилив Силы, я осознаю, что мое тело призрачное.
— О Боже … — шепчу я. — Я умерла? Я ангел?
Она отрицательно качает головой.
— Фрэнни, конечно нет. Но ты уникальна тем, что рождена от трех миров. В тебе есть часть Рая, Ада, а также часть Земли. И учитывая твои способности, ты вполне можешь свободно перемещаться между ними.
И снова внутри меня все холодеет. Мне настолько плохо, что хочется буквально выпрыгнуть из кожи.
— Я не понимаю. Что это значит?
— Дитя мое, теперь ты знаешь свое предназначение, и понимаешь, насколько ты сильна. Это то, что ты выбрала, когда была в Бездне. А для того, чтобы достичь своей цели, тебе необходимо будет перемещаться между полями.
— Но я думала, моей целью было то, что я сделала с Люцифером.
— Это было всего лишь частью этого, но у тебе все еще есть работа, которую ты должна выполнить.
— Значит … я должна…?
— Это было тебе нужно, чтобы ты могла обнаружить ее. — Она, не отрываясь смотрит мне в глаза, и я начинаю чувствовать силу. Теперь это точно не моя бабушка.
Это Господь.
Отвратительное чувство оседает глубоко в моем теле.
— Я чувствую, будто … я не знаю … — опускаю глаза вниз, появляется такое чувство, будто я не слишком хороша, чтобы даже смотреть на Нее.
— Что такое, дитя мое?
— Будто какая-то часть Его — Люцифера — внутри меня. Чувствую себя такой встревоженной и нервной.
— Часть его живет в тебе ровно так же, как и часть меня. Ты должна найти баланс в себе самой, и во всей Вселенной. Сделать так, чтобы обе стороны могли сосуществовать.
Услышав это, я на самом деле прижимаю руки к сердцу, чтобы убедиться, что мое сердце не остановилось.
— Он внутри меня?
— Если когда-нибудь тебе потребуется помощь, обратись к Кейт.
— Кейт? — Размытая память о том, как она схватила кулон Люцифера во время битвы, вспыхивает в моем сознании. Он обжёг Мэгги, но когда Кейт схватила его, тот потух. — Что она может делать?
— Она рассеивает демоническую и небесную энергию. Если ты когда-нибудь почувствуешь себя слишком сильной внутри — потеряешь баланс — она может помочь.
Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами.
Она улыбается мне.
— У тебя есть поддержка, Фрэнни. Твой отец, твои сестры… и даже твой молодой человек. — Она нежно толкает меня. — Теперь иди! Он нуждается в тебе.
— Где? — спрашиваю я.
— Следуй за своим сердцем.
— Но…
Она кладет руку мне на лоб, и я закрываю глаза. Я будто плыву — это чувство вызывает у меня тошноту.
— Люк, — шепчу я, когда открываю глаза, стою в углу больничной палаты, наблюдая, как он спит. Когда тошнота медленно проходит, я понимаю, что не одна. Люк здесь, но и кто-то еще.
— Гейб? — шепчу я. Чувствую его за своей спиной. Затем, подобно туману, образующемуся в сырую ночь, появляется его размытый образ.
— Гейб! — говорю я, громче.
— Я здесь. — Он улыбается, но так и остается в стороне.
Как только наши тела становятся более материальными, я подхожу к нему.
— Я думала, ты … — крепко обхватываю его руками. Затем отстраняюсь и внимательно смотрю на него. — Ты в порядке?
Он стоит неподвижно, руки неподвижны. В его взгляде читается мягкость, но он избегает смотреть в мои глаза.
— Фрэнни, все в порядке.
Я беру его за руку и легонько сжимаю, после чего поворачиваюсь к Люку.
— Он собирается …?
— Он еще не решил.
Я снова поворачиваю голову к Гейбу.
— Не решил? Но он сделает это?
Гейб кивает.
— Думаю, да.
Опять повернувшись к Люку, не могу оторвать взгляд от его лица. Оно такое бледное и мрачное — будто на него свалилась вся тяжесть этого мира и нести ее слишком так тяжело. Из его рта выходят трубки, из носа — провода, подключенные к звуковым и щелкающим машинам.
Все точно так, как я видела в своем сознании после вспышки.
Подхожу к нему и беру его руку в свою. Он неподвижен — только слабое движение, когда его грудь поднимается и опадает со звуком громкого щелканья и сопения респиратора у его постели.
Оглядываю больничную палату: потертые белые стены; жесткие белые простыни; запах спирта и смерти. И шум аппаратуры. Я так хочу, чтобы все замерло. Всего мгновение покоя с Люком, чтобы попрощаться.
Но тут я осознаю, если вдруг все затихнет — значит Люк умер.
— Бабушка сказала, что у Нее есть для Люка работа, если он, конечно, захочет, — обращаюсь к Гейбу.
— Да, мне говорили.
— Ты знаешь, о чем идет речь?
— Он должен быть твоей связующим звеном между Раем и Адом.
Я оторопела.
— Моим связующим…? Ты имеешь в виду Ее связью? Господа?
Не успев поднять на меня глаза, сразу же их опустил, как и в прошлый раз.
— Всемогущий — это и есть Небеса. Тебе поручено «навести мосты».
— В смысле?
— Ты, как посредник. Тебе предстоит договориться об условиях перемирия. — Он слегка улыбается. — Ты получаешь то, чего всегда хотела. В конечном итоге — ты дипломат.
