Пернелл забился в темный уголок. По всей видимости, к яркому свету он питал органическое отвращение. Впрочем, многие из моих деловых партнеров страдали фотофобией. На столике уже томились в ожидании две порции бурбона. Пожалуй, рановато для крепких напитков, но я решил возместить ими пропущенный ленч.
— Что у тебя?
— Помнишь, — тихо произнес журналист, я тебе рассказывал про Кетлера?
Я, естественно, не мог ответить с полным ртом бурбона, поэтому кивнул.
— В Неваде у меня информатор. Он там нашел полицейского, тот знает достаточно, чтобы быть полезным. И этот коп согласился поделиться сведениями, да еще какими!
— Невероятно! Подумать только — продажный полицейский. Да где? В Неваде!
— Понятное дело, пришлось раскошелиться, но он не подвел. Теперь у меня в банковском сейфе лежат его воспоминания. Я б тебе дал почитать, но мне еще жизнь не надоела. Если меня застукают с этой бумажкой, к ближайшим выходным я заверну ласты.
Пернелл одним махом ополовинил стакан бурбона. У него дрожали руки — уж не знаю, от страха или возбуждения. Может, и от того, и от другого.
— Наш коп участвовал в аресте Кетлера, а еще сидел на первом допросе — перед тем, как нарисовались феды. Кетлер во всем признался. Местные ребята запротоколировали чистосердечку, Кетлер ее подмахнул. Проблема в том, что после вмешательства федов признание исчезло и больше его никто никогда не видел.
Я пытался разложить эти новости по полочкам. Итак, феды знали, что Кетлер виновен, но не хотели, чтобы это стало достоянием гласности. Бессмыслица какая-то. Напрашивается вывод, что Киллер Черная Стрела вовсе не покойник и что он благополучно вернулся к любимому хобби, на сей раз в районе залива.
Я вкратце поведал Пернеллу о событиях минувшей ночи, надеясь, что его отклик позволит мне взглянуть на вещи по-новому. А то и подкинет свежую идейку или даже две. Журналист расправлялся со второй порцией «Джека Дениэлса» и слушал с живым интересом. Когда я закончил, он откинулся на спинку стула и уставился в потолок.
— Можно еще сигаретку стрельнуть?
Я угостил его сигаретой и дал прикурить. Пернелл коптил с таким видом, будто только что занимался сексом с Мерилин Монро. Или с Джейн Мэнсфилд. Или даже разом с обеими.
— А знаешь ли ты, кто летает на «аватарах»? Вояки. — Он выпустил длинную струю дыма и вернулся в ряды сексуально озабоченных. — Ну-ка расскажи еще раз, что этот Боб делал в квартире у девчонки.
— Я уже говорил. Он вышел из ее спальни с каким-то ящичком под мышкой. Потом затаился у двери и стал ждать.
— А этот ящичек… не смахивал на шкатулку для драгоценностей или что-нибудь в этом роде?
Не смахивал. Обычная металлическая коробка. В таких обычно кулинарные рецепты держат.
А у девчонки дома есть что-нибудь ценное?
Я напряг память.
Возможно. Кажется, я там заметил несколько побрякушек… Да, при желании кое-что можно было бы слямзить.
Пернелл наклонился ко мне, и стало слышно, как стрекочут винтики в его голове.
Итак, подводим черту: в квартире малютки злоумышленник оказался не с целью убийства. И даже не с целью ограбления. Он всего-навсего искал ту штуковину…
Логично, решил я. И тут же возникло «но».
— Слушай, коли так, почему он просто не убрался? Он же нашел, что искал. Зачем ему понадобилось Эмили подстерегать?
Журналист покумекал и пожал плечами.
— Она знала про ящичек. Может, парень хотел ее замочить, чтобы никто другой не узнал?
Выводы напрашивались серьезные. Если источник Пернелла заслуживает доверия и Кетлер действительно был серийным убийцей, то, значит, некие злоумышленники играют в маньяков, дабы замаскировать убийства, которые они совершают в ходе своей деятельности. И вполне возможно, что эти злоумышленники принадлежат к одной из ветвей власти. А я — всего-навсего муха под их мухобойкой.
Я огляделся по сторонам. Я уже знал, что за мной следят чужие глаза. И вряд ли всего одна пара.
— Спасибо за бурбон. Мне еще с Эмили надо встретиться.
Пернелл лихорадочно строчил карандашом в стенографическом блокноте. Кажется, он даже не услышал мои прощальные слова.
Глава 8
Клуб «Фуксия Фламинго» еще не открылся, дверь была на замке. Я громко постучал и настроился на ожидание. Через минуту дверь отворилась и явила моему взору громадную тушу Гуса Лича. Он выглядел сломленным.
— Ладно, входи.
Я и не подозревал, что этот мутант способен на такой дружелюбный тон.
В зале было темно, только в противоположном конце, за стойкой бара, чуть сияла ртутная лампа. Вслед за Личем я прошел поближе к свету и уселся рядом с ним на искрометно-фиолетовый вертящийся табурет. Перед владельцем клуба стояла по меньшей мере тройная порция горячительного. Он поднес стакан ко рту и убавил содержимое на добрую треть. Легонько передернул плечами и повернулся ко мне.
— Рад, что ты заглянул. Надеюсь, с полицией не было хлопот?
— Ничего серьезного.
Лич кивнул и поднялся с табурета. Устало зашел за стойку.
— Выпить хочешь?
— Конечно.
— Бурбон?
