Басс, однако, не мог быть более категоричным в том, что уходить нужно по графику. Возможно, Халилзад смог бы уговорить руководство "Талибана" согласиться на отсрочку. Но Басс знал, что солдаты "Талибана", которые несут службу на контрольно-пропускных пунктах, уже знают дату ухода американцев. Если США задержатся дольше, чем было обещано, найдутся талибы, которые воспримут американский контингент в аэропорту как враждебных захватчиков. И он хотел убедиться, что планировщики в Вашингтоне никогда не забудут, что американские солдаты и дипломаты находятся в окружении старого врага, в комплексе, который не может быть менее защищенным. Оставаться было риском, который нельзя было оправдать. Это был даже не риск.
-
Напряженные недели в международном аэропорту имени Хамида Карзая вытеснили кошмары. Несмотря ни на что, Басс продолжал работать, даже когда многие его коллеги испытывали трудности. Некоторые просто не могли смириться с жестокостью, которой требует работа, постоянно отказывая семьям, когда отцы в слезах, а дети падают в обморок от страха. Басс приглашал консульских работников со всего мира. Многие из них находили эту работу слишком эмоционально изнурительной. В течение дня он сочувственно благодарил их за тяжелую работу, а затем сажал на отлетающие самолеты.
В конце первого дня пребывания в аэропорту он просмотрел свою электронную почту. Представитель Госдепартамента сообщил о его прибытии в Кабул. Неожиданно друзья и коллеги завалили его просьбами о спасении афганцев. Он начал выписывать имена, которые выуживал из электронной почты, на доску в своем кабинете. К тому времени, когда он закончил, он заполнил все щели на поверхности размером шесть на четыре фута. Он отступил назад и посмотрел на собранную коллекцию людей. Хотя он и передал бы эти имена для обработки, он знал, что вероятность того, что он сможет помочь, крайне мала. Приказы из Вашингтона не могли быть более четкими. Основная задача состояла в том, чтобы загрузить самолеты гражданами США, обладателями виз и паспортов из стран-партнеров, в основном европейских.
В голове у него был еще один список афганцев - тех, с кем он познакомился лично за время работы послом. Некоторые из них подверглись тирании талибов, и он не смог бы их спасти. Их лица и голоса запечатлелись в его памяти, и он был уверен, что в какой-то момент, когда он не будет спешить заполнять самолеты C-17, они будут преследовать его во сне.
22
.
Выбор Салливана
Джейк Салливан был в замешательстве. Что делать с таким ужасным сообщением, присланным другом, которому он доверял? В нем говорилось о караване из пяти сине-белых автобусов, застрявших в ста ярдах от южных ворот аэропорта и везущих умирающего человека. Если Салливан переадресует эту проблему помощнику, успеет ли она решиться?
В сообщении был указан номер водителя автобуса. Салливан снял трубку и позвонил. В самый разгар работы - в то время как он руководил ситуационной комнатой, проводил брифинги для президента и вообще координировал операцию - советник по национальной безопасности пытался спокойно поговорить с взбешенным водителем афганского автобуса. "Где вы?" Ему нужно было знать местоположение автобуса, чтобы передать его командиру в Кабуле, чтобы приехали войска и направили его в аэропорт, где врачи смогли бы оказать помощь эвакуируемым.
За двадцать лет войны американцы приобрели интимные отношения с Афганистаном. Журналисты работали с переводчиками и ремонтниками. Неправительственные организации строили школы для девочек. Наблюдая за отчаянными сценами в новостях и зная о жестокости талибов, эти американцы судорожно пытались помочь друзьям и знакомым, которых они накопили за десятилетия. Джейку Салливану иногда казалось, что каждый представитель американской элиты одновременно просит его о помощи.
Выходя из охраняемых помещений, он хватал телефон и проверял личные электронные почтовые ящики, которые были переполнены срочными просьбами. Этому человеку только что угрожали талибы. Их расстреляют через пятнадцать часов, если вы их не выведете. Иногда отправители пытались пристыдить его к действию. Они пытались подтолкнуть его к действию обвинениями в моральном безразличии. Если вы ничего не сделаете, их смерть будет на вашей совести.
Его коллегам в ситуационной комнате казалось, что из его усталого тела вырвался дух. Обычно Салливан двигался по миру с легкостью; абзацы сыпались из его уст, как будто он проснулся и готов к телевизионному хиту. Но сейчас он был замкнут, измучен и нехарактерно немногословен.
Это были не только мольбы о помощи извне. Президент постоянно слышал от своих друзей и членов Конгресса о застрявших афганцах. Байден эмоционально вникал в их дела. В отеле "Серена" стояли три автобуса с женщинами, которые постоянно сталкивались с логистическими препятствиями. Он сказал Салливану: "Я хочу знать, что с ними происходит. Я хочу знать, когда они доберутся до аэропорта". Когда президент узнавал об этих случаях, он с головой уходил в решение практической задачи по доставке их в аэропорт, прокладывая маршруты по городу.
