Вольно! – лениво козырнул Шура, – Продолжайте!
Бойцы со скучными физиономиями выворачивали вещмешки.
Особенно скучными были выражения глаз у обладателей дембельских чемоданчиков. Но, куда денешься, приходилось открывать и демонстрировать их содержимое.
Осмотр начали с первого взвода. Шура, как и обещал еще в позапрошлый «выход», занялся внимательным изучением дембельских альбомов. В них он, впрочем, ничего предосудительного пока не нашел и продолжил осмотр. На всякую мелочевку, типа грошовых наборов сомнительной косметики, баночек с модными в провинции «блестками» для лица, ногтегрызок, даже индийских презервативов офицеры не обращали внимания. Удастся протащить все это через таможню – их счастье.
- Ба! А это что такое? – раздался «ласковый голос ротного.
На дне одного из «дипломатов», тщательно замаскированный газетой «Красная Звезда», покоился глянцевый журнальчик с абсолютно неодетой гражданкой восточноазиатской наружности на яркой обложке. Название было набрано с намеренными ошибками, “Penhowse”
- Где взял? – поинтересовался Шура, бегло просматривая страницы с голыми красотками – всеми, как одна, с характерным раскосым разрезом своих бесстыжих глаз.
Младший сержант Забелин, владелец кейса с непристойным содержимым, потупил ясны очи долу, и ничего не ответил.
- Руки-то как, не болят? – иронически осведомился Шура, похлопывая себя свернутым в трубочку журналом по ладони.
- Что? – Не сразу врубился младший сержант.
Зато врубились остальные бойцы. Раздался дружный гогот.
- Отставить! – Прикрикнул Балаганов, – Так откуда дровишки?
- Я… нашел его, товарищ капитан! Кто-то в клубе оставил, а я себе взял. Я…
- Все ясно. Находчивый ты наш! После вечерней поверки – ко мне! На вечернюю порку. Понятно?
- Так точно, товарищ капитан, - совсем погрустнев, отозвался уличенный любитель обнаженных китаянок. Загрустил он, скорее, даже не от предстоящего объяснения с командиром роты, а оттого, что вожделенный журнал уплывает у него из-под носу.
Едва Балаганов успел засунуть скрученный журнал в карман своей «песочки», как не к ночи помянуй, появились особист – тот самый старлей, которого Никитин заприметил во время триумфального прибытия в батальон, вынырнул из-за угла казарменного модуля. Приблизившись к строю неторопливым, как бы скучающим, шагом, особист подошел к Шуре и, козырнув, представился:
- Старший лейтенант Угаров, особый отдел.
- Командир первой роты капитан Балаганов, - откозырял в ответ Шура.
Они обменялись рукопожатием.
Представляться и здороваться с Никитиным и Карасевым «особняк», видимо, счел необязательным. А про них, мол, он и так про все знает.
Стоя совсем рядом с ним, Никитин обратил внимание на его идеально ухоженные ногти. Не иначе, делает себе ежедневный маникюр.
- Готовимся к войне? – поинтересовался молодцеватый и подтянутый, как балерун Большого театра, служитель щита и меча.
- Стараемся потихоньку, - лениво отозвался Шура, но Никитин, отлично ротного, сразу заметил, что за этой демонстративной ленцой скрывается настороженность.
Старлей ничего не уловил.
- Досмотр личных вещей? Это правильно!
Шуру покоробило: какого черта он тут нам оценки по поведению ставит?
- Что-нибудь запрещенное нашли? – не унимался Угаров.
- Товарищ старший лейтенант. Я, кажется, не просил вас о помощи? – отвечает ротный нахальным вопросом, на не менее нахальный вопрос.
Офицеры и бойцы гордятся им в этот прекрасный момент. Шура и не таких умеет ставить на место.
- Наша помощь всегда нужна, а то, что некоторые несознательные бойцы по недосмотру их командиров, - возвысил голос Угаров, - иногда пытаются провезти в нашу страну различные идеологически вредные вещи. Религиозную литературу, антисоветчину разную, порнографию…
- Давайте отойдем, товарищ старший лейтенант, - перебил его Шура, беря под локоток, словно строгий кавалер строптивую барышню, уводя ее с танцплощадки, где она, на его взгляд, неприлично себя вела, и добавил с нажимом в голосе – Идемте, я хочу вам кое-что сказать…
Все с любопытством наблюдают, как они, удалившись метров на пятьдесят, о чем-то оживленно беседуют, и со стороны не понять, о чем. Разговаривают негромко, до роты не доносится ни звука. Но офицеры и солдаты догадываются о примерном содержании их беседы.
Вот старлей вытирает потную рожу извлеченным из кармана платком, чего-то еще говорит, разворачивается и скрывается там, откуда пришел, за углом модуля.
Шура с самым беззаботным видом возвращается к строю.
- Младший сержант Забелин!
- Я! – Невесело отзывается тот.
- Выйти из строя!
Боец делает два шага вперед и разворачивается через правое плечо лицом к строю.
- Бегом к прапорщику Гуляеву. Пусть он нацедит вам в какую-нибудь баночку немного дизтоплива. Самую малость. Скажете, что я прислал. Все понятно?
