почтальона.
Лето подходило к концу. Во второй половине августа все чаще выпадали прохладные дни. Этот был именно таким. Рваные тучи на небосклоне, противный, пронизывающий ветерок, поминутно взмывающая в воздух пыль и первые увядшие листья.
Среди этой хмурости Алёна казалась огоньком, лучиком света. Она продолжала махать, когда чуть не бегом двинулась к Артёму. Тот слегка опешил, выхватил из кармана помятую «Алёнку» и расплылся в глупой улыбке. Он помахал конфетой в ответ, будто то была дымовая шашка, а он сигнализировал случайному кораблю с необитаемого острова после крушения.
Алёна звонко рассмеялась, прикрыв рот рукой.
– Ты сохранил ее! – она подошла ближе и было вскинула руки, чтобы обнять Артёма, но тут же опустила их. Секунду спустя ее кисти исчезли в карманах.
– Ага, – Артём продолжал глупо улыбаться, не сразу заметив маневр с руками.
Так они и стояли с минуту, тупо пялясь друг на друга. Алёна заговорила первой.
– Пойдем? А то весь хлеб без нас разберут.
Артём с недоумением уставился на нее.
– Ты же в магазин пошел?
– А, да! – быстро нашелся он. – В магазин.
Они медленно зашагали к выходу из парка. Артём сворачивал шею, разглядывая девушку, а она лишь искоса бросала хитрые взгляды, не переставая улыбаться одними губами. Поняв, что это его глупый вид ее так забавит, Артём постарался взять себя в руки. Смог даже заговорить:
– Я хотел тебя разыскать, – она удивленно вскинула брови. – Нехорошо получилось, ты нашла такую редкую конфету, а я ее практически отнял. Но не бойся, она в целости, может только слегка помятая.
Артём протянул ей «Алёнку», а она опять рассмеялась. В этот раз, над шуткой.
– Спасибо! – Алёна сделала реверанс, приподняв края куртки. – Для меня никто еще не совершал столь героического поступка!
Теперь смеялись оба.
– Ты ее съешь?
Сдвоенная конфета лежала в ладони девушки. Алёна не спешила убирать ее в карман, словно хотела ощутить все вмятинки, оставленные его пальцами.
– Нет, как можно! – она была почти серьезна. – Моя коллекция теперь пополнится.
– У тебя целая коллекция?
– Да, – щечки вспыхнули румянцем. – Я ведь тебе уже рассказывала, помнишь?
Он кивнул. Алёна замолчала.
Артём видел, какие воспоминания всплыли из-за этой конфеты. Они какое-то время шагали рядом, не произнося ни слова.
– Тебя искали? – наконец, заговорила девушка.
– Нет. А тебя?
Она мотнула головой.
– Как думаешь, что с нами будет?
Алёна шла рядом. Рукав ее мешковатой бледно-зелёной куртки касался рукава синей джинсовки Артёма. Он чувствовал запах ее кожи, волос. Ощутил тыльной стороной ладони тепло ее руки. Ему захотелось нежно сжать ее и никогда не отпускать.
– Не знаю, – честно признался Артём.
– Мне кажется, – сухо проговорила она, – что, если власти не найдут причину эпидемии, нас закроют окончательно. Ну, то есть, пришлют танки и сравняют Речногорск с землей.
– Скорее не танки, – ляпнул Артём, и тут же прикусил язык.
– А что?
Под ее взглядом он не захотел юлить.
– Им проще послать ракету. Один взрыв и всему миру можно будет сообщить, что очкарики из местной лаборатории смешали не те реагенты. Либо, что взорвался реактор или склады с боеприпасами, ну или что-нибудь другое, уж наше-то правительство что-нибудь придумает!
– Думаешь, они пойдут на такое?
– Из пятидесяти тысяч осталось двадцать, если не меньше. У властей есть повод бояться того, что продолжает выкашивать население.
Пару минут они шли молча.
А дальше случилось то, отчего обоим стало абсолютно наплевать, что произойдет через неделю, завтра или в следующую минуту – тонкие пальцы Алёны коснулись руки Артёма. Его обдало жаром и сразу морозом. Место прикосновения приятно кольнуло, запустив безумную электрическую реакцию. Стало трудно дышать. Тело сделалось невесомым, воспарило в сантиметре над асфальтом. Алёна взяла его за руку так, будто это последний раз, когда они видятся, и отпускать его она не намерена.
Это противозаконно и опасно для здоровья! На месте властей Артём бы запретил девушкам внезапно прикасаться к влюбленным в них парням.
А я ведь и правда втрескался!
5
Портал призывно мерцал пурпурным светом. Он завораживал, манил, разговаривал на недоступном языке, словно живое существо. Чуткие приборы улавливали испускаемые им волны, направляли их в сложный мозг машины. Комната наблюдателей была пуста. За стеклом остались только камеры, сами наблюдатели переместились на безопасное расстояние. Следить за порталом больше не нанимали практикантов лаборатории. Теперь за пультом сидели агенты спецслужб.
– Только посмотри, – взволнованно заговорил один из них, не отрывая взгляда от монитора с постоянно меняющимися цифрами. – С ума сойти, какие объемы данных!
– Если не успокоится, через полчаса опять пойдем сгоревшие датчики менять, – лениво ответил второй. – Ты пойдешь. Я уже два раза сегодня ходил.
– Он говорит с нами, – отрешенно произнес первый агент.
– Ты в порядке? Может поспишь сходишь? – саркастически бросил второй.
Агент не отреагировал на подколку напарника.
– По крайней мере, пытается. Тогда, с тем пацанёнком, не вышло, – он серьезно посмотрел на коллегу. – Ты хоть понимаешь, что это был первый контакт?
