Три раза Булли навещали полицейские. Они хвалили его, называли храбрым мальчиком – разговаривали, как с ребенком, у которого рак или еще какая-нибудь ужасная болезнь. Он был не очень многословен: легкие болели. Тем более что в них попала грязная вода, которой он нахлебался. А еще у него были сломаны ребра. Целых три. И с этим ничего нельзя было поделать. Никаких скальпелей, инъекций, трубочек. Даже в гипс его не заковали. Приходилось просто ждать, когда ребра сами заживут. Врачи сказали, на это требуется время.
Булли спросил у полицейских про Джек, но они ничего о ней не знали – пообещали, что выяснят и сообщат. А потом рассказали о нем самом: оказывается, половина Лондона – преступная половина – узнала про его выигрыш. Полицейские расспрашивали его про труп в парке: по их сведениям, Булли находился там во время убийства. Они задержали Тиггса и Криса, и кое-кого из тех, кто присутствовал на собачьих боях, а вот Дженкса – пока нет. Как выяснилось, его настоящее имя – Питер Джефферсон. Полицейские спросили, что Булли известно о нем и об убитом. Булли ответил, что ничего не знает, не видел никакого мертвеца и не помнит ничего – особенно того, что касается Дженкса.
Когда убрали почти все трубочки и он смог есть без посторонней помощи, к нему в палату пришла незнакомая женщина. Он сразу понял, кто она такая – по тому, как она улыбалась, хотя улыбаться было нечему; по тому, какое у нее было выражение лица, будто она просто забежала к нему по пути в другое место. Эта женщина была из социальной службы. Булли спросил ее про Джек, но она ничего не знала о собаках. Он спросил, когда его выпишут из больницы. Ее улыбка немного померкла, и она сказала, что теперь, когда стали известны его обстоятельства, нужно принять решение о том, как наилучшим образом устроить его жизнь. Его мама умерла, где находится отец – неизвестно, так что он находится в неблагоприятных условиях. По лицу женщины Булли видел: она считает, что эта новость должна его опечалить. Она принялась перечислять ему возможные варианты:
Вариант 1: Как он смотрит на то, чтобы вернуться в квартиру, где жил раньше? «Не знаю», – ответил Булли.
Вариант 2: Как он смотрит на то, чтобы поселиться у кого-то из своих близких родственников? Если таковые найдутся. На это Булли лишь пожал плечами.
Вариант 3: Как он смотрит на то, чтобы жить в приемной семье? Булли категорически отказался: не нужны ему фальшивые мама и папа.
Вариант 4: Как он смотрит на то, чтобы жить в детском доме? Булли обдумывал такую возможность, пока она не сказала, что туда берут только детей, а собак не берут.
Женщина ушла и вернулась через пару дней с лучезарной улыбкой на лице. Она рада ему сообщить, заявила она, что они рассмотрели все возможные варианты и сочли, что тот, который Булли выбрал, – однозначно наиболее приемлемый. Булли возвращается в ту квартиру, где жил раньше.
Глава 24
Он открыл глаза и услышал отголосок крика, звучавшего в его голове.
Ему снился сон. Во сне он спал, и его разбудил знакомый запах. Он лежал на диване, дремал под бормотание телевизора, а потом закашлялся. Химический запах обволакивал горло все плотнее, опускался все ниже и пенился. А потом над спинкой дивана показался вихор, похожий на шип, и кто-то произнес его прозвище: Булли… Я пришел за тобой… Вот тогда-то он и очнулся от сна – стал звать маму, проснулся по-настоящему и увидел, что лежит на диване.
Кортни, с этим на коленях, смотрела какую-то детскую ерунду по телевизору. От его крика она тоже закричала, а младенец заплакал. Джек залаяла, пытаясь вскочить на диван, и Кортни закричала на собаку, которая на ее взгляд теперь выглядела еще чуднее.
Булли зевнул, повернулся на другой бок и потер плечо. Оно зудело в том месте, куда вошла пуля, оставившая в его плече глубокую дырочку – как от крошечного метеорита, который прорвался сквозь атмосферу и врезался в него несколько недель назад.
– Убери это отсюда, – велел ей Булли, потому что диван был его спальным местом. Правда, поспать особо не удавалось: комната была как проходной двор, этот все время просыпался, а Эмма постоянно сгоняла Булли с дивана, забывая, что ей полагается быть доброй с ним.
Эмма вышла из ванной.
– В чем дело, Брэдли? Чего ты вопишь, как резаный? Ребенка напугал! – Она взяла младенца на руки и, гугукая, понесла его на кухню. А оттуда крикнула: – И чтоб твоя собака не прыгала вокруг него! Чтоб духу ее возле ребенка не было!
Мордочка Джек появилась над подлокотником дивана – глаза как пуговицы, взгляд взволнованный, – исчезла, снова появилась. Она играла с ним, пыталась привлечь его внимание, но Булли не хотел играть.
– Иди сюда. – Он жестом велел Джек подойти к дивану спереди – ребенка ведь унесли.
