Променять более-менее сытую жизнь в теплом, защищенном Убежище, пусть и не с любимым человеком, но в статусе жены сына одного из Старейшин, — на безвестную жестокую смерть от голода и болезней в молчаливом и пустынном ледяном плену. Ради чего? Для кого?
Нет. Это был ее осознанный выбор. В этом мире не осталось больше ничего, кроме надежды. Прятаться под землей, как грибы, на потеху радиации и расплодившейся нечисти… Нет, и еще раз нет! В конце концов, родители не хотели бы, чтобы она сдавалась и опускала руки. Она дочь исследователей, тренированная охотница, и пока в ее груди бьется сердце, нужно действовать.
Лера тряхнула челкой и, закрыв пудреницу, поманила пальчиком мышь.
— Ну что, маленькая, думаешь, все?
Карабкаясь по штанине, Чуча воинственно пошевелила усами.
Как бы в такой ситуации поступил отец? Лера была абсолютно уверена, что точно так же. Он попытался бы всех спасти.
— Еще повоюем, да, — погладив зверька, девушка улыбнулась и поправила сползшую на плечо тельняшку. — Я ведь лиса. А они просто так не сдаются.
Взрывать нельзя. Не ровен час, на оставленный Лерой сигнал наведается кто-то еще и заново вскроет таящийся во льдах гнойник. Нужно уничтожить гадость на корню. Выжечь дотла, а потом уже и завалить, чтобы наверняка. И если взрослые мужики трясутся от страха при мысли о катакомбах, это сделает она сама. Исподволь. Пусть и одна.
Перед глазами встала катающаяся по снегу изуродованная воющая масса, когда-то бывшая Ежи, которую пожирали ревущие языки пламени. Да. Сжечь, дотла. До пощелкивающих, мерцающих, медленно затухая, углей.
Азат как-то показывал ей, как правильно обращаться с ранцевым огнеметом. Это было всего один раз, но Лера надеялась, что быстро все вспомнит.
Еще немного посидев с мышью на коленях, девушка поняла, что в голове начинает созревать четкий и на первый взгляд вполне выполнимый план. По крайней мере, на тот момент ей казалось, что у нее получится.
Сначала база, а с контейнерами на борту она потом придумает, как разобраться.
Глава 32013
К полудню развиднелось. Путешествие затянулось на несколько изнурительных часов, но небольшой отряд смельчаков уверенно приближался к намеченной цели. Гребли неторопливо, с осторожностью погружая короткие весла в спокойную синеву раскинувшегося вокруг бескрайнего моря. Хрупкие суденышки медленно продвигались к виднеющейся вдалеке громаде русского исследовательского судна размером с авианосец, служившего надежным ориентиром.
Мышцы были натружены однообразными движениями, лица обветрены солью. Батон внутренне порадовался, что Лера осталась на лодке. Многочасовая гребля в таких условиях была испытанием даже для заматерелых, видавших виды мужиков. Чего уж говорить о хрупкой девушке, выросшей в изоляции после войны.
— Ну что, — Макмиллан с напускным задором ткнул локтем в бок сидящего рядом Мичигана, который по мере приближения громады «Поликарпова» становился все мрачнее. — Заглянем к духам в гости?
— Не надо шутить, бро, — напряженно откликнулся тот, откручивая крышку термоса, из которого дохнул горячий пар можжевелового отвара. — Не сейчас.
— Не волнуйся, — хмыкнул техасец и заверил: — В случае чего я прикрою твой зад. — Пьющий из крышечки Зэф пробулькал что-то невразумительное и, завинтив емкость из нержавейки, снова приналег на зажатое между колен весло.
— Давайте вон к той трещине, — скомандовал сидящий в первой лодке Тарас, когда до исполинского корабля оставалось несколько сотен метров, и указал веслом на ближайший разлом, размерами походивший на расщелину в скале. — По-другому на борт все равно не попасть, так, Ворошилов?
— Надо поближе посмотреть, — пожав плечами, откликнулся спелеолог. — Но судя по всему, да.
— Это ж где такие громадины-то делали, — присвистнув, пробормотал Паштет, когда над головами людей обледенелой стеной потянулся массивный борт навеки застывшего «Поликарпова». — Сколько народу тут вместиться могло. Целый город.
При ближайшем рассмотрении сходство судна с выпотрошенной рыбиной становилось еще сильнее. Из трех проломов в центре корпуса от днища до палубы торчали вывернутые наружу провода всевозможных цветов и толщины.
Изуродованные куски корпуса и обломки переборок служили пристанищем для многочисленных буревестников. Теперь ясно виделось пришедшее в упадок убранство покинутых кают, обильно присыпанных снегом, словно сахарной пудрой. И по-прежнему никакого намека на былое присутствие людей. Ни тел. Ничего.
— На верфях, где ж еще, — сквозь налетевший порыв ветра ворчливо откликнулся гребущий позади приятеля Треска.
— Как он вообще на воде держался, — не забывая про весло, долговязый рыбак продолжал завороженно оглядывать заброшенное судно. — Махина-то какая. Это ведь тот самый, на котором Леркины родители приплыли, слышь.
Паштет притих и прикусил язык, перехватив недобрый взгляд Батона.
