Вынув из кармана рубашки спички, она огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно было бы поджечь.
Лестница была непригодна для этой цели. Как только посреди каменной кивы запылал огонь и Моргана проверила, выходит ли дым через дымовое отверстие в атмосферу — надеясь, что, может быть, кто-нибудь заметит струящийся дымок и, заинтересовавшись, придет сюда, — она снова сложила ладони рупором и позвала на помощь. Ее голос вместе с искорками и пеплом поднялся вверх, в заснеженное небо.
Она прислушалась, позвала снова, вновь прислушалась, но ничего не услышала.
— Ну вот, папочка, — прошептала Моргана, — мы встретились. Правда, я не так себе все представляла… — Почувствовав, что вот-вот заплачет, она прикусила губу. Сейчас ей нужно сохранять спокойствие.
Она посмотрела на книгу, которая лежала под костлявой рукой. Было исписано много листов. Что это? Хаотичные мысли сумасшедшего? История его жизни? Она и боялась, и хотела прочитать ее.
Произведя учет своих спасительных запасов — спички, ножик, бутылочка воды, привязанная к ремню, и топливо в виде древесины и одежды ее отца, — Моргана решила, что снова позовет на помощь через несколько минут. Пусть огонь горит, дымок на поверхности кивы сигналит, а она внимательно просмотрит дневник отца.
Сев возле костра скрестив ноги, она положила книгу на бледную полоску света, что с трудом пробивался сквозь дымовое отверстие, и изучила открытую страницу книги.
Ее отец писал эти строки перед смертью:
«Я заперт в своей собственной могиле. Я умру здесь. Не могу поверить, что я зря прожил свою жизнь, что меня привели к этому месту, чтобы я просто погас, как свеча. Ведь я узнал тайну каньона Чако! И еще так много всего! Старая женщина расшифровала мне значение узора на золотой олле — этот удивительный секрет должен узнать весь мир. Поэтому, пока горит мой фонарь, и пока здесь есть чем дышать, я запишу на бумаге все эти замечательные истины. Это наследство я завещаю своей дочери Моргане. Однажды она найдет меня, и хотя я уже буду мертв, я буду разговаривать с ней».
Осторожно закрыв книгу, Моргана потянула первую страницу обложки и обнаружила поразительной красоты портрет девочки, написанный карандашом. Круглолицая, с высокими скулами, завораживающими глазами и странной татуировкой посреди лба — три вертикальные линии. Это был оригинальный портрет девушки из племени хопи из каньона Чако.
Она перевернула лист, открыла дневник на первой странице, датированной 1920 годом, и прочитала вступительные строчки:
«Я, Фарадей Хайтауэр, доктор медицины, родившийся в Бостоне, штате Массачусетс, мечтатель, глупец и искатель видений, пишу этот дневник. Мне было сорок лет, когда родилась Моргана. Именно тогда я начал жить по-настоящему. Вся моя жизнь, до того как я взял в руки мою новорожденную дочь, была лишь прелюдией».
Темнота внутри кивы стала какой-то зловещей и гнетущей. Моргана почувствовала, как стены сдвигаются, а потолок давит. Ее легкие с трудом справлялись с вековым воздухом кивы. Вокруг нее перемещались какие-то тени, то появляясь, то исчезая. Ей казалось, что за ней кто-то наблюдает. Когда она начала читать дневник, она потеряла счет времени, словно, упав в яму, она провалилась не на несколько футов вниз, а на несколько веков назад.
«Элизабет мертва. В этом я уверен. Это ее голос звал меня и привел к этому месту. Если не с того света, то как же она тогда звала меня?»
Моргана остановилась. Откуда-то издалека, в ее памяти, прозвучали слова Элизабет: «Мне часто снился один и тот же сон, я видела, что он заблудился в песках. Я звала его и требовала, чтобы он следовал за моим голосом, и тогда я смогу спасти его».
Она снова начала читать. Слова превращались в образы, когда она переворачивала страницу за страницей:
«Я приехал в каньон Чако с Морганой на спине». «Банковский служащий выставил нас из «Каса-Эсмеральды».
Имена прыгали со страниц, и живые мужчины и женщины заполняли пространство вокруг Морганы, словно они пришли в киву, чтобы составить ей компанию: Джо Уилер, навахские шаманы, хозяйки пансионов из Альбукерке, ковбои, представители индейцев, Элизабет Делафилд и профессор Кин, фальшивый священник по имени Мак-Глори.
Теперь Моргана знала, как ей в доверительную собственность попали деньги, они были оставлены на ее имя, но их украла Беттина. Это не украденные деньги старателей, но деньги, справедливо отобранные у человека, который их забрал обманным путем.
И Сара Бернам была ослицей!
Моргана прочитала всю историю своего отца — от ночи своего рождения до того момента, когда он сломал в киве ногу. Она остановилась на словах: у него кружится голова, он видит галлюцинации… Тревожный крик… Армия Темного Господина…
Неохотно она отложила дневник в сторону и подбросила древесины в огонь. Спина и плечи болели. Кончики пальцев онемели от холода. Подняв глаза к небу, она увидела, что стало темнеть и по краю дымового отверстия образовался тонкий слой снега. Как долго она читала?
Встав на цыпочки, как будто это могло приблизить ее к дымовому отверстию, она сложила ладони вокруг рта и закричала:
— Эй, кто-нибудь!
Потом она перевела взгляд на мумию в оборванной одежде.
— Папочка, я боюсь читать дальше. Тетя Беттина говорила, что, когда в последний раз видела тебя, ты был не в себе. Это мне предстоит узнать дальше? Неужели она была права, неужели мои страхи в конечном счете были небезосновательными?
