Джон как-то замялся, скривил лицо, словно при имени «Риччи» он испытал дикую неприязнь.
– Что еще за Риччи? – поинтересовался я.
– Отморозок редкостный. Человек, который мать родную продаст и глазом не моргнет. В общем, чтобы все хорошо прошло, вся надежда лишь на меня. Иначе этот русский парень только выйдет из города – его сразу прирежут.
Я подвинулся к Джону ближе и шепнул ему на ухо, чтобы Кристина не слышала:
– А тебе есть до этого дело?
– Не знаю, Алекс. Порой мне кажется, что один простой неравнодушный поступок сможет изменить мир.
– Или уничтожить его, – добавил я.
– Неважно. Я попрошу одного своего друга приносить вам еду. Он будет стучать три раза. Остальным дверь не открывай. А лучше вообще прикинься, что вас тут нет. Туалет – спускаешься на первый этаж и первая дверь возле лестницы. На случай, если я не вернусь через три-четыре дня…
– В смысле не вернешься?
– Не перебивай. В этом случае откроешь шкаф и внизу под плиткой найдешь все, что тебе необходимо. И не задерживайся в этом поселении. Покидай его как можно скорее. Все. Мне пора.
Джон посмотрел на Кристину, увидел ее печальные глаза, на которые наворачивались слезы. Она пыталась что-то сказать, но не получалось из-за кома в горле. Джон наклонился к ней. Его лицо в этот момент стало добрым, глаза заблестели и появилась какая-то легкая улыбка.
– Ты чего, принцесса? – чуть громче шепота заговорил он.
– Вы… Дядя Джон. Вы куда? – отрывисто говорила Кристина, с трудом сдерживая слезы.
– Мне нужно по делам сходить, – спокойно отвечал ей Джон.
– А вы не вернетесь?
– Ну почему сразу не вернусь? Никто из нас не знает наверняка, что будет завтра, – Джон достал из кармана монету 50 центов и показал ее Кристине. – Видишь? Это монета Старого мира. Ее сейчас не используют. Но она, как любая другая монета, отображает нашу жизнь. В нашей жизни есть тысячи путей и только два варианта развития на каждый из этих путей. Как у монеты. Либо получится, либо не получится.
Джон вложил эту монету в ладошку Кристины и сказал:
– Пусть эта монета будет с тобой. Их всего две у меня. Обе счастливые. И вот этот кусочек счастья останется у тебя, а второй у меня. И из тысячи путей развития наша встреча будет определена лишь одним вариантом.
– Каким? – спрашивала Кристина успокоившимся голоском.
– Получится. Конечно, получится, – улыбнулся Джон, обнял Кристину и добавил: – Не скучай, принцесса. И следи за папкой. А то он у тебя любитель попадать в нелепые ситуации.
Потом Джон встал на ноги и будто бы попрощался и со мной. Протянул мне руку, потом обнял меня.
– Прощай, друг, – сказал он.
– Так ты же вернешься, – отвечал ему я.
– Ты же слышал… У нас всегда два варианта.
Он оставил ключи, захлопнул за собой дверь и покинул нас. Не знаю, удастся ли с ним еще встретиться. Но мне будет не хватать моего друга рядом. Мы остались с Кристиной вдвоем. Что будет дальше – непонятно. Я все дни лежал на кровати, рассказывал Кристине сказки и истории, а сам думал: «Что дальше?». Мальчик лет двенадцати приносил нам еду три раза в день. Его звали Игорь. Небольшого роста, худощавый и с напуганным взглядом, он бегом передвигался по поселению. Игорь стучал три раза в дверь, передавал пакет с едой, а потом сразу же убегал. Но на третий день он постучал и не убежал. Я понял, что мальчик что-то сказать хочет, однако не может и как-то мнется. Потом все же выдавил из себя, что Джона больше нет, что он был застрелен в баре у Ганса. Мой мир рухнул, я не мог поверить, что это правда. Джон был тем человеком, которого боялась сама смерть и не решалась его забрать, но… это случилось.
– Пират плыл один куда глаза глядят. Плыл на край света. Плыл туда, где не ступала еще нога человека. Хотел он убежать от прошлого, забыть все, что было и что не давало ему покоя. Его команду, друзей, которых уже не вернуть. Ведь даже месть не сможет утолить горя и вернуть прошлое. Пират это понимал и не хотел проливать еще чью-то кровь. Но королю не давала покою вольная жизнь пирата. Король приказал, найти его и отправить вслед за всей его командой. Поэтому пират и плыл на край света, далеко-далеко. Так, приплыл он на один необитаемый остров, не тронутый цивилизацией. Прекрасней места пират в жизни не видел. Высокие пальмы, удивительной красоты растения, мягкий воздух. Казалось, что даже время здесь двигается иначе. Пират высадился на этом острове и тут же избавился от следов, отправив свой корабль в свободное плавание. Тогда пошел он в центр, чтобы…
– А что побудило пирата остаться на этом острове? Ведь он был бы абсолютно один. Ему же скучно будет… не боялся он одиночества?
«Какая у меня все-таки смышленая дочь», – подумал я и улыбнулся. Мне пришлось выкручиваться. Историю про пирата я ведь на ходу придумывал.
– Понимаешь, принцесса, – заговорил я, – любого человека может настигнуть отчаяние. В этот момент хочется уехать куда подальше, спрятаться где-нибудь, забыться и начать все сначала. Самое лучшее – это найти такой вот необитаемый остров. Тот Рай, где все хорошо, все идеально. Пират просто потерял свою команду. А команда для него была не просто сборищем пиратов, а друзьями.
