Мигеля среди провожающих не было. Священник с утра пропадал в своей комнате, и Лера не знала, что он думал по поводу того, что произошло между ними ночью. Наверное, молился по своему обыкновению или читал. Признаться, она и сама от себя не ожидала подобной решительности. Не безрассудство ли? Поздно, сделанного не воротишь. Стоя вместе со всеми, Лера была погружена в свои мысли. Им обоим нужно было подумать.
Действительно ли чувство, которое крепло в ней все сильнее, называлось любовью? А его признание? Или это пара глотков алкоголя вскружила ей голову? С другой стороны, чего стоило ожидать от ситуации, когда все они столько времени были заперты в тесных каморках подлодки, словно в консервной банке, ежеминутно маяча друг у друга перед глазами? Обычные мужчина и женщина из плоти и крови. Природа просто взяла свое.
Мигель аккуратно стриг бороду и собирал свои курчавые волосы в хвост. Лере так нравилось даже больше. Она тоже заметила, что стала проводить перед зеркалом чуть больше привычного времени, чтобы умыть лицо и как следует причесать свои волнистые локоны. Стоя со всеми на пирсе, девушка поймала себя на том, что улыбается непонятно чему.
— Будь осторожен, — помогая мужу надеть на плечи шубу из овчины, напутствовала Ламбар. — Передавай мой поклон Семиброку. И возвращайтесь с добрыми вестями.
— Обязательно, — Турнотур притянул ее к себе и поцеловал в лоб. — Ульрих рассудителен и мудр. К тому же мы везем с собой ко двору часть улова в знак уважения. Мы постараемся вернуться завтра до захода солнца. И не забывай про радиопередатчик в случае чего.
— Я помню. Не переживай.
— Эгей! Отправляемся!
С этим словами он первым стал подниматься по сходням на борт дожидавшегося катера. Провожающие махали, наблюдая, как корабль отчаливает от берега и разворачивается к выходу из гавани, чтобы пройти мимо «Грозного».
— Ну что, готова? — спросила Леру Милен.
— К чему?
— До возвращения взрослых еще уйма времени, я могу показать тебе окрестности, если хочешь. Ты когда-нибудь бывала в лесу?
— Бывала, — поежилась Лера, вспомнив, как, обезумев от страха, беспомощно болталась вниз головой, угодив в силки африканских охотников. — Джунгли называется.
— А что это? — не поняла незнакомое слово Милен.
— Лес, — просто ответила Лера. — Тро-пи-чес-кий, кажется. И еще в нем очень жарко и полно ловушек, а еще местных жителей, которые так и норовят съесть тебя.
— Ну, у нас здесь тепло только летом и весной, так что куртка тебе точно понадобится. А силки на белок только мои и местных охотников. Я их все знаю, да и есть нас никто не станет. Если хочешь, можем отправиться прямо сейчас, — Милен посмотрела на прояснившееся небо. — Погода сегодня вроде нормальная намечается. Да и Ромашку пора уже выгулять. Ромашку? — теперь пришла очередь удивляться Лере, наконец отвернувшейся от удалявшегося кораблика, как раз проходящего мимо «Грозного» и оставлявшего за собой разрываемый ветром дымный след.
— С ними все будет в порядке. Идем, — Милен поманила за собой новую подругу. — Я вас познакомлю. У тебя есть Чучундра, а у меня она. Ромашка — это такой цветок, зацветает у нас весной на полях. Легкий и красивый. Ей очень идет.
Провожающие стали расходиться. Вслед за Милен Лера сошла с пирса и, стараясь не отставать, двинулась за девушкой в сторону деревни. Миновав центральную площадь с колодцем и сигнальным колоколом, Милен повела новую знакомую за амбар, где накануне был праздник, к хозяйственным постройкам поменьше. По внешнему виду бревенчатых сооружений и прислоненным к ним тележкам и инструменту сразу становилось ясно, что здесь содержали скот.
— Сейчас как раз время утренней кормежки, — объяснила Милен, снимая перекладину и отодвигая одну из тяжелых половинок скрипучих двустворчатых ворот. — Их уже должны были обойти. Да, и можешь ее спрятать пока, — девушка указала на сидевшую на плече Леры Чучундру. — Вдруг моя непоседа испугается.
Пока Милен отпирала, недовольная мышь перекочевала во внутренний карман летной куртки. Лица вошедшей следом Леры коснулся теплый воздух, пропитанный запахом застоявшегося сена, навоза и прелой шерсти. Запахом живого зверя. Помещение, в котором она оказалась, было конюшней, совмещенной с хлевом. Где-то в дальнем углу полутемного помещения, блея, ворочались овцы, слышалось похрюкивание свиней.
Ромашкой оказалась милая гнедая лошадка. Подойдя к ней, Милен погладила животное по холке.
— Привет, ну как ты тут? Соскучилась? Сейчас-сейчас, погуляем.
Достав из сумки тряпицу, в которую был завернут кусок теплого хлеба, она отломила кусочек и протянула его Лере.
— Угости ее. Держи на руке, вот так. Не бойся.
Взяв еду, Лера протянула ее на ладони к морде лошади, которая мягко взяла ее одними губами, защекотав кожу девушки.
— Можешь погладить, она не укусит.
— Забавная, — сказала Лера, наблюдая, как пони поглощает угощение и прядет ушами. Во внутреннем кармане зашебуршилась мышь, чувствуя присутствие другого животного.
