К сожалению, я еще ни разу не бывал в Альбукерке. До Войны в этом городе бурлила жизнь, он принадлежал ковбоям Нового Века, артистам-мизантропам и загорелым дочерна любителям гранолы[19]. Теперь же он являл собой пыльный ветхий оазис посреди картины опустошения. Почти все городские огни выстроились в две шеренги вдоль бульвара Лас-Вегас и не сулили бездну свежих впечатлений.
Я посадил спидер перед дряхлой, но гостеприимно освещенной харчевней под вывеской «Последний шанс перекусить». Не ахти какое название; с другой стороны, «С пылу, с жару» — тоже не Бог весть что. Рекламный щит над дверью гласил: «Лучшая еда на много миль окрест». Некий местный умник замазал краской слово «лучшая» и написал над ней «вся».
Сидя за пережаренным бифштексом с мясной подливкой, я поразмыслил о том, как бы до поры до времени освободиться от «элемента». Не хотелось держать его при себе — но где, спрашивается, искать надежное хранилище? После долгих раздумий и четырех чашек подкрашенной кофе воды я наконец решил довериться «Объединенной экспресс-почте». Конечно, ОБЭКС знаменита своим обычаем доставлять посылки раздавленными в лепешку, но «элемент» пережил жесткую посадку, так что, будем надеяться, переживет и «жесткую» доставку.
Подчистив тарелку с холестерином, я осведомился, как добраться до ближайшей конторы ОБЭКС. Там я положил «элемент» в фанерный ящик и адресовал посылку Г. Фицпатрику, проживающему в отеле «Савой», Сан-Франциско. Впервые в жизни я доплатил тридцать баксов за доставку на дом — не хотел, чтобы инопланетная штуковина попала не в те руки. Парень за стойкой дал слово, что посылка дойдет до «Савоя» за два дня. Чтобы он не забыл об этом своем обещании, я отстегнул ему полсотни баксов.
Таким образом, сбросив с плеч внушительной тяжести гору, я вновь уселся в спидер и полетел домой. На околице Альбукерке я заметил дорожный указатель: «Финикс — 332 мили». Я взглянул на карту. Финикс чуть в стороне от моего курса, можно добраться меньше чем за два часа. Может, сделать Челси сюрприз? Очень уж хочется после визита в Розвилл побывать в уютной домашней обстановке.
Все же я передумал. Я не знал адреса, не захватил телефонный номер, и вдобавок Финикс — город не маленький. Да и Челси, возможно, не готова меня увидеть. И что я ей скажу? Поразмыслив обо всем этом, я решил, что мне ее, конечно, не хватает, но Господь свидетель, я еще не созрел для окольцовки. Тем паче что на сцене появилась Реган. Ох уж мне эта неразбериха.
Четыре часа спустя я отпер дверь в офис, втащил свою грязную, выжатую как лимон тушу в спальню и бросил на кровать. Господи, что со мной творится? Должно быть, посттравматический стресс. Не припомню, доводилось ли еще когда-нибудь так выматываться.
Минуты через полторы раздался стук, и я вынырнул из сонного омута. Бестолково моргая, я оторвал от подушки чумазое, измятое лицо и сполз с кровати. Противный стук доносился от двери. Я на больных, негнущихся ногах добрел до нее и приотворил.
— Кто там?
Я был слишком слаб, чтобы поднять веки. Кто-то хорошо пахнущий. Если б только открыть глаза!
— Милый, где ты пропадал всю мою жизнь?
Реган. Отбросив последние крохи самолюбия и самоуважения, я шагнул в сторону и отворил дверь шире. Гостья прошла мимо меня и направилась к письменному столу.
Тут наконец левый глаз приоткрылся. Она выглядела потрясающе. Опустившись в кресло и грациозно заложив ногу за ногу, Реган устремила взор на меня.
— Разбудила?
Не женщина, а кладезь интуиции.
Я невнятно буркнул и побрел к зеркалу. Боже, какой кошмар!.. Я попросил у Реган прощения и спрятался в ванной. С помощью горячей воды и сильнодействующего дезодорантного мыла мои синапсы неохотно выбрались из гибернации. Я вытерся, накинул купальный халат, взял из кармана пальто сигареты и поплелся в офис.
Реган только что вернулась в кресло. Очевидно, пока я мылся, она не отказала себе в маленьком развлечении.
— Ну как, нашла что-нибудь интересное?
Я прошел, мимо Реган, застывшей в неудобной позе, и плюхнулся в другое кресло. Она смотрела мне прямо в глаза — вселенская невинность в миниатюре.
— О чем это ты?
— Обыскала офис частного сыщика и надеешься, что это сойдет с рук? С таким же успехом я бы мог пошарить в твоем ридикюле.
Реган обезоруживающе улыбнулась.
— А ты пошарь, я не против.
— Дело не в этом. — Я закурил и пустил к потолку струйку дыма. Краем глаза я видел, что Реган все еще улыбается.
— Ты спросонья всегда такой дружелюбный?
Она была непробиваема. И мое раздражение, казалось, ее не трогало. Я уже давно осознал, что должен принимать ее такой, какая она есть. Злиться на нее за чрезмерное любопытство — все равно что упрекать морковку за оранжевый цвет. Реган неперевоспитуема, и если это кому-то не нравится, тем хуже для него. Меня к ней неудержимо влекло, даже смертельная усталость не казалась помехой. Говоря откровенно, мне в ту минуту хотелось только одного: перепрыгнуть через письменный стол и показать ей все па «забытого танца любви». Но опуститься до животной похоти — значит, уронить себя в ее глазах. Нет. Я должен заботиться об имидже.