– И у него наступило отчаяние?
– Именно. Отчаяние поразило всю его душу.
Кристина посмотрела на меня чистыми глазами. Усталость сказывалась на ней. Эти ангельские глазки тут же закрылись, и она мило засопела.
– Сладких снов, принцесса, – сказал ей я и легонько поцеловал ее в лобик.
Вот уже вторые сутки мы едем в старом автобусе вместе с конвоем. Сидя в одном автобусе с торговцами, негодяями и людьми, которые по каким-то причинам бегут от старой жизни. Многие через этот конвой ведут дела, передают посылки или товар. Маршрут конвоя простирается через всю Европу. Помимо нашего автобуса в конвое следовало множество частных автомобилей, телег, запряженных лошадьми, и целая дюжина охраны – бешеных отморозков, у которых в голове две извилины, которые только и умеют убивать. Конвой они охраняли хорошо. Несколько раз от кого-то отстреливались. Я не знаю от кого. Окна автобуса изнутри были занавешены черной тканью.
Мы с Кристиной едем на Восток, в город под названием Рай. Там, где мы сможем обрести покой и уверенность в завтрашнем дне, где не придется больше бежать навстречу неизвестному.
В шкафу комнаты Джона я нашел тайник, о котором он говорил. Там было много золота и различных драгоценностей. Через Сида удалось договориться, чтобы нас взяли в автобус и довезли до конечной точки его следования. В этот раз конвой шел дальше Старого Львова, в некое поселение под названием Степановка. «Как только доберетесь до Степановки, – рассказывал мне Сид, – выходите из конвоя и идите на юг. Места там должны быть тихие и спокойные. Главное в пустотах ночью не бродите, старайтесь найти убежище до темноты. Так вот, от Степановки примерно день пути до моря. Прямая дорога на юг. Главное – не сворачивать. Как только дойдете до моря, справа увидишь город. Он будет от тебя примерно километрах в двух. Это Старая Одесса. Город-призрак. Туда лучше не ходить. Там страшнее, чем даже в Госларе. Поворачиваешь налево и идешь вдоль моря. Полдня пути и перед тобой Рай». Я внимательно выслушал Сида, все запомнил и уже ждал, когда конвой доберется до места.
Очень много я думал о Джоне. Мне еле удавалось сдерживать свои слезы, не говоря о грусти. Нельзя было показывать это Кристине. Хотя она догадывалась. Плохой я актер все-таки. Но ей я говорил просто об усталости. А у самого душа на части разрывалась. Не мог я смириться с тем, что друга моего больше нет. Всякий раз, когда закрывал глаза, передо мной, как живой, появлялся Джон. Со своим спокойным взглядом и монетой, которую он любил подбрасывать. «У нас как минимум два варианта, – любил говорить он. Как и у монеты, две стороны: на одной жизнь и полет, на другой смерть и забвение». Кристине я так и не сказал о его смерти. Надеюсь, когда вырастет, она меня поймет.
Конвой двигался и двигался. Иногда мы останавливались в каких-нибудь поселениях, городах. И тогда мы выходили, чтобы размяться после жестких кресел и надышаться свежим воздухом после душного автобуса. Торговцы выбегали в надежде что-то заработать. Кто-то уходил с концами, а кто-то новый появлялся в автобусе. Я же когда выходил, тут потягивался. В этот момент я слышал, как хрустело все тело. Один раз даже вышел и долго не мог расходиться от того, что затекла нога. Кристина, видя мою походку, громко смеялась. Иной раз мы с ней начинали играть в догонялки вокруг автобуса. Наемники лениво смотрели в нашу сторону и о чем-то переговаривались друг с другом. Мы с Кристиной ни на кого не обращали внимания, просто бегали и резвились.
Вообще, не похоже было, что Кристину эта поездка как-то утомляет. Она резвилась, не умолкала и с наслаждением слушала все мои истории, облокачиваясь на мое плечо. А потом она засыпала, сложив ноги в колени, а голову кладя мне на ноги. Я же спал мало в эти дни и обо многом думал. О Джоне, о своей жене и о Лауре. Почему я тогда ушел от нее? Чего я испугался? Может, того, что могу Лауру полюбить сильнее своей жены и сильнее Кристины? Так это невозможно… Я бы хотел вернуться к ней, да боюсь, она меня даже на порог не пустит. Ну вот, опять я чего-то боюсь. Боялся остаться и боюсь вернуться. Да в моей дочери решительности и мужества больше, получается. Ох, как же я хочу скорее добраться до этого «Рая». Не ради себя, ради нее. Я хочу, чтобы боли и разочарований в ее жизни было гораздо меньше, чем в моей.
Ранним утром автобус сделал очередную остановку. Это было не маленькое поселение, а целый город – Старый Львов. В сам город наш конвой пускать не стали. Я вышел и от увиденного побежали мурашки по спине. Повсюду грязь, слякоть и жуткая вонь. А среди этого пулеметные вышки, окопы, колючая проволока, все, как солдаты, одеты в одну темно-зеленую форму, у всех одинаковые автоматы в руках, а некоторые из них и вовсе в масках. Они маршировали, стояли по стойке смирно и внимательно холодным взглядом смотрели по сторонам. Вдалеке я увидел по пояс раздетого мужчину, которого ставят к стенке и наставляют на него винтовки. Подъехавший грузовик тут же загородил мне часть обзора, но через мгновения раздались выстрелы. А из грузовика тем временем еще повыпрыгивали люди в темно-зеленой форме и в масках. На фоне серого все это зрелище выглядело жутко и устрашающе. Хорошо, что Кристина в этот момент спала и не увидела всего этого.