ь за обсуждение происходящего.
— Увиливаю, говоришь? — обкатал я на языке его слова. — Не пожалей потом об этом. Алексей Михайлович, вы позволите разрешить все наши возникшие разногласия? — обратился я к столпу.
— Если более никто не желает участвовать, то не вижу проблем, — и тот спокойными глазами окинул присутствующую молодежь, вот только все шепотки дворян прекратились и по их виду, они и сами ожидали сей развязки. — Весьма красноречивый ответ, — тихо произнес он, а после перевел взгляд с Осокина на меня. — Арбитром как понимаю, быть мне?
— Если вас не затруднит, — попросил я, а Андрей лишь кивнул.
— В таком случае вас, Захар, попрошу на арену. Андрей Владимирович, присоединяйтесь к своему оппоненту, — громко проговорил Трубецкой, указывая на него рукой. — Секундантов прошу подойти ко мне.
Несколько мгновений спустя рядом с нашим арбитром появился до безумия спокойный Осокин, который прошествовал к нему с вальяжным видом, и щеголяющая своим обновлённым платьем Прасковья отделилась от женской компании, среди которой я заприметил Викторию и Алину.
— Причина и условия дуэли? — церемониально вопросил Трубецкой, как можно громче и во всеуслышание.
— Была попрана честь и достоинство рода Решетниковых. Граф Лазарев, как гость, обостривший данный конфликт, выступил миротворцем, — мерным и холодным тоном изрекла Потёмкина. — Магия и сталь. Сдача, либо смерть.
— Подтверждаю, — с равнодушным видом кивнул Осокин, мимолётно взглянув на меня. — Магия и сталь. Сдача, либо смерть.
Можешь так не зыркать на меня, пёс шелудивый! Я помню наш уговор.
— Причина и условия приняты! — также громко выдал Трубецкой над полностью затихшим садом. — Секундантов попрошу вернуться на свои места. Дуэлянты приготовьтесь! Начнёте по моей команде!
Купол только начал формироваться по всей арене и чтобы не терять времени даром я просто прикрыл веки и сосредоточился.
Поглядим, как покажет себя постулат берсерка против магистра первой степени.
— Предсмертные слова будут? — оскалился довольным тоном Андрей. — Или так сдохнешь?
— Неужто пойдешь против приказа папеньки? — не остался я в долгу, даже не думая открывать глаза и судя по его молчанию, я попал в точку.
— Отец это отец, а я это я. У меня может запросто соскользнуть рука. И его гнева я не боюсь, — вдруг продолжил насмехаться этот хрен. — Никто из Осокиных тебя не примет. Нам плевать, что ты столп империи. Ты был третьесортной швалью, такой же швалью останешься и сдохнешь этой же швалью.
Что б меня тавтонский жеребец лягнул! Сдался мне в триста лет ваш род!
— Да будет так, — своей фирменной кривой ухмылкой отозвался я, медленно открывая глаза, в глубине которых стали мерцать те самые разгорающиеся тёмно-алые угли. — Знаешь, для справки скажу. В скором времени твой папаша присоединится к тебе, если не успокоится после сегодняшнего вечера. Если же этого будет мало, то на смерть отправится весь ваш прогнивший род! Знай это!
Лицо Андрея вновь исказила гримаса гнева и ярости, и тот собирался уже что-то ответить, но выкрик Трубецкого не дал ему этого сделать:
— НАЧАЛИ!!!
Почти сразу в уши ворвался уже знакомый треск молнии, в руках у Осокина моментально сформировалось громовое копье, которые было гораздо меньше моего, а следом тот быстро воспользовался защитным телом молнии.
Постулат реанорского берсерка…
Джады вновь приобрели цвет запёкшийся плоти, моё тело выглядело так, словно было обагрено тёмно-алой кровью, а во внутреннем мире уже мгновение спустя разорвался снаряд невиданной ранее силы. Эфир и дух вновь слились воедино.
— Ты умрешь, калека! — выплюнул зло осокинский щенок. — Сегодня никто тебя не спасет!
Осокин был быстр. Наверное, самый быстрый из всех, с кем мне приходилось сражаться. Как бы то ни было, но свою тщедушную силу рода он использовал мастерски. Причем знатно преуспел в скорости. Секунду спустя уже мне пришлось поспешно уклоняться от нескольких сгустков молнии, которые оторвались от его копья и с молниеносной скоростью рванули в мою сторону.
