Последний оплот — страница 17 из 25

– Спросите его, где тут поблизости телефон. Мне надо срочно позвонить, – сказал Римо.

– Мне тоже, – сказала Зава.

– Бросим жребий, – сказал Римо.

Зава спросила полицейского, где тут телефон, и их препроводили в офис и уверили, что линия никем не прослушивается. Здесь проводилось немало важных правительственных работ, и потому с безопасностью якобы дело обстояло самым наилучшим образом.

Они бросили монету, Римо выиграл и набрал номер Смита. Поскольку время было раннее и мало кто пользовался линией в эти часы, связь была установлена в рекордное время. Римо пришлось ждать каких-то пятнадцать минут.

Смит был бодр, но выслушал Римо без энтузиазма, особенно когда дело дошло до сообщения о смерти доктора Мойше Гавана.

– Вы поступаете хуже некуда, – прокомментировал Смит отчет Римо. – Растет гора трупов, вы взорвали установку, которая стоит миллион...

– Вы уже об этом слышали?

– Такие новости распространяются быстро. Из-за этого чуть было не возник международный скандал. Слава Богу, никто не знает, что это дело ваших рук. Вы, надеюсь, проследите, чтоб об этом действительно никто не знал?

– Если вы будете молчать, то и я не стану хвастаться, – успокоил его Римо.

– Ну и что у вас имеется, кроме ваших подвигов и почти нарушенной секретности?

– Песня в душе, – буркнул Римо. – Послушайте, Смитти, я понятия не имею, что тут творится. Это ваша работа. Вы должны узнать, почему чуть не рухнула наша «крыша», вы должны проследить взаимосвязь между всеми этими покойниками, и вы должны найти человека или людей, с которыми я потом кое-что сделаю.

– Спокойно, Римо, спокойно, – услышал он в трубке голос Смита. – Работайте, думайте, а я скоро передам вам необходимые инструкции.

– Чудесно, – сказал Римо. – Я просто сгораю от нетерпения. Только, пожалуйста, поторопитесь. Кстати, вы не забыли выслать Чиуну его видеокассеты? Если он не получит их в самое ближайшее время, то превратит меня в отличный гамбургер.

– Кассеты высланы вчера. Насчет гамбургеров мне ничего не известно.

– Отлично. До скорой встречи.

Римо положил трубку. Настроение у него было кислое. «Думайте, думайте!» Он немного пошевелил мозгами и решил, куда при случае лучше послать Смита вместе с его компьютерами.

Факты просты. Зава Фифер убила единственного человека, от которого можно было бы получить сведения о происходящем. И вообще, где бы она ни появлялась, вокруг начинали громоздиться друг на друга покойники. Что с ней делать? Вот о чем стоит подумать!

Он вышел из офиса. У дверей ждала Зава.

– Закончили? – спросила она.

– Да, – сказал Римо. – Прошу.

– Спасибо.

Зава двинулась было в офис, но Римо окликнул ее:

– Зава! О чем вы беседовали с этим полицейским?

Он почувствовал, что задал верный вопрос.

– Ни о чем. А что?

– Бросьте, мне можете выложить все начистоту. Я хочу знать все. – И Римо сделал шаг в ее сторону.

– Он просто интересовался, не могли ли вы быть там раньше. Ему показалось, что он вас уже видел.

Что ж, это звучало правдоподобно. Надо зайти с ней в офис и выжать всю правду.

– Так, и что же вы ему ответили?

– Я сказала, что это исключено. Что вы были все это время со мной, – сказала Зава и пошла звонить.

Римо остановился и задумчиво нахмурился. Зава, конечно же, не могла убить Гавана, так как провела эту ночь в его обществе. Но как объяснить тех четырех типов, которые напали на нее в пустыне? Римо почесал затылок и пошел на улицу. Ему не нравились эти головоломки.

Он отправился на стоянку, где в джипе восседал с прямой спиной Чиун. Восходящее солнце красиво подсвечивало тучи на горизонте и пески.

Римо прислонился к джипу и пожалел, что бросил курить много лет назад.

– Ты удручен, сын мой, – сказал Чиун.

– Да, это местечко действует мне на нервы.

– Я тебя понимаю. Трудно работать в краях, лишенных подлинной красоты.

Солнце поднялось чуть выше, отчего пески заиграли так, словно были из чистого золота.

– Не в этом дело, – уныло произнес Римо. – Меня бесит другое: мы пока что ничего толком не сделали.

– Ничего не сделали? – удивился Чиун. – А кто прошлой ночью убил плохих людей, хотя, конечно, ты не поднял правильно локоть, когда наносил удар. Это, по-твоему, называется ничего не сделать? А те двое у отеля, которые поставили под угрозу безопасность моих драгоценных чемоданов? Ты разобрался с ними – теми методами, которым я тебя научил. Конечно, ты использовал мои приемы не самым удачным образом, но все равно это кое-что да значит. А разве тысячелетняя мудрость – это ничего? Разве золото, полученное в уплату, это ничего? Ты удивляешь меня, Римо. Еще несколько недель в этих местах, и ты поможешь израильтянам решить проблему перенаселения здешних городов.

Римо только хмыкнул.

– Нет, твоя хандра вызвана исключительно уродливостью здешних ландшафтов, – стоял на своем Чиун. – О, где вы, великолепные дворцы прошлого?

Римо смотрел на тучи, которые ползли по горизонту, оставляя за собой мокрый песок пустыни.

