Ресторанов у него было два, дела в обоих шли в гору, но правительство и стремительно растущие налоги вытягивали из него деньги быстрее, чем он успевал снимать навар с посетителей. Но что, спрашивается, ему оставалось делать, кроме того, как продолжать заниматься тем, что он, собственно, и делал все это время? Винни не раз приходила в голову мысль, что неудача может в любой момент заставить собраться с духом и начать все сначала – зато уж успех присосется к твоей хребтине однажды и навсегда.
Миновав Пост-роуд, Винни Энгус свернул к северу, оставляя позади ряды модных лавок, торгующих разным антикварным барахлом, продуктовых магазинов, обувных магазинов, – со всеми их разноцветными огнями, неоном и пластиком ярких вывесок – и, свернув налево, подъехал наконец к стоянке машин перед его собственным рестораном.
Отделанный светло-коричневым деревом фасад заметно смягчал унылый пейзаж пригорода. Мягкий свет, пробивавшийся из окон сквозь плотные темно-желтые занавеси, заставлял здание даже днем переливаться огнями и сверкать, как новогодняя елка.
И когда Винни Энгус вошел наконец в ресторан, он разом позабыл все свои проблемы. Здесь он был в другом мире – мире, который от начала до конца создал сам.
В кухне на ящике из-под пива, поставленном на попа на простой бетонный пол, восседал его главный повар.
– Привезли? – спросил его Винни.
– Ага, – кивнул тот. – Как раз утром.
Встав, повар прошел мимо Винни к громадному, до потолка, холодильнику и извлек из него лепешку говяжьей вырезки, срезанную так, что с краю осталась лишь тонкая кромка жира. Ткнув ее пару раз для пробы длинной двузубой вилкой, он шлепнул мясо на решетку гриля.
– А ну, тихо! – погрозил он пальцем зашипевшему на решетке куску. У повара Винни была привычка во время готовки нежно общаться с мясом.
– Ну ладно, я в баре, – кивнув, Винни вышел. Присев на табурет у стойки, Винни принялся рассказывать бармену, как он обучал в свое время кухонный персонал, втолковывая им; что хороший кусок мяса подобен умелой шлюхе. Шлепни ее как следует, но нежно: станет мягкой, как шелк, а начнешь колотить – будет жесткая, как подошва.
– Это точно, – поддакнул бармен, наливая хозяину еще пива.
Двенадцать минут спустя в дверях возник повар, держа на белом льняном полотенце на вытянутых руках темно-коричневое с бежевым узором фаянсовое блюдо, в центре которого красовался румяный, поджаристый, благоуханный, восхитительный бифштекс.
Умелым движением ножа Винни обнажил серовато-розовую сердцевину, которая, казалось, вздохнула от прикосновения блестящего лезвия.
– Пойдет, – прокомментировал он. – Фактура что надо.
Перечеркнув кусок крест-накрест зубчатым лезвием, он подцепил треугольную дольку на поданную барменом тяжелую вилку из литого серебра. Поднес ко рту, провел языком по румяной корочке, проверяя, нет ли следов пригара – и наконец откусил.
Мясо словно обволакивало зубы. Винни откусил с другой стороны, и с этого края мясо вдруг показалось ему жестким, даже с каким-то жестяным привкусом... но лишь на какую-то долю секунды, а затем растаяло во рту и будто перелилось по пищеводу в желудок.
И если не считать этой вот доли секунды, это был лучший бифштекс, который когда-либо пробовал Винни Энгус за свою жизнь. Винни откусил еще семь раз, и удовольствие, увы, кончилось.
– То-то же, – удовлетворенно пробурчал повар пустой тарелке, неся ее назад, в кухню. А Винни Энгус уже был в офисе и метал громы и молнии на голову несчастного Питера О’Доннела из-за оловянного привкуса вокруг клейма Министерства сельского хозяйства.
– Я не привык жрать солдатские пряжки! – Винни ревел так, что, казалось, лопнет телефонная трубка.
– Пожалуйста, Большой Вин, успокойся. Я как следует поджарю задницу этим техасским ублюдкам. Больше это не повторится, уверяю тебя.
– О’кей, – пробурчал Винни Энгус.
На ужин семейство Энгусов вкушало жаркое из тунца. Винни, раза три ткнув свою порцию вилкой, извинился и пошел наверх упаковывать рюкзак – завтра он собирался наконец-таки на охоту.
– Тебе, я вижу, не терпится? – холодно-язвительным тоном вопросила супруга с другого конца стола.
– Ладно, ладно, – добродушная интонация далась Винни после долгих лет упорной тренировки. Подмигнув дочкам, он поспешно вышел из комнаты.
Уже перешагнув порог, он услышал позади голос младшей, Ребекки:
– А мне обязательно, мама? Ведь папа не ел!
– И поэтому ты хочешь, когда вырастешь, стать такой же, как твой отец? Ешь немедленно! – прикрикнула миссис Энгус.
– Перестань, пожалуйста, мама, – прозвучал резкий голос старшей, Виктории. Винни слышал, как она с шумом встала из-за стола.
Винни Энгус опустился на массивный дубовый стул посреди его большого и порядком захламленного кабинета. Ступ жалобно скрипнул – двадцать фунтов лишка, которые за последние пять лет набрал Винни, давали о себе знать.
