Леонтьев клятвенно пообещал по приезде домой еще раз переговорить с дочерью.
— Постараюсь достучаться до ее разума. Оксанка обязательно поймет, что с нашим браком она обретает не мачеху, а любящую мать.
У Людмилы увлажнились глаза.
Виктор осыпал лицо и шею любимой сладкими поцелуями. Они стояли в гостиной, а Людмиле уже не терпелось оказаться в спальне, на широкой кровати, в крепких объятиях своего принца.
Ощущая вкус губ Виктора, его настойчивый язык у себя во рту, Люда буквально билась в предвкушении всепоглощающего акта любви. По телу пробежала волна блаженства, заставила ее обхватить Виктора за сильные мускулистые плечи, всецело отдаться его безграничной власти над ней.
Не отрываясь от ее губ, Виктор поднял Милу на руки и отнес в спальню.
Ее сердце стучало от разливающейся по дрожащему телу истомы.
Сегодня… сейчас… в эту самую секунду для нее не существовало никого на свете. Никого, кроме желанного, любимого, вожделенного мужчины.
Мир замер, перевернулся, рухнул — от поцелуев Виктора она сходила с ума. А главное, она видела — он тоже находится на вершине блаженства, он тоже каждой клеточкой своего тела желает раствориться в ней… соединиться и стать одним целым.
Виктор осторожно расстегнул «молнию» на черном платье, и оно легкой волной скользнуло на пол. Он опустился на колени, прильнув губами к плоскому животу Людмилы.
Затем, скользя губами все ниже, Виктор ловким движением стянул с нее трусики.
— Милка, ты моя… моя.
— Твоя.
Высвободив ее груди из плена, Леонтьев поочередно касался языком набухших сосков.
Людмила закрыла глаза. Искусный язык любовника, ощущение сексуального трепета, постепенно охватывающее и забирающее ее в свои заманчиво-сладостные сети, заставляли Люду постанывать от нахлынувшего нескончаемого удовольствия.
Рванув на Викторе рубашку с такой силой, что практически все пуговицы попадали на ковер, Люда увидела обнаженный мужской торс и как завороженная рассматривала ровные кубики на животе.
Пара движений — и джинсы Виктора уже покоились в метре от платья Людмилы.
И вот они оба обнажены, стоят друг против друга, такие беззащитные и в то же время могущественно-возвышенные надо всем мирским.
Взгляды говорят на понятном им одним языке нежности. Жар и жгучее желание, исходящее от тел двух влюбленных, создают ореол сексуальной энергетики. Они кожей чувствуют желание, наслаждаются им — скоро их плоть сольется воедино.
По наэлектризованному воздуху спальни витает аромат любви, он проникает в каждую пору разгоряченных тел, распаляя и раскаляя нервные окончания, подталкивая мужчину и женщину к самому прекрасному, самому вожделенному и тайному действу. Действу, чье имя известно с сотворения мира, действу всесильному, обжигающе-пылкому, мучительно-приятному — любви!
И для Людмилы и для Виктора эта близость являлась новой ступенькой высокой лестницы, ведущей к воссоединению душ.
Люда лежала на кровати, ощущала приятное прикосновение шелковых простыней и теплых ладоней Виктора. Его дыхание обжигало шею, полные страсти глаза искрились желанием.
Полуоткрытый рот Люды ждал неистового поцелуя, поцелуя, от которого кружится голова, замирает сердце, а по телу пробегает дрожь.
Виктор касался ее упругих грудей, затем его ладонь прошлась по бедрам. Наслаждение, получаемое от близости с любимым человеком, заставило Людмилу извиваться. С влажных губ слетали негромкие стоны…
Движения Виктора становились настойчивее — приближался момент неземного блаженства…
Глава 13
В четверг седьмого сентября Людмила проснулась раньше обычного. Несмотря на ранний час, спать совершенно не хотелось. В обычные дни, когда Алимова пробуждалась от сновидений до сигнала будильника, она натягивала одеяло до подбородка и продолжала лежать с закрытыми глазами.
Но сегодня — совершенно необъяснимым образом — сценарий изменился.
Людмила резко села и потянулась за халатом.
Проходя мимо спальни Нины, Алимова прислушалась. Тишина.
Из комнаты Оксаны также не доносилось ни звука.
В гостиной, возле ножки журнального столика, Люда увидела заколку Ниночки.
Сердце ушло в пятки. Каким образом заколка оказалась внизу, если вчера вечером, перед тем как расчесать кудри крохи, Люда лично положила ее на прикроватную тумбочку?
Метнувшись наверх, распахнула дверь в спальню.
Нины в комнате не было. Пять секунд спустя выяснилось: отсутствует и Оксана.
Не помня себя, Люда побежала к Леонтьеву.
Виктор собирался в офис, когда в дверях появилась встревоженная Людмила.
— Вить, девочки пропали.
— Как пропали?
— Их нет в комнатах, а в гостиной я нашла заколку Нины.
Выругавшись, Виктор выбежал в коридор. Не переставая причитать, Людмила бежала сзади.
— Ты осмотрела дом?
— Нет, сразу бросилась к тебе.
— Спустись на нулевой этаж, а я… — Он осекся. — Милка, входная дверь открыта.
Люда схватилась за голову.
На площадке второго этажа показалась Алла Леонидовна.
— Между прочим, некоторые еще спят, нельзя ли потише?