– Ты не беспокойся, – усмехнулся Римо. – Смитти сказал, что твои драмы уже высланы.

– Смит – идиот, – буркнул Чиун. – Кончится тем, что мои прекрасные истории окажутся на Северном полюсе. – Помолчав, он добавил: – Впрочем, мы можем вернуться в отель, если хочешь. Прямо сейчас.

Когда к джипу подошла Зава, Чиун пританцовывал вокруг Римо, приговаривая: «Прямо сейчас, сейчас, сейчас!»

– В чем дело? – спросила Зава Римо.

– Он хочет поскорее выяснить, злокачественная или доброкачественная опухоль у Бренды, не потерял ли судья Попинджей свое место из-за разногласий с Мегги Барлоу, а также поможет ли методика лечения наркомании доктора Белтона выздороветь маленькой дочурке миссис Бакстер с тем, чтобы она смогла принять участие в розыгрыше большого скакового приза.

– Что-что?

– Ничего. Он хочет поскорее вернуться в отель.

– Мы не можем отправить его в машине с полицейскими? – осведомилась Зава.

– Если им не вздумается помешать ему смотреть сериал «Пока Земля вертится», то почему бы и нет?

– Что?

– Да ничего. Короче, пусть возвращается в машине с полицейскими.

Римо отвел Чиуна к машине полиции, которая ждала его, и маленький кореец уютно устроился на заднем сиденье, лопоча о том, сколь велик Рэд Рекс, звезда сериала «Пока Земля вертится».

– Ему поистине нет в мире равных, – говорил Чиун, когда за ним закрыли дверцу. – Изумительный лицедей! Я встретил его однажды. В Голливуде. Да, да! Не хотите ли посмотреть его фотографию с дарственной надписью? Он подарил ее мне лично. А я научил его, как двигаться...

Римо и Зава смотрели вслед удаляющейся машине... Двое полицейских, ехавших с Чиуном, повернувшись друг к другу, растерянно спрашивали «Ма? Ма?», пока Чиун не повторил свой монолог еще раз, уже на иврите.

Зава посмотрела на Римо, потом на небо, которое покрылось тучами.

– Похоже, будет дождь, – сказал Римо, – лучше поднять верх у джипа.

Когда они пошли к машине, Зава не спускала глаз с Римо. Ее глаза пытались проникнуть внутрь его, пока они закрепляли брезентовый верх.

Римо показалось, что он кое-что заметил в глубинах ее глаз, но он быстро вспомнил слова Чиуна: «Глаза вовсе не окна души. Они вводят в заблуждение. Истинное окно души – это желудок. Живот. Там начинается жизнь, и там она кончается. Смотри на живот, Римо». Римо, собственно, так и поступил сейчас. Он посмотрел на живот Завы. Его опытный взгляд различил под рубашкой хаки, как сокращаются ее мускулы.

Как только они закрепили брезентовый верх джипа, упали первые крупные капли дождя.

– Гроза идет с юга, – сказала Зава. – Поедем ей навстречу.

Римо завел мотор. Зава села рядом с ним. Они двинулись навстречу грозе. Они проезжали городки, проезжали киббуцы. Они проезжали мимо детей, которые играли в озерцах – залитых водой воронках от бомб. Они проезжали ржавые русские танки с полинявшими египетскими эмблемами. После некоторого молчания Зава сказала:

– Те, на кого я работаю, не видят никаких враждебных действий, направленных на подрыв безопасности вокруг оружия, которым мы, кстати, и не владеем, что бы там ни писал по этому поводу журнал «Тайм». Они не видят в убийствах никакой взаимосвязи. Они уверены, что это просто жертвы маньяка, а значит, этим должна заниматься полиция.

– А вы что по этому поводу думаете? – осведомился Римо.

– По-моему, они заблуждаются, – медленно отвечала Зава. – Я чувствую, как вокруг нас сгущаются тучи. Опасность. Я чувствую, как у нас на шее затягивается петля. – Она помолчала, потом быстро добавила: – Но мое начальство не доверяет смутным ощущениям. Они хотят встретиться с вами и выслушать ваше мнение.

– Нет уж, увольте, – сказал Римо. – Я человек необщительный и застенчивый.

– И я вас об этом тоже прошу, – сказала Зава. – Мне ведь кажется, что вы прибыли сюда, чтобы действительно помочь нам всем. Поверьте мне, Римо, я работаю ни на военных, ни на разведку.

– Серьезно?

– Я работаю на «Захер лахурбан».

– А что это такое?

– Это агентство, которое ведает безопасностью ядерных объектов. Название в переводе означает: «Помните о разрушенном храме». Первые два храма евреев были разрушены до основания, оставив нас без дома. Для нас Израиль – последний храм, последний оплот.

Римо свернул на обочину и остановил машину.

– Ой! – воскликнула Зава. – Смотрите! Прошел дождь, и распустились цветы.

Словно по мановению волшебной палочки, пустыня вдруг превратилась в благоуханный ковер из красных, белых, желтых и голубых цветов. Зава выскочила из машины и побежала по этому чудному ковру. Римо пошел следом. Зрелище получилось удивительным: они были в саду, который понравился бы и самому Чиуну. Они шли рядом, соприкасаясь бедрами, плечами, локтями.

Зава чувствовала, как цветы ласкают ей ноги, а свежий ветер гладит лицо.

– Когда не стало моего жениха, – сказала Зава, – я решила, что перес