Внешняя политика обычно проводится абстрактно - речь идет о гранд-стратегии, отношениях между великими державами, двусторонних встречах, программах помощи, - но Байден и Салливан оказались перед лицом последствий своего решения. Процесс, протекающий на расстоянии, на котором находится ситуационная комната, стал неуютно интимным; этическое измерение политики стало до боли личным.
-
Афганистан стал коллективной травмой для администрации, особенно для Государственного департамента. Когда Венди Шерман, заместитель госсекретаря, отправилась навестить членов целевой группы, работающей над эвакуацией, она застала измученных дипломатов в слезах. По ее оценкам, четверть сотрудников Госдепартамента в тот или иной момент служили в Афганистане. Они чувствовали связь с этой страной, эмоциональную привязанность. Получая огромное количество писем с описанием тяжелых случаев, они с легкостью представляли себе лица беженцев. Даже находясь в очаге американской власти, они чувствовали стыд и гнев, вызванные неспособностью помочь. Чтобы справиться с травмой, Госдепартамент привел в здание терапевтическую собаку в надежде, что она поможет облегчить боль сотрудников.
В условиях кризиса Государственный департамент перенаправил внимание своего разросшегося аппарата на Афганистан. Посольства в Мехико и Нью-Дели превратились в центры обработки вызовов. Сотрудники этих далеких столиц взяли на себя роль специалистов по работе с людьми, которым было поручено поддерживать связь с оставшимися в Афганистане американскими гражданами. Они отслеживали их рейсы и помогали им пережить страшные недели.
Шерман отправила своего начальника штаба, уроженца Афганистана Мустафу Попала, в международный аэропорт имени Хамида Карзая, чтобы поддержать Джона Басса. Весь день она отвечала на просьбы о помощи: от иностранных правительств, которые присоединялись к ежедневной видеоконференции, которую она проводила; от Йо-Йо Ма, который постоянно писал от имени оркестра; от членов Конгресса. В самый разгар давки Шерман почувствовала себя обязанной спуститься на первый этаж, чтобы провести пятнадцать эскапистских минут в обнимку с терапевтической собакой.
Правительство - это клиническое слово. Оно не обозначает муки и страдания. Но ситуация в штате была настолько осязаемо тяжелой, что служба по делам ветеранов вызвалась прислать сюда специалистов, обученных консультировать людей, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством.
-
В воскресенье, 22 августа, Джо Байден отвлекся от Афганистана, чтобы покрутить руки от имени своей программы в Конгрессе. Вечером он позвонил Стефани Мерфи, конгрессвумен из Флориды. Мерфи не нравилось направление законопроекта Build Back Better. Он стоил слишком дорого и ставил ее в невыгодное положение. Она представляла один из последних округов конгресса в стране, в котором продолжалась активная борьба. Вместе с небольшой горсткой других демократов, занимающих столь уязвимые места, она хотела, чтобы Белый дом проявил хоть немного чуткости к ее беде.
Байден не был настроен на деликатный лад. Он был довольно ворчлив. "Я весь день имею дело с этими людьми, - сказал он Мерфи.
Байден не уточнил, что он имел в виду, говоря об этих людях.
Но Мерфи спокойно терпела этот термин. Она становилась критиком президентского решения о выводе войск из Афганистана - и на то были глубоко личные причины. В возрасте шести месяцев ее семья эмигрировала из Вьетнама. Когда в 1975 году Соединенные Штаты покинули страну, ее семья осталась в стороне, хотя они служили верными союзниками американцев. Ее мама работала на авиабазе, а отец служил в правительстве Южного Вьетнама. Они чувствовали себя брошенными.
Наблюдая за толпой в HKIA, Мерфи не могла не думать о своей собственной истории происхождения, о своей семье. И после непреднамеренного зажигательного начала разговора Байден понял, что ступает на чувствительную почву.
"Когда ваша семья покинула Вьетнам?" - спросил он.
"Девятнадцать семьдесят девять", - сказала она ему. Поскольку она была в ярости и боялась, что может сказать что-то неуважительное, она оставила все как есть.
Президент с радостью переключился на истинную причину своего звонка. Он хотел провести свою законодательную программу. И он сказал Мерфи, что опрос показал огромную популярность положений, содержащихся в двух законопроектах.
Но Мерфи знал, что у него нет голосов. Кирстен Синема была одной из ее самых близких подруг, и Мерфи знала, что она никогда не согласится с ценой в 3,5 триллиона долларов за проект Build Back Better. А будучи сопредседателем фракции "Синих собак", Мерфи знал, что думают умеренные в Палате представителей.
Более того, Синема и умеренные дали обещание республиканцам, поддержавшим законопроект об инфраструктуре. Они заверили их, что между принятием двух законопроектов будет выдержана пауза. Республиканцы не хотели, чтобы их считали соучастниками грандиозного прогрессивного плана по переделке американской жизни. Им нужно было немного п