Если бы они принимали обычный законопроект, он бы не беспокоился. Но это был масштабный законопроект, который должен был соответствовать строгим ограничениям процесса примирения, за соблюдением которых следили придирчивые парламентарии.
Парламентарий представлял собой узкое место в процессе. Она должна была тщательно изучить каждое положение, определяя, попадает ли оно в допустимые рамки правил, регулирующих примирение, - проверка, известная как "баня Берда" в честь сенатора от Западной Вирджинии Роберта Берда, который создал эти запутанные правила еще в семидесятые годы. Каждое положение в законопроекте о примирении должно было иметь "фискальные последствия". В противном случае парламентарий признает его не соответствующим нормам и исключит из законопроекта. Если она отклоняла положение, Шумеру приходилось в последнюю минуту искать возможность его исправить. Хрупкая конструкция, которую состряпали Шумер и Манчин, может рухнуть.
Перед тем как Сенат разошелся, Шумер вызвал Манчина к себе в кабинет. Он чувствовал, что ему нужно разжечь огонь под Манчином, чтобы убедить его в том, что пора торопиться.
-
Шумер разработал план. Вместо того чтобы ждать, пока парламентарий передаст ему окончательный вариант законопроекта, он будет представлять его по частям, начиная с части о рецептурных лекарствах. Разбив законопроект на части, он избежит того, чтобы в конце завалить парламентария огромной пачкой бумаги. Такой подход означал, что даже если ему не удастся договориться о климатическом соглашении, у него все равно будет готовый законопроект.
"Может быть, мы получим большой законопроект, а может быть, что-то разрозненное", - сказал Шумер Манчину. "Но пора уходить".
Шумер сказал ему, что, как только они передают раздел парламентарию , правила требуют, чтобы они также предоставили республиканцам доступ к законодательному тексту. Вместо того чтобы позволить республиканцам разглашать подробности, Шумер предпочел поручить своей пресс-службе рассказывать об их успехах.
Манчин сказал ему: "Чак, ты должен быть тем, кто ведет поезд. Я поддержу тебя, но ты должен быть тем, кто ведет этот поезд". Но он был за то, чтобы двигаться вперед.
После более чем года ложных рассветов Шумер сказал своим сотрудникам, что ему кажется, что они могут справиться с этой задачей.
-
Это чувство оптимизма длилось около сорока восьми часов. Шумер столкнулся с Манчином на заседании Сената. Он отозвал его в сторону и поинтересовался: "У нас все еще хорошо?".
После их последней встречи Шумер представил парламентарию раздел их сделки, касающийся рецептурных препаратов. Теперь она стала достоянием общественности. И как только их прогресс стал достоянием общественности, началось неизбежное контрнаступление.
Природа процесса примирения такова, что он не оставляет партии меньшинства много возможностей для обструкции. Но Митч Макконнелл был полон решимости испытать их все. Он объявил, что если демократы пойдут на примирение, то он пропустит двухпартийный законопроект CHIPS, для принятия которого требовалось не менее десяти голосов республиканцев. Законопроект вложил бы почти 300 миллиардов долларов в развитие американской полупроводниковой промышленности, снизив зависимость экономики от иностранного импорта важнейшего компонента современной жизни. После года прозябания в безвестности CHIPS был в нескольких неделях от окончательного принятия. Макконнелл посчитал, что его угроза может сдержать Шумера, который считал CHIPS своим любимым проектом.
Что еще более тревожно, Макконнелл знал, как использовать уязвимые места Манчина. Он выступил с речью, в которой объяснил, как программа Шумера-Манчина уничтожит малый бизнес в Западной Вирджинии.
Но это была тактика, которую Шумер видел своими глазами. Он знал, что во время каникул четвертого июля Манчин вернется домой. К Манчину потянутся друзья, которые будут умолять его не бросать их, которые будут говорить ему, что он должен держаться и спасти нацию от социализма.
Но Манчин заверил его, что ему нечего бояться. "У нас все в порядке, приятель. Продолжайте работать".
-
После возвращения Манчина с перерыва Шумер планировал держаться поближе к нему, чтобы уговаривать его и отгонять законодательных саботажников. Но это были еще пандемические времена. Как раз в тот момент, когда он собирался лететь из Нью-Йорка, Шумер сдал положительный анализ на COVID. Вместо того, чтобы устроить Манчину прием у ЛБДЖ, Шумер застрял в своей бруклинской квартире.
Ему предстояло быть на расстоянии в самый опасный день месяца, 13 июля. Именно тогда из Бюро трудовой статистики поступит ежемесячный отчет об инфляции. Все это время Манчин ссылался на инфляцию как на свое главное возражение против траты сотен миллиардов долларов на законопроект о примирении.
Но когда появился новый отчет, создалось впечатление, что он был подготовлен Митчем Макконнеллом, чтобы погубить законопроект. Инфляция выросла до уровня, невиданного с начала восьмидесятых годов. В течение нескольких месяцев администрация Байдена называла инфляцию "временной", но эти цифры развенчали это утверждение.