— Мама, Оксанка с Ниной ушли из дома.
— Как так? Почему ушли?
Уже через секунду Алла Леонидовна кричала:
— Это все из-за тебя! — Она была готова вцепиться Людмиле в волосы. — Добилась своего, теперь, наверное, рада без памяти?
— Мать, звони в милицию, — приказал Леонтьев.
— А ты куда?
— Далеко они уйти не могли. — Виктор выбежал на улицу.
Сообщив правоохранительным органам о пропаже детей, Алла продолжила исходить ядом:
— Мерзавка! По твоей вине мои внучки могут лишиться жизни. Ты их выжила из дома. Ты!
— Алла Леонидовна, прекратите меня обвинять. Моей вины в случившемся нет.
— Оксана была вынуждена пойти на крайние меры, она не желает сближаться с чужим человеком. Ты ей не нужна. Не нужна, понимаешь? Нам всем станет намного легче, если ты, наконец, уберешься восвояси.
— Куда они могли пойти? — Алимова ходила вокруг дивана, а в голове роились кошмарные мысли.
— Виктор боготворит дочерей. Любого, кто посмеет причинить им вред, сын сотрет в порошок. Моли Бога, чтобы с девчонками все было в полном порядке, в противном случае — тебе не жить.
— Замолчите! — Люда сорвалась на крик. — Надоело вас слушать! Вы тиранка, самая настоящая самовлюбленная тиранка.
— Да как ты смеешь, паршивка?!
— И… знаете что… я вас довольно-таки быстро раскусила. Вы из той категории людей, которые не умеют притворяться. Вы даже не в состоянии изобразить любовь к собственным внучкам. Они вам глубоко безразличны, так же как безразличен Виктор.
— Проститутка!
Людмила подбежала к Леонтьевой вплотную:
— Теперь вы показываете свое истинное лицо. Мне вас жалко, Алла Леонидовна, жалко.
И вдруг Людмила поняла, что теряет над собой контроль. Прекрасно осознавая, что необходимо остановиться, уйти от скандала с Аллой, она — вопреки воле — бросила:
— Если когда-нибудь Виктор станет моим мужем, первое условие, которое я ему поставлю, — ваш отъезд из коттеджа.
Обезумев, Алла с силой ударила Людмилу по щеке, потом схватила за волосы, повалила на пол.
От неожиданного нападения Людмила растерялась. Она даже не смогла оказать достойного отпора.
Из уст Аллы лились отборные ругательства вперемешку с проклятиями.
На улице послышался лязг тормозов. Леонтьева вскочила на ноги и бросилась к входной двери.
Люда продолжала сидеть, оперевшись о подлокотник кресла.
Зареванная Ниночка, минуя бабушку, подбежала к Алимовой.
— Мама Люся, прости меня. Я не хотела уходить, это все Оксанка. Она сказала, что папа нас больше не любит, и заставила меня пойти с ней.
В гостиной, держа за руку Ксюшу, появился Виктор. Хлопнув дверью, Леонтьев разразился гневной тирадой.
Ксения вжала голову в плечи и напоминала побитую собачонку.
— Сынок, где они были?
— Стояли на остановке, ожидали маршрутное такси.
— Прости, — лепетала Ксюша.
— Нет, не прощу. Я на многое закрывал глаза, баловал тебя нещадно. А теперь мое терпение лопнуло. Хватит! — Виктор тряхнул старшую дочь за плечи. — С сегодняшнего дня ты под домашним арестом. Покидать стены особняка разрешается только для посещения школы.
— Папа!
— Считаешь себя взрослой — учись отвечать за свои поступки. На цыпочках перед тобой никто ходить не будет, плясать под твою дудку — тоже. — С каждой секундой Виктор распалялся все больше. — А если будешь продолжать вести себя в том же духе, можешь смело собирать вещи и переезжать вместе с бабушкой в Москву.
Оксана ахнула. Алла Леонидовна опустилась в кресло.
— Виктор, ты не в себе! — Облизав кровоточащую губу, Людмила заслонила трясущуюся Ксюшу. — Я понимаю, ты перенервничал, как и все мы, но не до такой же степени.
— Я все сказал. — Леонтьев покинул гостиную.
— Оксана, не слушай его, папа погорячился. Ты никогда не уедешь из этого дома.
— Он меня выгоняет, — твердила девочка, — выгоняет.
— Он выгоняет нас двоих, — подливала масла в огонь Алла.
— Не подначивайте ее. — Алимова повела ребенка на второй этаж.
— Папка пошутил, ведь так?
— Конечно. В таком взвинченном состоянии чего только не скажешь. Я однажды ссорилась с сестрой, так мы столько всего друг другу наговорили. Когда человек злится, он не отдает отчета в словах и действиях.
— Я не хотела, чтобы он злился.
— А зачем ушла из дома?
— Мне надо побыть одной. Уходи.
Людмила бесшумно закрыла дверь.
Вечером понурый Виктор попытался обнять Милу, когда она выходила из кухни.
— Вить, не сейчас.
— Я говорил с Оксаной. По-моему, она не держит на меня зла.
— Советую впредь сдерживать эмоции и научиться себя контролировать.
— Не подаришь мне поцелуй?
— Пришел мой черед побеседовать с Ксюшей.
— Оставь ее, она смотрит телевизор.
— Тем лучше.
Как только Люда зашла в спальню, Оксана щелкнула пультом.