Добавив щепок в огонь, она продолжила свой монолог:
— Я подозреваю, что старая индейская женщина не пришла за тобой. — Но почему он сам не выбрался наружу? Даже если он сломал ногу, почему никто не отправился на его поиски? Конверт с картой, что он дал мне, когда мне было десять лет. Моргана не знала, что случилось с тем конвертом.
Она подняла дневник и начала читать дальше.
«У меня кружится голова, — писал Фарадей, — перед глазами все расплывается… Слушай, Паана. Слушай и наблюдай. Это голос старой женщины, которой здесь нет, но которая продолжает говорить со мной!
Мой народ не исчисляет время так, как делаете это вы, Паана. Чтобы понять, когда произошла эта история, тебе было бы понятней считать, что это было в 1150 году, за четыре столетия до того, как люди, которые называли себя испанцами, пришли на этот континент.
Люди Солнца жили на клочке земли, его белые люди называют «Край Четырех Углов». Это история о девушке Ошитиве, чья жизнь навсегда изменилась в день, когда грозный Темный Господин и его кровожадные воины-ягуары пришли сюда…»
Моргану так сильно увлекла история об Ошитиве, что, когда она закончила читать, узнав и об Аоте, и о Безносом, и о Господине Хакале, ей пришлось попрыгать, чтобы восстановить кровообращение и вернуться к действительности.
Взглянув наверх, Моргана с ужасом заметила, что стало совсем темно. Когда село солнце? Сколько же она читала? Она посмотрела на часы, с удивлением отметив, что уже прошло много времени. Пустой желудок ныл. Во рту пересохло. Когда Моргана бросила на угли обрывки отцовской одежды, которые она осторожно сняла с его тела, она почувствовала, как ее сознание улетает в какой-то иной мир, где она шла пешком по широкой дороге тольтеков и покупала медные колокольчики на рыночной площади, и смеялась с Яни, и гордо стояла на центральной площади, в то время как Господин Хакал советовался с богами через Направляющий камень.
Моргана закрыла глаза. Ее желудок заурчал, когда она почувствовала вкус тортильи и шоколада. Ее руки и ноги онемели от холода, хотя каким-то странным образом она ощущала тепло, словно ее согревали солнечные лучи.
И поцелуй Господина Хакала, когда он притянул ее к себе в объятия…
— Ладно, — нарочито громко сказала Моргана вслух. — Приди в себя. Это все из-за голода.
К сожалению, печенье и вяленое мясо остались снаружи, в ее рюкзаке.
А вдруг его можно как-то достать. Она бросила рюкзак к ногам буквально перед тем, как обрушилась земля. Он где-то недалеко от отверстия.
Она принялась искать что-нибудь, что можно было бы использовать вместо удочки. Ремень отца! Если она соединит его со своим ремнем, привяжет к ним шнурки от его и своих ботинок, то, возможно, все получится.
Она работала замерзшими, окоченевшими пальцами, а когда закончила, поняла, что длины недостаточно. Его брюки — если она сможет порвать их на полоски…
Нож легко резал прогнившую ткань, и вскоре у Морганы было достаточно полосок, чтобы начать соединять концы. Завязав последнюю полоску ткани петлей, она намотала один конец веревки вокруг руки, а другой рукой забросила петлю вверх, к дымовому отверстию. Первые попытки провалились. Веревка каждый раз билась о потолок и падала вниз. На шестой раз ей повезло. Петля вылетела наружу и приземлилась на снегу. Наклонив голову назад так, чтобы снег не попал в глаза, Моргана осторожно потянула веревку, но та легко упала вниз, ничего не зацепив.
Изменив местоположение и стараясь держаться подальше от огня, она снова закинула веревку. Через несколько попыток веревка снова была снаружи. И она что-то поймала!
— Теперь спокойно, спокойно, — сказала Моргана веревке, нежно дергая за конец, веревка медленно упала в киву, потянув за собой острый камень, который едва не упал Моргане на голову.
Ее руки и плечи ныли от боли. Было слишком холодно. Кровь плохо циркулировала по организму, мышцы онемели.
— Я отдохну несколько минут, — сказала она громко, чтобы подбодрить себя. — Погреюсь у огня и снова попытаюсь. — Она была уверена, что достанет рюкзак, тогда у нее по крайней мере будет еда, лишний фонарик и дополнительное топливо — сам рюкзак.
Сев у огня и подбросив в костерок щепок и последние прогнившие клочки спального мешка отца, Моргана продолжила чтение:
«Боже мой! Старая индейская женщина! Она здесь, в киве, возле меня! Когда она спустилась? Я не слышал, как она пришла. Она сказал: “Пришло время узнать ответы, за которыми ты пришел сюда”. Я сказал ей, что ослаб, ранен и умолял ее позвать людей из ее племени, чтобы они вытащили меня из этой ужасной ямы. Но она просто начала говорить. Ее голос был таким ровным и гладким, как шелковые ленты. Ее речь была такой гипнотизирующей, что я не мог поднять ручку, чтобы записывать за ней. Я слушал ее с раболепным трепетом. Сколько времени прошло, я не знаю, но, когда она закончила, я упал в изнеможении, а вся моя одежда промокла от испарины — потому что все, что она мне рассказала и показала, потребовало от меня столько физических сил, словно я пробежал сотни миль. А сама она исчезла. Исчезла буквально на глазах. И теперь я один, но боль больше не мучает меня, и я чувствую себя так, словно у меня открылось второе дыхание. Я бодр и энергичен. Мне хочется танцевать! Меня переполняет ощущение радости! Сейчас я должен записать удивительное послание, которое она передала мне…