Он знал, что такое видение вполне могло быть связано с Марией Руденко. Кому, как не ему, разработчику мозга сверхмощной машины, было известно, какие силы были заложены в этой железной птице, и насколько тесно с ней была связана его бывшая возлюбленная. Именно поэтому он не стал торопиться с выводами, а решил проводить Екатерину до дома, а потом вернуться и пообщаться с Марией.
Ведь вполне возможно, что в стрессовой ситуации компьютер птицы и мозг Марии стали единым целым и могли сгенерировать энергию, которая …
Антонов мотнул головой. Ну, как минимум, вызывать галлюцинации и даже… Даже… Фантомов. Да, точно. Это был фантом, мираж. Как в пустыне! А почему бы и нет? По крайней мере, на сейчас — это единственное разумное объяснение того, что видела Екатерина. Для него, как минимум.
Придя к такому выводу, Антонов тут же решил проверить свою версию.
Они уже ехали в огромном джипе Антонова по улицам Петлякова в сторону дома Екатерины. Антонов сидел за рулем, а Екатерина на соседнем сидении.
— Скажи, — обратился к ней Андрей, не поворачивая головы, — а еще чего-то необычного ты не заметила?
— Чего именно? — спросила Катя.
— Ну, не знаю, — Антонов задумался. — Может быть, от мужчины исходило какое-то свечение? Может быть, у него был какой-то странный запах?
Екатерина нахмурила брови. Он что, издевается надо мной? Какой еще запах? Трупный? Она покосилась на Антонова, но тот смотрел на дорогу и был очень серьезен.
— Нет, — ответила она ему. — Никакого особенного запаха я не заметила. За исключением…
Екатерина замолчала, не зная продолжать или нет.
— Что за исключением? — переспросил заинтересованно Антонов.
— Обычного запаха, каким пахнут настоящие мужики, — наконец выдавила из себя Екатерина.
Ей это было совсем нелегко сделать, потому что она вдруг поняла, что именно такой запах как раз и источает ее добровольный сопровождающий.
Она инстинктивно пошевелила ноздрями, будто принюхиваясь, и увидела, что лицо Антонова стало пунцовым.
Глава 12
Академик Руденко. Палата кардиологического отделения. Через семь часов тридцать минут после последнего полета «Жар-птицы»
Анатолий Руденко лежал в отдельной палате. Зеленые обои, приличный торшер. На стене репродукция картины Шишкина «Мишки в сосновом бору». Для успокоения. Пластиковые окна. Чтобы не мешали посторонние звуки. Стол, стул. Для работы. Большое зеркало на входе. Отдельный санузел с душевой кабиной. На тумбочке телевизор с диагональю в двадцать сантиметров. Нормальная постель. Не на пружинах. В общем, все как в обычном гостиничном номере.
За исключением кнопки вызова «скорой помощи» на стене рядом с постелью и запаха таблеток или чего-то медицинского… Чего-то такого специфического, что нельзя было выветрить, даже если держать окна открытыми двадцать четыре часа.
Впрочем, за то время, что Анатолий Евгеньевич провел в своей палате, он уже успел настолько привыкнуть к этому запаху, что практически его не замечал.
Вернувшись от дочери, Руденко прошел несколько раз от окна к двери, раздумывая, чем бы ему заняться, потом увидел на столе газету. Ее, видимо, принесли ему в палату, пока его не было. Это была местная, городская пресса. «Петляковские вести». Руденко, не задумываясь над тем, кто ее принес, взял ее в руки и начал читать первую страницу. Газета была не свежая, за прошлую неделю, поэтому начинать ее изучение с «горячих» городских новостей было бессмысленно. Руденко перевернул газету и заглянул на последнюю страницу. На ту, где обычно публиковали большой кроссворд.
Достаточно было одного беглого взгляда, чтобы понять, что и здесь ему делать нечего. Над кроссвордом кто-то основательно потрудился. Во все клеточки были вписаны слова. Руденко почувствовал, как внутри него стало зреть раздражение.
Ну что за идиот принес ему старую газету с отгаданным кроссвордом? Зачем? Нельзя было выбросить?
Он вспомнил, что за дверью сидит охранник. Может, это его? Руденко подошел к двери, открыл ее и увидел молодого парня, который сопровождал его к дочери. Охранник сидел на стуле перед его дверью и читал книгу.
— Это твоя? — на всякий случай спросил Анатолий Евгеньевич и показал газету охраннику. Тот покачал головой.
— Нет. Это с прошлой смены, скорее всего, оставили.
— Понятно.
Руденко закрыл дверь, скомкал газету, кинул ее в мусорную корзину, затем взялся за пульт телевизора и лег на кровать. Начал щелкать пультом по всем каналам. По телевизору не было ничего интересного. Какие-то спокойные семейные мелодрамы, ток-шоу. Никаких новостей. Можно было даже не смотреть, а просто слушать. Он прикрыл глаза и под мерно льющиеся с экрана телевизора разговоры быстро провалился в состояние полудремы.
Совсем уснуть он не мог, потому что в голове постоянно вертелась какая-то мешанина из обрывков фраз, образов, мыслей.
«Дочь! Его доча! Что он с ней сделал? А с внуком? С Николаем? Он не видел его уже, наверное, полгода? Или год? С того момента, как родители Бориса забрали его к себе на дачу. Все посчитали, что ему там будет хорошо. А его самого спросили об этом? Где ему хорошо? С бабкой и дедом на даче или с матерью дома в квартире?
