Получив бутылку водки за двойную цену, Никитин отправлялся на Воробьевы горы, укутанные зеленью, находил свободную скамеечку, которых там было в избытке, и, расположившись на ней, устраивал себе “отдых после боя”. У него в сумке всегда были с собой складной пластиковый стаканчик, пара-тройка прихваченных из дому бутербродов и “Иудейская война” Иосифа Флавия.
………………………………………..
Возвратившись домой к 18.00, “уставший”, как и положено, после “выполнения служебного задания”, Никитин плотно обедал-ужинал, опрокинув “под холодное” и “под горячее” еще пару стопок “Русской”, после чего, невпопад отвечая на традиционные расспросы ма и тетушки, рассеянно выслушивал в десятый раз их рассказы о каких-то неведомых ему людях:
- Вот Василий Тимофеевич и Серафима Аристарховна – жена его, такую замечательную дочку вырастили: умница и красавица. И на фортепьяно играет. Одна беда: нынешние молодые люди почему-то совершенно не способны оценить подлинные достоинства девушки, все бегают за какими-то размалеванными вертихвостками в мини-юбках.
- Ма, ну сколько раз говорить: не собираюсь я еще жениться-плодиться. Я еще не навоевался.
- Вер, послушай… а? Он, видите ли, не собирается. А я когда собственных внуков нянчить буду?
Никитин встал и демонстративно ушел к себе в комнату.
Полистав еще “Иудейскую войну” и покрутив приемник, чтобы найти какую-нибудь спокойную музыку, отключиться до самого раннего утра.
Вошла Ма:
- Игорь, пока тебя в Москве не было, тебе несколько раз Юля звонила.
- Ма, ты же знаешь, даже в школе я не был членом её кружка поклонников, - усмехнулся Никитин.
- Все равно. Позвонил бы ей. Сходили бы куда. Что дома сидеть в отпуске.
- У меня, Ма, не отпуск – командировка. И пора уже собираться домой.
- А здесь разве у тебя не дом?
- Отсюда меня давно уже выписали.
***
Титры: Фрарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.
15 июня 1988 года
- Товарищ майор, старший лейтенант Никитин из командировки прибыл. Замечаний не имею.
- Ну, как там столица? Все нормально?Стоит Москва? - спросил Петрович.
- Как обычно, - пожал Никитин плечами, – Разрешите идти?
- Погоди, - комбат замялся, - присядь?
Комбат сам опустился на стул.
- Тут такая штука, Игорь… - Петрович вздохнул, - Я отправил на тебя аттестацию на ротного, но позвонили из бригады и сказали, что ты…
- Мордой не вышел? – вставил Никитин.
- Да не кипятись, – раздраженно отмахнулся комбат, – Мне начштаба сказал, что надо немного подождать, посмотреть, как ты справляешься, дать возможность проявить себя. Ну, там месячишко-другой. А пока походишь в «и.о.» Когда утвердят, всю разницу в должностном окладе тебе компенсируют, ты же знаешь порядок.
- Значит, до сих пор я никак себя не проявил? – со злостью осведомился Никитин.
- Да проявил ты себя, проявил! – взорвался Петрович, – Я тут глотку надорвал, доказывая, что проявил, достоин и все такое. А мне: да, знаем, но только в качестве взводного. А на роте ответственности больше и прочее…
- Товарищ майор! Ведь даже идиоту ясно: придерживают место для «варяга», а я буду, как дурак, до его прибытия это место «греть»!
- Не исключено, - снова вздохнул комбат, – Но мы так просто не сдадимся! Я еще с комбригом на эту тему не разговаривал.
- Вы думаете, он не в курсе? – Никитин иронически хмыкнул.
- Все равно разговор будет! Так что иди, принимай дела и командирствуй. Будет точная «наколка» на караван - пойдешь ее реализовывать ты. Как ротный. Вопросы есть?
- Есть, товарищ майор. Комиссия-то у нас была?
- Комиссия? - Петрович усмехнулся, – Не было никакой комиссии. Полковник Прохоров внезапно тяжко заболел, и его спецбортом отправили в Москву, вместе с помощником.
- Неужто, профессиональная болезнь? – «удивился» Никитин.
Офицеры засмеялись.
- Она! - подтвердил Петрович, - Косит любого проверяющего, почище триппера. Ладно, не злорадствуй. Кто судьбу знает? Может, сам когда-нибудь нас проверять приедешь. Так что береги печень смолоду.
………………………………………..
По пути в роту Никитин проходя мимо склада артвооружения, увидел, как бойцы из второй роты загружают в «броню» боекомплект. Руководил его получением и погрузкой лично капитан Кирпичников.
Он махнул Никитину рукой.
- Привет, Ник! Как долетел?
- Как видишь. Когда уходите?
- Сегодня, в ночь.
- Ни пуха!
- К черту!
……………………………
Никитин спортивных шароварах и в тельнике-безрукавке прибивал полочку в своей комнате на стенку модуля.
Прибил, подергал на прочность.
И поставил на неё бюст Александра Сергеевича Пушкина, который привез из Москвы. В свете афганского солнца сколы бронзовой краски и общая облупленность бюстика стала еще заметнее.
В комнату заглянул Петрович:
- Смотрю Никитин, ты тут жить собрался, никак? – он посмотрел на бюстик, потом на Никитина, с уважением.