— Видишь, ты ей понравилась, — подбодрила Милен, закрепляя на спине лошади седло. Ромашка тем временем с веселым ржанием чмокнула вздрогнувшую Леру в ухо, явно прося добавки. — Давай, садись.
— Куда, на нее? — сразу испугалась Лера. — Нет, ты чего. Я не умею.
Она действительно трусила карабкаться на спину этого животного, отдаленно напомнившего Лере буренку из Пионерска. Только у Ромашки не было вымени, готового выстрелить кислотой, а большие добрые глаза под челкой лучились любопытством. Уж лучше попробовать прокатиться на этой деревяшке с колесиками.
— Давай, давай, — подбодрила Милен и, взяв лошадку под уздцы, поманила Леру к себе. — Смелее. Держу пари, что ты никогда до этого верхом не каталась.
— Кого держишь? — не поняла Лера.
— Это выражение такое, — засмеялась Милен. — Типа — спорим?
— Нет, не каталась, — трусливо призналась Лера. — А это обязательно?
— Не бойся, я ведь рядом и придерживаю ее. Она ручная. Тебе понравится.
Переборов себя, Лера вдела ботинок в стремя и с помощью новой подруги запрыгнула в седло Ромашки, тут же вцепившись руками в луку.
— Вот так, — одобрила Милен и, приторочив к седлу пару дорожных сумок с провизией, вывела пони с сидевшей на ней Лерой во двор конюшни.
— Куда мы сейчас? — спросила Лера, покачиваясь и настороженно ощущая, как под ней размеренно движутся упругие мускулы живого существа.
— Ты ведь охотница на мутантов, так? — ответила Милен, миновав ограду из струганого частокола, за которой потянулось небольшое поле, усаженное не до конца убранным тростником-сухостоем. Его ботве позавидовали бы чахлые саженцы картофеля с «Грозного», — А сейчас я покажу тебе, как сама охочусь. Тебе как, удобно?
— Да, все в порядке, — поспешила заверить Лера, глядя на уныло поникшее на шесте-крестовине огородное пугало в облезлом ватнике и противогазе с выбитыми (или выклеванными) стеклами, увенчанном соломенной шляпой.
— Урожай?
— Да. Остатки тех семян, что принесли из Хранилища. Хорошо приживаются. Не все дособирали еще. Сами выращиваем, сами едим. Удобно.
Вьющаяся тропинка тем временем уводила путниц все дальше и дальше в горный лес. Копыта лошадки размеренно приминали шуршащий покров из жухлых листьев.
— Вот было бы здорово, если бы вы помогли нам вскрыть его полностью, — сказала идущая впереди Ромашки Милен. — Уверена, там внутри еще много всего ценного лежит. Представляешь, образцы, собранные со всего света!
— Наверное, — согласилась Лера, пожимая плечами. — Я ничего в этом не понимаю. Сама узнала о нем лишь в пути. К тому же у нас кроме взрывчатки и оружия ничего другого с собой нет. Так что не понимаю, чем мы сможем реально помочь. Вы же как-то сумели открыть первые двери.
— Да, но там было не так сложно. По крайней мере, это то, что мне рассказывал отец. Детям не положено совать носы в такие серьезные дела.
— Да уж, с нами вечно секретничают, — понимающе улыбнулась Лера, глядя на свою спутницу, которая была ненамного младше ее. Она вспомнила саму себя в девятнадцать лет. Строптивую и непоседливую. Как же это было давно. — Но, может быть, наше оружие поможет.
— Оружие, — с завистью сказала Милен. — Наверное, у вас его целая куча.
— Достаточно. Есть даже большой многоствольный пулемет от вертолета, для которого сделан специальный железный костюм, чтобы его нести, представляешь?
— Здорово! А что такое вертолет?
— Такая специальная машина, чтобы передвигаться по небу.
— Как птицы?
— Что-то вроде.
— Ты такая классная, с тобой интересно, — сказала Милен и вздохнула. — Тебе повезло, ты наравне с мужчинами. А я вот мало чего знаю. Только про охоту да огороды. Про скот домашний. Деревенщина. Только и прочат, что семью да детей. Ну и что, что дочка старейшины. Не ставят ни во что. А я много чего умею, веришь?
— Конечно. Мне тоже с мужиками нелегко приходится. А ты живешь в условиях, о которых я и мои друзья у себя дома можем только мечтать, — возразила Лера. — Радуйся, что можешь вот так просто дышать и идти по поверхности.
— Разве вы не выходите на улицу? — удивилась Милен.
— Только с оружием, в противогазах и средствах спецзащиты. У нас в некоторых местах очень высокий радиационный фон и много мутаций.
— Это, наверное, жутко неудобно.
— Что поделать. Зато безопасно. Этому учат с пеленок.
— А как вы охотитесь на мутантов? Они у вас страшные?
— Всякие бывают. Есть большие и страшные, некоторые на расстоянии голову пудрят или прикидываются, а есть такие, которых можно запросто уложить из «Макарова», если попасть, например, в глаз.
— Из кого? — приостановившись, Милен непонимающе посмотрела на собеседницу снизу вверх.
— Вот, — отогнув полу куртки, Лера вытащила из набедренной кобуры пистолет и, отщелкнув магазин, протянула рукояткой девушке. — Это пистолет Макарова, калибр девять миллиметров.
— Удобный, — Милен взвесила оружие на руке и вытянула руку, прикрыв один глаз.