Его напарник с сомнением хмыкнул.
– Сейчас он говорит с машиной, которую тут собрали год назад. И уж она-то сможет его понять, вот увидишь!
– Да мне начхать, – агент сделал вид, что сплевывает на пол. – Сослали в какую-то задницу, смотреть без остановки на светящуюся дыру в скале. Я не для этого академию заканчивал.
– Как… ты так можешь? Это же величайшее открытие в истории человечества! В эту самую минуту наш компьютер общается с технологией, которой миллионы лет, и которую оставила здесь более развитая цивилизация!
– У тебя совершенно нет фантазии, – мысленно добавил он. – Человек без фантазии не способен увидеть или почувствовать нечто прекрасное, особенное или хотя бы незаурядное. Человек без фантазии не видит дальше своего эго.
– Ну всё, – притворно вскинул руки второй агент, словно сдавался в плен, – ты всех уделал! Можно закрывать лабораторию – все тайны разгаданы, расходимся по домам. А знаешь, что я думаю? Я думаю, что это не наше дело. Наше дело – следить за дыркой в скале и за яйцеголовыми, которые пытаются наладить с ней контакт. И если мы не справимся с задачей, умрет еще много людей. Может быть, даже мы с тобой. Ты же слышал, что, а вернее, как говорил главный про этот город?
Он слышал и не мог поверить. «Минимизировать ущерб… оценить объемы собранных данных и предоставить отчет… направить ударную группу…».
– Мы с тобой не жильцы, – тихо произнес агент. – Отсюда уже никто не выйдет.
6
Городские власти получали указания от спецслужб дважды в месяц. И дважды в месяц менялось количество разрешенных выходов на улицу. Позавчера сообщили, что появляться вне своей квартиры можно не больше двух раз в день. Артём с Алёной использовали эти вылазки по полной!
Несмотря на все ухищрения, люди продолжали падать замертво. Артём кожей чувствовал, какой переполох сейчас творится в лаборатории. Когда его просветили с головы до ног, залезли в каждую пору на коже и психозондировали мозг, его отпустили. Но сейчас, когда портал опять ожил, могли упрятать обратно. Иногда он ощущал слабую связь с тем местом, с пульсирующим диском. Где-то глубоко внутри он начинал понимать, что это за штуковина стоит под скалой. Нестройный бег его мыслей прервал голос Алёны.
– Как думаешь, скоро начнется? – она бросила короткий взгляд на Артёма.
Девушка говорила сдавленно, тихо, идя рядом с ним по улице. Редкие прохожие передвигались перебежками, загнанно озирались по сторонам. Среди этого безумия неспешно шагающая пара выглядела абсолютно ненормально.
– Что начнется?
– Танки, ракеты и все такое. Ну ты помнишь, – усмехнулась она, отправляя русую прядь за ухо, покрытое мелкой россыпью веснушек. – Судя по всему, вояки не справляются.
– Они не станут стирать целый город, – соврал Артём. Он лучше других понимал, на что способны люди из той лаборатории. – Иначе, зачем бы им нас изолировать друг от друга?
– Не знаю, – Алёна обняла его, прижалась лицом к плечу. – Мне кажется, я не смогу больше так жить.
Артём напрягся.
– Алёна…
– Что?
– В городе много камер, ты же знаешь, – осторожно начал Артём, будто против воли. – Нам нельзя близко подходить друг к другу, тем более теперь. Должна быть дистанция…
Юное лицо стало бледным, постарело лет на десять. Русые пряди повисли вдоль лица.
– А может, я хочу сделать что-то, за что меня могут арестовать! Может, мне надоело идти на расстоянии вытянутой руки и ждать часами новой встречи! Может, я хочу тебя поцеловать…
Артём остановился. Шумно сглотнул. Ладони вспотели.
– Алёна…
Ее всю трясло, на глаза наворачивались слезы, делая их еще красивее.
– Не надо, – сдавленно проговорила она. – Пойдем. Ты прав – нельзя рисковать.
Остаток пути они прошли молча.
Алёна заговорила, только когда пришло время прощаться:
– Если нам запретят выходить из дома, я убегу. Клянусь Шивой, Буддой и всеми остальными богами, в которых не верю, что убегу!
Она выглядела так забавно, что Артём невольно улыбнулся, заслужив гневный взгляд.
– Не надо. Я буду тайком приходить к тебе. Хочешь? Под окнами моего дома всё деревьями засажено, так что из окон меня не увидят. Дворами проберусь к тебе, а там…
Артём замолчал. Что будет, когда они окажутся под одной крышей?
– Мы убежим вместе! – воскликнула Алёна. – Точно! Давай уедем отсюда?
– Нас будут искать.
Алёна не сдавалась. В глубине ее синих глаз велась нешуточная борьба.
Она вскинула глаза, будто что-то поняла. Долго не сводила пристальный, ясный, светящийся взгляд, а затем прижалась к Артёму, встала на носочки и поцеловала. Ее губы – мягкие, горячие, живые! – нежно коснулись его губ. Она судорожно втянула воздух, когда он ответил на поцелуй. В лицо ударил запах ее волос, их пальцы сплелись, потерявшись в полах мешковатой куртки Алёны, ее грудь тепло прижалась к его телу. На пару мгновений оба забыли, где находятся. В глазах потемнело и сразу заплясали искры. Артём наклонился, чтобы продолжить поцелуй, но она отстранилась, чуть не рыдая с безумно счастливыми глазами. Такой он увидел ее впервые. Такой она запечатлелась где-то глубоко в мозгу, в той его части, что ведет картотеку души. Такой он будет помнить ее до конца своих дней.