Во второй половине дня Лэнс Уэст встретился с Джерри Петреллой и сообщил ему, что Манчин хочет подождать еще месяц, прежде чем приступить к работе над налоговой и климатической частями законопроекта. Он просто не чувствовал, что может с чистой совестью потратить деньги при такой высокой цифре.
"Если у вас закончилось время, мы вас поймем", - сказал ему Уэст.
Манчин поддержит законопроект о примирении, который изменит цены на рецептурные лекарства и возобновит субсидии по Закону о доступном здравоохранении, которые конгресс временно расширил на время пандемии. Но если бы Шумер был готов, Манчин с удовольствием подождал бы, чтобы посмотреть, какими окажутся цифры инфляции за август. Он все еще верит, что сделку можно заключить.
Но Петрелла знал, что позиция Манчина наносит смертельный удар по их усилиям. "Чувак, - сказал он Уэсту, - ты знаешь, что в следующем месяце цифры не будут отличаться. Они все равно будут слишком высокими".
Это было похоже на предательство, и Петрелла не мог скрыть своего отчаяния. "Всю чертову работу, которую мы проделали... Всю работу, которую проделали наши боссы...", - выдохнул он, - "Вы действительно собираетесь все взорвать?"
Потом он стал умолять. "Ну же, парень, ты должен вернуться к Манчину".
"Да, но я скажу вам, где это", - сказал ему Уэст.
Через два часа Шумер позвонил Манчину с больничной койки.
"Что ты делаешь? Мы так близко. Это будет законопроект, который войдет в историю".
Манчин почувствовал, что на него напали, и стал еще более яростно отстаивать свои возражения.
"Я не собираюсь делать что-то, что приведет к еще большим проблемам".
Шумер сказал ему, что у него нет другого выбора, кроме как продвигать те фрагменты законопроекта, по которым у них есть согласие. Это даст им достижение, которым можно будет похвастаться в ноябре. На протяжении десятилетий демократы обещали реформу рецептурных лекарств. В фокус-группах она всегда проходила с зашкаливающими показателями. Они упустили свой шанс спасти планету, но, по крайней мере, им будет чем похвастаться.
-
Во второй половине дня Джерри Петрелла назначил встречу с десятком сотрудников, работавших в комитетах Сената. На протяжении нескольких месяцев он просил их о помощи в разработке деталей политики, хотя Петрелла и скрывал цель своих просьб. Но теперь он сообщал им, что все их труды оказались напрасными. Он наблюдал за тем, как на его экране мелькают лица. В коробках по всему компьютеру сотрудники начали плакать.
Когда пресса сообщила о гибели переговоров по климату, коллеги Манчина по Сенату позволили своему сдерживаемому разочарованию вырваться наружу. Они хотели возложить на него личную ответственность за то, что правительство не смогло предотвратить климатическую катастрофу. Мартин Хайнрих из Нью-Мексико написал в твиттере, что демократы должны рассмотреть вопрос о лишении Манчина председательства в комитете. Это казалось сдержанным по сравнению с тем, что активисты говорили о Манчине в Twitter. Особенно больно было узнать, что они были так близки к принятию законопроекта о климате - как будто упущена возможность для целого поколения.
-
Манчину никогда не нравилось играть злодея. И всякий раз, когда он испытывал дискомфорт, ему нравилось обсуждать свои чувства с друзьями, отчаянно нуждаясь в одобрении. Он позвонил Стиву Ричетти в Белый дом, хотя тот явно был заинтересованной стороной в этой саге.
Ричетти показалось, что Манчин не совсем понимает ситуацию. Манчин все время повторял: "Все кончено".
"Это не обязательно так", - сказал ему Ричетти. "Все закончилось только потому, что вы сказали Шумеру, что не готовы".
Ричетти считал, что ему необходимо избавить Манчина от чувства фатализма. Все это время Ричетти считал себя последним оптимистом в Белом доме, единственным, кто искренне верил, что законопроект о климате в конце концов попадет на стол президента. Его роль заключалась в том, чтобы поддерживать разговор в такие моменты, когда крах казался неизбежным.
Он сказал Манчину, что если тот хочет вернуться за стол переговоров и что-то сделать, то он может это сделать.
"Нам нужна эта сделка", - умолял он Манчина. "Скажите нам, что вам нужно".
"Я подумаю об этом", - ответил Манчин.
Это было похоже на вежливый отказ.
45
.
Истина и примирение
Через пять дней после того, как Манчин провалил самую большую и лучшую версию их законопроекта, Шумер присоединился к ежедневному селекторному совещанию своего штаба. В буре ярости демократов Шумер фактически не высказывал публичного мнения о крахе, поскольку оставался в карантине.
Однако в то утро его тест оказался отрицательным. Он планировал вернуться в Вашингтон позже в тот же день. Как лидеру партии, ему нужно было объяснить, почему законопроект, который он собирался принять, все еще считался достойным достижением.