- Так точно!
- Выполняйте! Бегом – арш!
Забелин скрывается за углом. Парк расположен неподалеку, так что вернуться он должен скоро. Пока он бегает, Шура, завершил осмотр личных вещей своего воинства.
Все ждут команды «Разойдись!», но ее, однако, нет. Бойцы переминаются с ноги на ногу.
Шура решает использовать возникшую паузу в воспитательных целях.
- Слушать меня внимательно и запоминать! Повторять не буду. Если. Я. Найду. Еще. Раз. Что-то. Подобное. Разбираться. С ним. Будет. Особый. Отдел! Всем все понятно?
- Понятно…, - нестройно забубнил личный состав.
- Не слышу! Еще раз спрашиваю: понятно?
- Так точно, та-арищ капитан! – Набрав воздуха и вытянувшись в струнку, гаркнул строй.
- Смотрите у меня! – пригрозил Шура, собираясь добавить еще что-то,
Из-за угла выбегает младший сержант Забелин, неся на отлете консервную банку из-под тушенки.
- Так. Считай, что год тюрьмы ты себе уже скостил, - пошутил Шура, но сразу понял, что неудачно.
Лицо у Забелина мгновенно побледнело как мел, и он чуть не выронил банку.
- Ладно, не робей, Петруха! – поспешил поправиться Шура, – Не будет тебе тюрьмы! А, чтобы ее точно не было, ты сейчас сделаешь то, что я скажу, - сказав это, Шура подошел к врытому посреди курилки ободу от колеса «Урала», служившему урной для окурков, и начал методично вырывать из журнала его глянцевые страницы с зазывно улыбающимися экзотическими блудницами. Выдрав очередной лист, Шура комкал его и бросал в обод.
На середине журнала он обернулся к стоящему поодаль Забелину:
- А чего это я тут стараюсь? – ротный изобразил на лице изумление, – Ну-ка, иди сюда! На-кась, поработай, - он протянул все еще бледному младшему сержанту ополовиненный журнал.
Сержант осторожно, стараясь не расплескать содержимое, поставил банку на землю. Так же осторожно, словно ядовитую змею, взял в руки остатки идейно чуждого издания и вырвал из него первый лист.
- Смелее, воин! – подбодрил его Шура, – Чего ты там еле шевелишься? Ты ж разведчик! Давай, быстрее рви! И так на тебя столько времени потратили!
Забелин с обреченным видом заработал быстрее. Вскоре пространство внутри импровизированной «урны» доверху заполнилось скомканными цветными бумажками. Последней туда полетела плотная глянцевая обложка.
- Молодец! – похвалил его Шура, – Теперь бери свою банку и лей туда!
Младший сержант дрожащей рукой выполнил команду.
- Отлично! Спички у тебя есть?
- Я не курю, товарищ капитан, - соврал «штрафник».
- Молодец! – Снова похвалил его ротный, – Здоровье нужно беречь! На, держи, - он протянул ему свою зажигалку.
Тот зажигалку взял, но замешкался.
И Шура снова его поторопил:
- Ты чего, не знаешь, что с ней делать нужно? А ну, смелее! Это же не бензин, а соляра, в морду не полыхнет. Давай!
Боец присел на корточки, чиркнул зажигалкой и поднес колышущийся огонек к краю облитого соляркой скомканного листа.
Пламя быстро охватило всю кучу, в небо поднимался легкий чад.
По всему строю пронесся огорченный вздох. Через несколько минут все было кончено.
- Младший сержант Забелин! – Скомандовал Шура. – Стать в строй!
- Есть, товарищ капитан! – у бойца, чувствовалось, отлегло.
…………………………………………….
Шура врубил электрочайник и насыпал себе в солдатскую кружку четыре ложки растворимого кофе. Этот убойный напиток (без сахару!) он хлебал декалитрами в любое время суток, даже на «боевые» брал собой термос со своей горькой, как яд, бурдой.
- Будешь? – спросил он у Никитина.
- Твой кофе «Смерть душманам»? Не-е-е, я лучше чайку.
- Ну и дурак! Знаешь, как бодрит?
- Удар ломом по затылку бодрит еще сильнее.
- Ни хрена ты не понимаешь.
- Возможно. Но пить все равно буду чай.
Чайник закипел. Некоторое время мы молча размешивали, каждый свое.
- А что ты там сказал этому придурку-особисту? – спросил Никитин, имея в виду давешнего визитера.
- Ничего особенного, - махнул рукой Шура, - Просто предложил отправиться по указанному мной адресу.
- Сильно расстроился?
- Не шибко, они же эти, как их, с чистой от мыслей головой, холодным сердцем и горячими руками.
- Зря. Он же, поди, стучать отправился.
- Вестимо. Такая уж тяжелая у них работа. Ну, да ладно, семь бед – один ответ. Только мне этот порножурнал больше волнует. Не было ни чего такого, а тут - бац! Прям, как по заказу.
Не успел он это произнести, как, словно в подтверждение его слов, в дверь постучался посыльный из штаба.
- Товарищ капитан! Вас командир батальона срочно к себе вызывает!