— А как ты догадался?
— Физиогномика — мое хобби.
Он налил бурбона. Ровно столько, сколько надо. По чертам лица о человеке можно узнать почти все.
Да ну? У меня что, рожа любителя бурбона?
— Что-то вроде этого.
Лич набулькал себе четверную дозу неразбавленного «бакарди». Я старался на это не смотреть.
Хочу от души поблагодарить тебя за вчерашнее. Ты Эмили жизнь спас.
— Как она?
— Струхнула, конечно, здорово, но это ничего.
Главное — цела и невредима. Если б ты хоть чуть-чуть опоздал… — Лич задумчиво покачал головой. — Она у себя. Отдохнуть пытается.
Я сделал большой глоток. Приличный бурбон, не отрава какая-нибудь. Я поднял стакан в честь Лича, но он уже отвернулся. Я тоже повернул голову и увидел Эмили — она спускалась по лестнице. Лич водрузил свое пойло на стойку и двинулся к ней навстречу.
— Ничего, Гус, все в порядке. Только спать больше не могу.
Она направилась ко мне и уселась на вращающийся табурет. На ней было зеленое мятое платье из бархата. И даже с кругами под глазами она смотрелась потрясно.
— Гус мне все рассказал. Не знаю, как и благодарить.
Я мог с ходу предложить несколько способов, но решил, что сейчас не самое удобное время.
— Пронесло, и слава Богу. Я рад, что ты жива, а благодарить не нужно.
За стойкой бара Лич состряпал «кровавую Мэри», окунул в нее стебелек сельдерея и поставил перед Эмили.
— Спасибо. — Она глотнула.
Похоже, девушка была не в настроении отвечать на вопросы, но я не мог себе позволить такую роскошь, как задержка расследования.
— Эмили, вынужден попросить прощения, но я должен тебя кое о чем спросить. Ты не против?
Лич оперся о стойку бара.
— Да ладно тебе, Мерфи, ей и так досталось. Ночью легавые из нее всю душу вытрясли. Дай хоть немного отдохнуть.
— Не надо, Гус, все в порядке. Я перед ним в долгу. Если еще на несколько вопросов отвечу, с меня не убудет. — Она повернулась ко мне и глубоко вздохнула. — Валяй, спрашивай.
— Человек, который на тебя напал, что-то вынес из квартиры, какую-то шкатулку. Что это за вещь?
— Не знаю. То есть не знаю, что в ней было. Странная шкатулка… Не открывается. Может, и открывается, но у меня не получилось.
— Как она к тебе попала? Ты догадываешься, почему ее хотели украсть?
Эмили взглянула на Гуса.
— Необязательно все выкладывать, — проворчал мутант. — Это не его дело.
Эмили опустила задумчивый взгляд на стакан и стала помешивать «кровавую Мэри» стебельком. Вволю намолчавшись, она повернула голову и взглянула мне прямо в глаза.
— Шкатулку мне Томас прислал. Томас Мэллой. Мой муж.
Я надолго прильнул к стакану с бурбоном. Вот тебе и на! Все, что я увидел и услышал в последние дни, неожиданно перевернулось вверх тормашками.
Я тебе, наверное, покажусь кретином, но давай все-таки уточним. Ты — жена Томаса Мэллоя?
Мы поженились почти два года назад. Я уже тогда здесь работала, в городе, только в другом клубе. Гус был управляющим. Там мы с Томасом и познакомились. Он часто приходил и слушал, как я пою. Такой милый, такой одинокий…
— И где же сейчас твой муж?
— Не знаю, — тихо ответила она.
— Но он прислал тебе шкатулку?
— Да. Я ее вчера получила.
— И ты понятия не имеешь, откуда он ее прислал?
Эмили отрицательно покачала головой.
— Шкатулка была завернута в простую коричневую бумагу. Ни адреса отправителя, ни письма. Вообще ничего.
— А почему ты решила, что она от твоего мужа?
— Узнала его почерк на упаковке.
Я пожелал взглянуть на оберточную бумагу. Пусть на ней нет адреса отправителя, может быть, обнаружится какой-нибудь другой след, какая-нибудь подсказка, где искать Мэллоя.
— А где сейчас эта бумага?
Эмили пожала плечами.
— Не знаю. Выбросила, наверное.
Ладно, сказал я себе, потом поищу. А пока воспользуюсь случаем и еще потолкую с Эмили.
— А из-за чего вы расстались? Мэллой как-нибудь объяснил, почему ты не должна знать, где он живет?
У Эмили напряглись мускулы рта, а Лич выпрямился. Я сразу понял, что наступил на больную мозоль. И поспешил облечь вопрос в более удобоваримую форму.
— Может быть, твой муж считал, что ему угрожает опасность?
Эмили не ответила, но выражение ее лица было достаточно красноречивым.
Все встало на свои места. Я повернулся к Личу.
— Ты ведь дружил с Мэллоем, я угадал? Он оставил Эмили здесь, а тебя попросил, чтобы ты о ней заботился, пока он не вернется.
Лич обеспокоенно взглянул на Эмили. Потом перевел взгляд на меня и кивнул. Я вдруг оказался единственным оратором в этом зале.
— Да бросьте вы нервничать. Я ведь хочу только найти Мэллоя. Честное слово, я не работаю на плохих парней.
Но они по-прежнему молчали и хмуро смотрели на меня.
— Ну хорошо. Еще один вопрос, и я ухожу. Кто-нибудь из вас знает, почему Мэллой ударился в бега?