- Так нет же другого дома у меня, товарищ майор. Из Москвы выписали и никуда не прописали.
- Ну, у меня к тебе две новости. Одна хорошая, другая плохая. С какой начать?
- Начните с хорошей?
- Шуру посмертно представили к «Красной Звезде», тебя и прапорщика Гуляева – к медали «За боевые заслуги». Ты не рад?
- Вчера бы еще от счастья плясал. А сегодня что-то не греет. Ну, а какая плохая?
- Придется тебе на Родину попахать. «Змея» желтуха свалила. Исполнять обязанности начальника разведки батальона приказываю тебе. Без отрыва, так сказать, от основного производства. Так что сводку в штаб бригады везешь ты.– Петрович протянул Никитину пакет, - Задача ясна?
- Так точно, товарищ майор, - Никитин, забирал пакет и засунул его в планшет.
- Вылет через тридцать минут. Никуда там не лезь, в лишние разговоры ни с кем не вступай и – главное - не заводись. Это твой шанс, Игорь.
***
Титры: Пустыня. Провинция Фарах. Афганистан.
16 июня 1988 года,
Группа под командованием капитана Кирпичникова возвращалась с боевых в эйфорическом настроении. От победы бойцам хотелось выразиться, несмотря на рев движка БТРа. Вот они и орали, стараясь перекричать моторы:
- КТО ХОЗЯИН ЗДЕШНИХ ГОР?
- ЗДЕСЬ ХОЗЯИН СПЕЦНАЗЁР!!!
- ДУХАМ КТО НЕСЕТ ЗВИЗДЕЦ?
- НАШ СПЕЦНАЗОВСКИЙ БОЕЦ!!!"
- КТО СНОШАЕТ ВСЕХ ПОДРЯД?
- НАШ СПЕЦНАЗОВСКИЙ СОЛДАТ!!!
Один боец-придурок, из молодых, сидя на броне, и разевая глотку, играл с гранатой РГД-5, продев в кольцо палец и раскачивая ее на нем, как бы дирижируя.
Кирпичников в это время сидел на своем командирском месте, свесив ноги в люк механика-водителя, и, творящегося у себя за спиной безобразия, видеть не мог.
БТР резко тормознул перед препятствием, боец зацепился за люк рукой.
И кольцо осталось на пальце.
Граната, лишенная предохранительной чеки, упала и откатилась аккурат под бок ротному.
Кирпичников оглянулся на то, что его ударило под задницу.
Действуя «на автомате», Коля успел схватить смертоносную хлопушку, крикнуть сидевшим на броне бойцам:
- Пригнись! - и, сам низко пригнувшись, сделал попытку зашвырнуть ее подальше.
В эту секунду проклятая железяка рванула. Осколки, как и положено, ушли вверх и в стороны, никого не задев.
Капитану Кирпичникову оторвало кисть правой руки.
***
Титры: Шихванд. Провинция Фарах. Афганистан.
16 июня 1988 года
В беседке-курилке под навесом сидел всего один человек – начальник особого отдела бригады майор Кузьмичев. Это было очень некстати, и в планы Никитина такая встреча не входила.
Никитин собрался, козырнув, пройти мимо, но Кузьмич его удержал:
- Никитин, погоди ты, не спеши! В штабе у тебя больше никаких срочных дел, я узнавал. На базар уже договорился с кем?
- Пока нет, - честно признался Никитин.
- Тогда присаживайся. В ногах, сам знаешь, правды нет.
- «Но нет ее и выше», – процитировал Никитин Сальери пополам с Веничкой Ерофеевым.
- Верно, - кивнул Кузьмич. – На базар я тебя подброшу. Закуривай! – Он протянул ему пачку сигарет без фильтра «Охотничьих».
- Спасибо, - отказался Никитин, вытаскивая из кармана пачку «Явы», - у меня свои.
- А я вот даже этим не накуриваюсь. Дома кубинские курил: привык к ним в первую командировку.
Некоторое время дымили молча.
- Как служба? – cпросил особист профессионально-участливо.
По лицу Никитина пробежала сложная гамма чувств. «Подход» начался, чего и следовало ожидать, но менее всего он ждал этого от Кузьмича, которого и он, и другие офицеры считали порядочным человеком. Хамить не хотелось, как и вообще идти на обострение.
Никитин решил использовать проверенный способ защиты в подобных ситуациях: прикинуться дураком.
- Идет, товарищ майор! Причем так быстро, что мы за ней не поспеваем. Иной раз утром проснешься, а она, служба, уже так далеко ушла, что и не догонишь. И что делать? Снова спать ложимся.
- Веселый ты парень! – усмехнулся майор Кузьмичев.
- Так ведь и жизнь наша такая, спецназовская, развеселая! Бывает, целыми днями только и делаем, что хохочем до упаду. Упадем, отлежимся, и давай снова хохотать!
- Хорош травить! Ты как, ни о чем меня спросить не хочешь? – перебил его Кузьмич.
- Я? Вас? Да, помилуй Бог, о чем? – искренне удивился Никитин.
- Ладно, не звезди! Есть у тебя ко мне вопросы, знаю. Но, первым делом, хочу принести тебе извинения за неправомочные действия моих бывших подчиненных.