Рассматривая развешанные на стене охотничьи трофеи и ружья, Винни погрузился в мечты о завтрашнем дне. Завтра горло перехватит холодный утренний воздух: Винни будет тяжело, с шумом дышать; руки затекут от веса его двенадцатизарядного карабина; ноги заноют от ходьбы часам к десяти утра – но, черт его побери, как же он любит все это! На охоте он оставался один на один сам с собою, и ему снова было двадцать лет.
Теперь только не забыть смазать сапоги, приготовить еду на завтра, собрать рюкзак, поставить будильник на четыре утра – а потом...
А, еще одну вещь надо срочно сделать. Его ежемесячный телефонный звонок.
Звонил он по этому номеру каждый месяц вот уже одиннадцать лет, с того самого времени, как открылся его первый “Стейк-Хаус”. Богатенькие сынки из колледжа его еще не освоили, а приезжавшие бизнесмены просто не успели о нем узнать. Деньги Энгусу нужны были позарез, но банки ограничивались лишь вежливым сочувствием.
И тогда приятель из Массачусетса дал ему один телефонный номер, обладатель которого был заинтересован в последней информации о событиях на мясном рынке Штатов. Вот Винни и должен был снабжать его такой информацией – и хорошо получать за это.
Винни к тому времени готов был разделать и продать на рынке родную матушку – и поэтому, недолго думая, позвонил.
Магнитофонный голос велел ему говорить – и за десять минут Винни выложил все, что знал о ценах, акциях, снабжении, подготовке, управлении и обслуживании. Голос осведомился, закончил ли он, и поблагодарил после десятисекундной паузы. Три дня спустя Винни обнаружил в своем ящике почтовый перевод на пять сотен. Обратного адреса не было.
Когда он позвонил снова, голос велел ему перезвонить в начале следующего месяца. И вот уже одиннадцать лет в первых числах каждого месяца Винни Энгус звонил по этому номеру – и добывал деньги.
Он не был уверен, нравилось ли ему само по себе это занятие, но 66 тысяч не облагаемых налогом зелененьких вне всякого сомнения грели его душу. И потом, разве нарушал он хоть какой-нибудь закон?
Подняв телефонную трубку, Винни набрал код области и семизначный номер и, прижав трубку к подбородку плечом, принялся разбирать и чистить свой девятимиллиметровый карабин с оптическим прицелом.
После двух гудков в трубке раздались переливы тонального набора, а затем монотонный женский голос произнес: “Пожалуйста, сообщите название вашего города, адрес, номер водительских прав и оставьте вашу информацию”.
И Винни так торопился оставить ее, что не расслышал в трубке еще одного слабого щелчка – в комнате наверху подняли трубку параллельного телефона.
– Снабжение в целом ровное, – кивал он в такт словам головой, – но в разных районах ежемесячные колебания. В этом месяце перебои с окороками. Качество мяса – лучшее за последние несколько лет, и думаю, что очень скоро цены стремительно вырастут.
– И еще я тут жаловался своему дистрибьютору, что вроде министерские клейма на тушах стали темнее и глубже обычного. Я сегодня пробовал как раз кусок с клеймом – было похоже, что жуешь фольгу, вот ей-богу. Придется поглубже срезать жир, чтобы удалить клеймо целиком, не иначе.
Винни говорил и говорил, пока вдруг не сообразил, что в трубке слабо, но отчетливо прослушивается какая-то другая линия. Сначала он подумал, что это просто телефонное эхо, но вскоре различил и слова:
– Сейчас не время для упражнений в логике, Спок.
– Для них всегда находится время, доктор.
– То есть вы хотите сказать, что мы потеряли Джима – и не в силах сделать ничего, чтобы найти его, мистер Спок?
– Галактика очень велика, доктор.
Винни Энгус поспешил закончить разговор. Монотонный голос поблагодарил его, снова зазвучал тональный код – и абонент отключился.
– Вики! – взорвался он в трубку. – Это ты, черт возьми?
В ответ ему раздался голос Джеймса Т. Кирка, доблестного капитана звездного корабля “Энтерпрайз”:
– Поражение – восьмой фактор. В действие!
– Вики! Это ты там?
В трубке, из комнату наверху, зазвенел наконец голос его старшей дочери:
– Да, я, папа. А с кем это ты говорил?
– А это, милая леди, вовсе не ваше дело! – ответил Винни с нажимом в голосе.
– Нет, правда, папа. Ты вел себя очень непочтительно по отношению к представителю цивилизации квадрантов в Объединенной Федерации планет. Ты совсем не помогаешь межгалактическому сотрудничеству.
Винни только покачал головой, – он почти видел, как Виктория улыбается в телефонную трубку. Ну что делать, если она на этом помешана. Все стены в ее комнате были увешаны плакатами с изображением экипажа Звездной экспедиции, под потолком висела модель звездного корабля “Энтерпрайз” (с руководством по управлению – шесть девяносто пять за комплект), на двери, текст Звездного соглашения (тоже шесть девяносто пять за штуку), на столе – дневники Звездной экспедиции (десять баксов в твердой обложке), на полках: шесть кукол, изображающих членов Звездного экипажа, одна – Клингона, плюс дешевые пластиковые модели фейзера, трикордера и коммуникатора.