Я повернулся к ней спиной — этакий апостол непорочности в земном одеянии.
— Ну так как, в блокнотах нашлось что-нибудь полезное?
— Возможно. Что ты предложишь взамен?
— Чеки берешь?
— Извини, дорогой, я предпочитаю наличными. И сполна. И вперед.
Ее тон не допускал ложных толкований. Держись, Мерфи.
— Сейчас у меня кое-какие проблемы с деньгами… Как насчет долговой расписки?
— Интересное предложение. Но тебе придется делать регулярные выплаты.
— Годится. Как только разберусь с финансами, полностью верну долг… с процентами.
Реган томно вздохнула.
— Буду ждать с нетерпением. — Она наклонилась и достала из сумочки блокноты. Раскрыла один из них и протянула мне несколько листов бумаги для заметок. — Тут все, что я сумела выжать. Девяносто процентов текста — инопланетные письмена и отцовские комментарии к ним. Остальное тоже не слишком интересно и вдобавок сумбурно.
В записках Реган часто встречались ссылки на ОИ и ЭУ. Судя по контексту, это были инициалы. ЭУ — почти наверняка Элайджа Уитт. Насчет ОИ у меня не было никаких догадок. Встречалась еще аббревиатура УП и слова «комплекс Розвилл». А еще я увидел число 186. Я уже знал, что это всего-навсего инвентарный номер «энергетического элемента», который я только что вызволил из Розвилла.
— Как ты думаешь, что это? — Реган обошла вокруг стола и теперь стояла за моей спиной, показывая на УП. — Может, папа сотрудничал с управлением полиции?
Я отрицательно покачал головой.
— Совершенно уверен, что это устройство «Пандора».
Реган присела на край стола.
— Не поняла.
— Судя по всему, твой отец работал над ним незадолго до своей гибели.
Реган сложила руки на груди.
— Как ты об этом узнал?
— Долгая история. Важно другое. Не сомневаюсь, что устройство связано со шкатулками, которые мы разыскиваем.
Реган заметно разволновалась.
— И что же это за устройство? — спросила она, наклонясь ко мне.
— Не знаю. Похоже, ценная штуковина. За ним только ленивый не охотится.
Реган встала и отошла.
— Я знала! Плохо представляла себе, над чем он работал, но знала, что его открытие стоит целого состояния. — Она резко повернулась ко мне. — Тэкс, мы уже близки к цели! Надо только найти остальные шкатулки. И тогда Манхэттен будет наш!
Мне не очень хотелось выливать на нее ушат ледяной воды, но нельзя же в таком возрасте смотреть на мир сквозь розовые очки.
— А по-моему, для начала не мешает кое-что выяснить. Например, что из себя представляет устройство «Пандора»?
Судя по бесстрастному выражению, которое вдруг появилось на лице Реган, она насторожилась.
— Тэкс, о чем ты говоришь? Какая нам разница? Главное — получить деньги.
Я подумал: а не рассказать ли ей о Фицпатрике и его опасениях? Реган интересуется только финансовой стороной дела. Пожалуй, не мешает слегка расширить ее кругозор. И все-таки я решил о Фицпатрике пока не упоминать.
— Реган, над чем бы ни работал твой отец, он не хотел, чтобы АНБ завладело результатами его труда.
Тебе никогда не приходило в голову, что бывают на свете вещи, которые лучше не давать плохим парням?
— Значит, их надо продать хорошим парням. Только и всего.
— Так просто? А вдруг не выгорит? Может, все-таки лучше усыпить бешеную собаку, чем выпускать на улицу?
— Это не вариант. «Пандору» можно выгодно продать, и мне все равно, что произойдет после. Она моя по праву, ведь я дочь Томаса Мэллоя. Как решу, так и будет. Пусть она не аэнбешникам достанется, а кому-то другому — это не так уж важно. Главное, чтобы заплатили. Тэкс, я ведь в крайнем случае и без тебя смогу обойтись. — Внезапно она окинула взглядом офис. — Где шкатулки?
— Не здесь.
— Хорошо. Тогда где? Я хочу, чтобы они были у меня.
— Я их спрятал. В надежном месте.
У Реган покраснели щеки.
— Спрятал? От меня? Да как ты смеешь?! Они мои!
— Нет, не твои.
Она развернулась на каблуках и стала нервно расхаживать по спальне. Я терпеливо ждал. Через несколько минут с ней вдруг произошла разительная перемена, как будто солнце вынырнуло из-за туч. Она подошла ко мне, опустилась рядом на колени, опустила ладонь на мою руку, лежавшую на подлокотнике кресла, и заглянула в глаза.
— Тэкс, ты прав. Я глупая и безответственная. Хорошо, давай подождем и выясним, что же это за «Пандора» и с чем ее едят. И если она окажется вполне съедобной, мы выручим гору денег и будем жить долго и счастливо.
Возможно, Реган говорила искренне, возможно, искала ко мне новый подход. Как бы то ни было, я наклонился и провел ладонью по ее волосам.
— Тэкс, ты ведь мне поможешь, правда?
В тот миг чего бы я только не сделал для нее. Она поцеловала мою руку, затем встала и вернулась к своему креслу.