Когда Булли выписался из больницы, он не смог просто пойти и забрать Джек из ветеринарной клиники. Оказалось, что он слишком мал, чтобы нести юридическую ответственность за собаку. Дети могут держать кошек, морских свинок, мышей, крыс и прочую четвероногую мелюзгу, но завести собаку по закону можно, только если тебе исполнилось шестнадцать лет.
В конце концов Булли уговорил Фила пойти с ним в собачий приют и подписать необходимые документы. Правда, он не ожидал, что вместо Джек увидит эту, другую, собаку. Внешне она походила на Джек, но шерсть с нее сбрили почти до самой кожи. Она похудела, потеряла примерно шесть килограммов и одну ногу. Сзади на месте левой лапы у Джек висела культя в мешочке из кожи.
– Из того, что осталось, лапу было не собрать. Ничего спасти не удалось, – объяснил ветеринар, стараясь быть как можно деликатнее.
Фил, даже не думая деликатничать, предложил избавиться от Джек – и позже, когда им выплатят деньги и они переедут в дом, купить другую собаку, более породистую, с хорошей родословной и четырьмя лапами. Но Булли покачал головой и сказал «нет». А про себя грязно выругался. Ведь Джек была его собакой. С той лишь разницей, что теперь не стремился ею хвастать и выводил на прогулку лишь поздно вечером, когда все интересные телепередачи заканчивались и начинались неинтересные, а на улицах становилось безлюдно.
Его бы воля, он вообще не выходил бы из дома – из-за журналистов и телерепортеров, так и норовивших сфотографировать их с Джек. Булли не стремился к известности. Так что тем приходилось довольствоваться Филом и водителем службы доставки, который нашел лотерейный билет и как только закончилась его рабочая смена, сообщил о нем в полицию. Вот его фотографиями пестрели все газеты и журналы. Он уже получил вознаграждение от «Камелота» за то, что передал им билет.
Теперь журналисты гонялись за другой сенсацией. Булли оставили в покое, но люди при его появлении до сих пор начинали шептаться и показывать на него пальцами, как на знаменитость. Ему это не нравилось. Может быть, когда он получит выигрыш и переедет туда, где живут знаменитости, он перестанет избегать чужого внимания – сидя, например, в компании Дэвида Бекхэма. Но прошел почти месяц с тех пор, как он выполз из Темзы, а они все еще ждали, когда им вручат приз. Однажды их, правда, посетила представительница «Камелота», но она пришла к ним в квартиру просто с какой-то картой, без денег. Сказала Филу, что у компании к ним есть вопросы. И эти вопросы им, Булли и Филу, зададут в «Камелоте», когда они окажутся под прицелом.
Фил уже вовсю сорил деньгами. Назанимал где только можно, причем не только перебрал лимит по кредитным картам, а задолжал людям, с которыми нужно расплачиваться независимо от того, есть у тебя деньги или нет. Эти люди – не банк. Они не присылают грозные письма с требованием погасить долг; они приходят сами и начинают угрожать.
Зашумел почтовый ящик – плюх, плюх, плюх. Единственное развлечение, разбавлявшее скуку дня. Булли понял, что пришел почтальон. Он осторожно поднялся с дивана. Плечо и ребра всегда болели, когда он вставал после того, как полежит немного после обеда. Иногда вместо того, чтобы открыть дверь, он минут пять слушал, как письма падают в почтовый ящик… Стук, стук, стук.
Булли вернулся на диван с кипой писем в руках, доходившей ему до самого подбородка, и стал перебирать конверты, высматривая что-нибудь интересное. В некоторых лежали просто открытки от людей, которые желали ему добра (а также излагали свои просьбы и пожелания). Многие письма были написаны от руки на небольших цветных листочках линованной бумаги, одно-два – напечатаны на листах побольше. Большие или маленькие, напечатанные или написанные от руки, они все назывались просительными письмами, и Фил, если бывал дома, сразу выбрасывал их в мусоропровод – даже те, что были адресованы Брэдли.
Булли раздражали жалобные письма, в которых люди сетовали на свою горькую долю и умоляли купить им то или это на деньги, которых у него еще не было. Он предпочитал читать те, в которых его прямо просили об одолжении, – просто чтобы посмеяться.
Дорогой Брэдли, ты сорвал банк! Миллион поздравлений! Я бы тоже не прочь улучшить свою жизнь! Не выделишь мне 500 фунтов? Или тысячу? Бывай, братишка…
Он никогда на них не отвечал. Даже на самые смешные.
Глава 25
К нему пришли.
– К тебе гости, милый! Твоя подружка… – сообщила Эмма, выпячивая губы, будто в поцелуе.
– Что? Кто? – спросил Булли, но Эмма уже удалилась на кухню.
Дверь в комнату Фила была закрыта. По уши напичканный анальгетиками – спина у него по-прежнему болела, – он еще валялся в постели, готовился к завтрашней встрече с представителями «Камелота».
– Привет, Булли, – поздоровалась Джо, когда он подошел к двери. Она выглядела иначе – старше, словно повзрослела за эти несколько недель. Хотя выше она не стала.
– Здесь меня так не называют, – сказал он.
– Извини, Брэдли.
– Ваши вещи… У меня их нет. Потерял. Обувь, деньги, все.