Ну, ладно он. А почему Мария не хочет его видеть? Своего сына. Или она видит его, но он просто не знает об этом?
Это все ради науки! Такие жертвы ради науки! И он, и Мария это понимали! Они знали, на что они шли. А вот поймет ли их Сергий? Но теперь все должно быть по-другому. Они же достигли своей цели. Они создали «Жар-птицу». И что дальше? Получается, что их сверхмощная машина никому не нужна. Она всем только мешает. Сколько людей пострадало из-за нее! Виктор. Вадим. А сколько еще пострадает?»…
В эту минуту Руденко вдруг услышал, как дверь палаты приоткрылась, и в проеме двери появилась голова охранника.
— Только тихо, — прошептал он кому-то за своей спиной. — Он спит. Не разбудите его.
— Не волнуйтесь, я только проверю, не текут ли краны! — услышал Руденко голос человека, стоящего за спиной охранника. — Прямо при вас! Быстро.
Охранник впустил к нему в палату сантехника, догадался Руденко. Сквозь прикрытые ресницы академик увидел, как в комнату вошел мужчина. Он не мог видеть его лица, положение головы не позволяло, а повернуть ее и посмотреть на вошедшего он почему-то постеснялся. Но контуры тела и звуки голоса вдруг резко напомнили ему одного человека. Одного очень близкого человека.
Руденко напрягся. Его тело буквально одеревенело. Не может быть!
Мужчина прошел в ванную комнату, и вскоре оттуда раздались металлические звуки, как будто что-то меняли в системе канализации. «И, тем не менее, кого-то он мне напоминает».
Из ванной комнаты доносились лишь звуки ремонта. Руденко открыл глаза и повернул голову. Охранник стоял в проеме двери и наблюдал за работой сантехника. Увидев, что Руденко открыл глаза, он с извинением пожал плечами.
— Извините, Анатолий Евгеньевич, что помешали. Но он…, — охранник кивнул в сторону ванной комнаты, — настоял. Сказал, что краны надо срочно проверить.
— Ничего страшного, — ответил Руденко, — если можно, закрой дверь с той стороны. Сквозняк.
Охранник засмущался.
— Да-да, конечно. Извините.
Охранник сделал шаг назад и закрыл за собой дверь. Руденко поднялся с постели и, сам не понимая почему, на цыпочках, стараясь издавать как можно меньше шума, пошел к ванной. Заглянув в открытую дверь, он увидел мужчину, сидящего к нему спиной. Мужчина был одет в синий рабочий комбинезон. Рядом с ним стоял раскрытый чемоданчик с инструментами.
Мужчина сосредоточенно работал разводным ключом под раковиной. Академик заворожено наблюдал за его работой. Прошло минуты две, прежде чем сантехник произнес:
— И долго ты будешь мне дышать в затылок?
Руденко вздрогнул и еле слышно произнес:
— Вадим, ты?
Сантехник посмотрел на академика через плечо и подмигнул ему.
— А что таким загробным голосом? Ну да, я… Правда, немного видоизмененный.
Вадим Чертков поднялся и повернулся к Руденко.
— Не ожидал?
Руденко смотрел на Черткова и разводил руками.
— Ну! А! Как?
Он не мог закончить ни одного предложения. Наконец, он нашелся.
— А что у тебя с лицом? Вроде ты — и совсем не ты.
Чертков вытер руки о полотенце и вышел из ванной.
— Чудеса медицины. Это все ерунда. Ты прочитал мою записку?
— Какую записку? — удивился Руденко.
— Я так и думал.
Чертков покачал головой. Он достал из мусорного ведра старую газету. Взял ее в руки и показал ее Руденко на свет.
— Неужели не помнишь, как мы в детстве секретные послания друг другу передавали?
На газете стали заметны небольшие отверстия, явно сделанные иголкой.
— Тайное письмо. Не может быть! — воскликнул Руденко.
— Ну, почему же не может? Вполне может. Если бы ты был не такой рассеянный, то давно обратил бы на точки внимание. И прочитал бы мое письмо.
Руденко взял из рук Черткова газету и провел по листу ладонью. И действительно, над некоторыми буквами газеты были проколоты микроскопические дырочки, и эти буквы складывались в слова, а потом в предложения.
Руденко вспомнил, что именно так в детстве, когда они втроем играли в индейцев, они передавали друг другу сообщения. Правда, это было так давно! И газета тогда была другая. «Пионерская правда».
На глазах Руденко навернулись слезы.
— Вадим, ты живой!
— Живой, живой. По крайней мере, живее тебя.
Он вернулся в ванную комнату и начал собирать свой чемоданчик.
— Ну, ладно, мне надо идти. Охранник не должен ничего заметить. Когда письмо прочитаешь, то все поймешь.
Он протянул ему руку.
— Ну все, пока. До встречи!
Руденко вцепился в руку Черткова. Чертков улыбнулся.
— Да живой я, живой. Просто мне надо было на время исчезнуть.
Он вытащил свою руку из захвата Руденко.
— Скоро увидимся. Читай письмо.
Чертков вышел из палаты и закрыл за собой дверь. За дверью Руденко услышал, как Чертков разговаривает с охранником.