— Слушай, я тебе не энциклопедия и не судовой учебник, чувак, — страдальчески скривился толстяк, на которого вновь резко навалилась агорафобия, до этого на время отступившая под натиском кровавых событий последних дней. — У кэпа вон лучше спроси. Ему виднее.
Но беспокоить Тараса по пустякам Паштет, отвлекшийся от созерцания нависающей над ними громадины, сейчас не решился. Вместо этого он выудил из подсумка счетчик и направил его в сторону «Поликарпова».
— Пока вроде нормально, можем приставать.
В этот момент первая лодка мягко стукнулась о пологий ледник, на двадцать лет прочно приковавший к себе так и не вернувшееся домой исследовательское судно, и люди из небольшого отряда, навьюченные рюкзаками, один за другим стали перепрыгивать на твердую землю.
— Осторожней! Балка неустойчива! — сложив ладони рупором, в очередной раз прокричал задравший голову Савельев.
— Не орите под руку, мешаете ведь! Задолбали уже! — огрызнулся карабкающийся по выступам на краю разлома Ворошилов, на спине которого висела смотанная веревочная лестница.
Прихваченные Треской кошки оказались недостаточно длинными, чтобы достать до виднеющегося в разломе потолка нижней палубы. Поэтому было решено закрепить на них лодки, глубоко воткнув острые крючья в лед. Веревочная лестница оказалась очень кстати, но как ее доставить наверх? И вот теперь спелеолог с помощью альпинистского снаряжения неторопливо поднимался все выше и выше, тщательно взвешивая каждый новый шаг.
— Давай быстрее, чувак! — поторопил переминающийся на льду Треска. — Холодно тут, на ветру!
— Не хочешь сам попробовать? Думаешь управиться быстрее меня? — откликнулся остановившийся перевести дух Ворошилов, фиксируя жумар[12]. Он быстро вспотел, громоздкий полярный комбинезон и увесистая заплечная ноша сковывали и без того затрудненные движения.
— Чего рассусоливаешь? Тут же вон, все видно, по каким трубкам и палкам лезть. Раз-раз и готово! В детстве по деревьям не лазал, что ли?
— Знаешь что сделай со своими советами, умник… — удобнее перехватив страховку, Ворошилов снова начал осторожно карабкаться наверх, сопровождаемый недовольным клекотом кружащих в воздухе буревестников, потревоженных вторгшимся чужаком. — Между прочим, не я придумал на этот корабль соваться. И кстати, я спелеолог, а не альпинист.
— Чего тогда полез? — вмешался в перепалку Паштет.
— А среди вас есть кто-то более опытный?.. — заговорившись, Ворошилов наступил не на ту трубку, торчащую из распоротого борта, и под его ногой с треском раскрошился проржавевший обледенелый металл. Мгновенно потеряв опору, спелеолог едва не рухнул вниз, едва успев ухватиться за какой-то торчащий сбоку штырь.
— Твою ж!.. — резкий толчок о палубу выбил из легких остатки воздуха.
Следящие за смельчаком люди издали взволнованный вздох.
— Порядок, я держусь! — заверил Ворошилов и зафиксировал вторую руку, при этом ободрав перчатку о примерзший птичий помет. — Держусь!
— Отставить разговоры, — рявкнул на поваров Тарас. Не мешайте ему! А то и впрямь сейчас следом полезете.
Наконец Ворошилов достиг края потолка, с последним усилием подтянувшись на руках, заполз на рифленый металл и облегченно выдохнул. В пустынном чреве корабля, быстро затихая, отозвалось эхо, впервые за много лет отражая от стен человеческий голос:
— Все! Я внутри! Внутри!
— Паштет, ты первый! — скомандовал Тарас, когда сверху извивающейся змеей скользнула разматывающаяся лестница. — Хорошо закрепил?
— Да. Можете подниматься. Только по одному!
— Как мы агрегаты спускать будем, если вдруг что найдем? — поинтересовался у спутников Савельев.
— А веревки на что? — Треска похлопал по пузатому рюкзаку.
Тем временем Паштет, подергав лестницу, начал шустро карабкаться по распоркам.
— Странно, — к Тарасу приблизился Батон, все это время что-то внимательно высматривающий на корабле.
— Ты о чем?
- Почему гнезда буревестников расположены только в разломе? И не по всему пространству, а только на концах самых длинных балок и арматурин. Видишь? На тех, что дальше всего от корпуса.
— И что? — пожал плечами старпом, оглядывая птичьи жилища, сплетенные из обрывков разноцветной проволоки и сухих водорослей, явно принесенных с материка. — Гнезда от ветра защищены.
— Но им же явно не хватает места. Корабль огромный, а на палубе ни одного гнезда.
— Это ж птицы, поди разбери. Так, Савельев, давай, ты следующий. Пока метеоролог, пыхтя, воевал с лестницей, Батон продолжал задумчиво разглядывать кружащих над разломом клекочущих птиц. Поведение животных отчего-то ему очень не нравилось.
Ни тел, ни даже каких-либо признаков мусора. По крайней мере, на той палубе, куда один за другим неторопливо выбирались члены отряда. Абсолютно ничего. Только голые, покрытые коркой льда стены, пол и потолок.
— Как в склепе, — негромко оценил Савельев, и Треска испуганно шикнул:
— Не каркай, чувак!