— Между Раем и Адом, — добавляю я, зная, что это правда.
Гейб кивает.
Я смотрю на Люка, сердце сжимается от боли.
— Но он должен будет умереть, чтобы выполнить эту работу. Я не хочу, чтобы он умирал. Она сказала, что сохранит его смертным, если он решит жить. — Я оглядываюсь на Гейба, по моим щекам текут слезы. — Я так хочу этого для него.
— Я понимаю твои чувства. Он пожертвовал всем. Но, в конечном счете, это его решение.
Я ищу в его бледно-голубых глазах признаки моего Гейба, но он держится на расстоянии. Я протягиваю руку и кладу ее ему на грудь. Пульса нет.
Он не отступает от моего прикосновения. На самом деле, он вообще не двигается. Его глаза сфокусированы на чем-то у меня за спиной.
— Что с тобой случилось?
Впервые, мы встречаемся глазами, и на секунду я вижу его. Я умоляю своими глазами, — мне нужно знать, что все его страдания были по моей вине.
Он качает головой, читая мои мысли.
— Все, что происходит, не твоя вина, Фрэнни. Прекрати возлагать на себя вину за все зло на Земле.
— Пожалуйста, — прошу я.
Он снова опускает глаза.
— Люцифер послал Мэтта и Аарона за мной, — наконец отвечает он. — В моем… ослабленном состоянии, я не мог защитить себя от обоих. Но когда они потащили меня в Бездну, и Аарон оставил меня Магам, Мэтт попытался остановить его … что печально закончилось для него.
— Мэтт пытался защитить тебя? — спрашиваю я, вспоминая, как он напал на Аарона во время битвы.
Он кивает и смотрит на меня из-под длинных белых ресниц.
В горле начинает образовываться ком.
— Теперь ты… другой.
Впервые он действительно смотрит на меня.
— Адский огонь сжег всю мою человечность, но не смог убить тело.
Мое сердце сжимается.
— Это хорошо.
— Это так, — отвечает он с кивком.
— Спасибо, — прошептала я осевшим голосом. — За все.
На одной из машин, подключенных к Люку проводами и трубками, срабатывает сигнал. В палату забегает медсестра, чтобы проверить приспособление, и я жду, что она скажет нам выйти, но все ее внимание приковано к Люку.
— Вот дерьмо, — произносит она, хлопнув по синей кнопке на стене у кровати Люка. Автоматические сообщения из домофона в коридоре, объявляющие «синий код, ICU четыре».
О, Боже! Это происходит.
В течении секунды множество людей забегают в палату, приставляя еще один аппарат напротив него. Я пытаюсь отойти с их пути, но медперсонал разворачивает кровать Люка, не давая мне пройти.
И только тогда я понимаю, — они меня не видят.
Я сажусь на кровать и пытаюсь всей своей сущностью обнять Люка, чувствую руки людей, проходящие сквозь мое тело, когда они пытаются оголить грудь Люка.
Он такой холодный. Я хочу согреть его.
Довольно молодая девушка-врач, со слишком большим количеством макияжа, рыжими волосами и в белом халате, кладет холодные металлические плоские электроды на грудь Люка и выкрикивает: — Разряд!
Я крепче сжимаю его, посылая всю свою силу, и шепчу ему на ухо.
— Не сдавайся, Люк.
Электрический разряд сотрясает его тело, но я держу его так крепко, чувствуя, как он становится еще холоднее.
— Живи, — молю я. — Ты обязан жить!
Я поглаживаю пальцами его лицо вокруг трубок, торчащих из его рта. Кем бы я ни была, но то, что у меня есть сердце — это факт, оно так сильно колотится, готовое выпрыгнуть из груди в любую секунду.
Когда второй разряд бьет его тело, я проталкиваю свою душу в его тело. Тесно прижимаюсь к его сердцу — пытаюсь направить в него каждую частичку моей любви.
Вдруг его сердце начинает биться, отстукивая слабый ритм. Я чувствую, как в нем что-то зашевелилось, похожее на волну энергии — его душа. Я и раньше это чувствовала, но сейчас она ощущается еще ближе, чем когда он был человеком. Его сущность буквально парит надо мной, окрыляя мою душу.
— Есть пульс, — озвучивает голос, и меня наполняет облегчение.
— Люк?
Его темная энергия обволакивает мою в попытке восстановить душу. Прислушиваюсь, пытаясь услышать его мысли, но ничего не слышу. Но потом его голос становится таким ясным, будто он шепчет мне на ухо.
— Ммм… Фрэнни, — стонет он.
И в это мгновение, я чувствую — мощный всплеск, когда его сущность смешивается с моей, заставляя меня забыть все, кроме этого момента — его.
Я обнимаю его изнутри, касаясь каждой частички его тела, и тут наши души сливаются, — как же я хочу, чтобы это длилось вечно. Вокруг нас вспыхивают звезды, мы танцуем, и я едва могу прояснить голову, но подсознательно пытаюсь уговорить его не сдаваться.
— Ради тебя я сделаю все, что угодно.
Как бы ослаблено ни звучали эти слова, но они перевернули мое сердце.
— Пожалуйста, ты так нужен мне, — умоляю я. Переполненная эмоциями, я всхлипываю, совершенно забыв о том, что в этой форме не могу плакать.
— Люк, не умирай. Пожалуйста, борись.