Действовал я уже по ранее запланированному сценарию. Просто использовал поступь и купол барьера. Да, столкновение атакующих молний и защитного барьера создавало подобие миниатюрных магических взрывов, но покров духа исправно оберегал хозяина.
К тому же Осокин-младший еще и неплохо использовал копьё вкупе со своей скоростью и перемещался по арене почти мгновенно, лишь оставляя после себя заметный след алой молнии. Только вот практически всегда острие и древко громового глефы-копья останавливали мои вездесущие джады.
— И это всё на что способен магистр первой степени?! Сплошное разочарование! — с насмешливой улыбкой сплюнул я, в акробатическом кульбите уклоняясь от увеличивающегося и разрушительного кольца алой молнии, которое вырвалось из копья Осокина и со свистящим звуком, пронеслось по всему пространству немалой арены.
— Не зазнавайся, инвалид! — ощерился яростно Осокин, и через мгновение он быстро разорвал дистанцию и резким взмахом копья вновь направил в мою сторону с десяток стремительных сгустков молнии, от которых в очередной раз пришлось уклоняться старыми наработками. Но сам осокинский щенок быстро схватил копье двумя руками и всего на миг прикрыл веки, а когда он их, наконец, открыл, в глубине его глаз уже плескалась сила обезумевшей алой молнии.
— Тебе конец, тварь!
Секунду спустя всё пространство вокруг Андрея заволокло сгустившимися образованиями силы молнии, и с каждым мигом она лишь крепла. Но пару вздохов спустя молния стала принимать очертания полноценного смерча, который продолжал набирать силу и распылять настоящие стрелы-молнии во всевозможные стороны, а с прозвучавшим гулким воплем Осокина они стали действовать лишь еще яростнее. С каждой выпущенной стрелой смерч лишь рос и становился мощнее, а вот сила духа уже справлялась с трудом, и всю силу наэлектризованного пространства я стал ощущать на своей шкуре.
— Как бы мне ни хотелось досмотреть его технику до конца, но весь этот фарс пора заканчивать, — тихо пробубнил я себе под нос.
Ведь на всё про всё у меня осталось порядка пяти секунд.
Поступь хаосита…
В тот же миг тело моё преобразилось в подобие кроваво-красной кометы и на всех парах устремилось в сторону Осокина, игнорируя разряды боли, что уже проходили сквозь покров духа, а джады раскалились уже просто до тёмного цвета с алым оттенком.
Теперь все эти зеваки увидят то, что так любят делать реанорцы со своими врагами. И то насколько могущественна техника вихря в руках представителя вымершего дома Ар-Ир из Реанора.
Всего на мельчайшую долю вдоха мне показалось, что остановилось само время, а джады, изнывающие от нетерпения, принялись за свою кровавую жатву.
Узрите же…
Вихревая гильотина…
Осокинский щенок в очередной раз хотел разразиться градом молниеносных и истребляющим градом и снопом стрел, вот только несколько последовательных вспышек моей силы духа и стремительность кинжалов свели на нет все его действия и всю его магию.
Через мгновение у всех на глазах уже сформированный смерч был рассечен на десятки лоскутов и обрывков молний и стал абсолютно бесконтролен. Сформированные и готовые атаковать меня стрелы стали исчезать и блекнуть, а тело молнии, как и громовое копье, было разрушено под напором вихревой гильотины.
Еще через секунду до всех присутствующих донесся душераздирающий вопль Осокина, а после еще один, который был наполнен еще более жуткой болью и пыткой. По моему приказу действие рассекающей техники, наконец, завершилось, и арена вновь приняла свои прежние очертания и всё алое марево отступило.
Левая рука, что было отсечена по локоть и правая нога, которая была отрезана по колено, моего с позволения сказать братца в данный момент валялись у края защитного купола. А от падения его останавливал лишь я сам и спиральное лезвие моего джада, которое было приставлено к его горлу.
— Ты что-то там говорил про смерть? — с безэмоциональным видом наполнил я ему, взглядом провожая кровь, что обильно хлестала из культи руки и бедра.
— Ты третьесортная шваль! И всегда ею будешь! — сквозь мучительные стоны и боль, выплюнул мне в лицо Андрей, на лбу которого уже стали появляться испарины. — Ты не сможешь меня убить! У тебя кишка тонка! А посмеешь это сделать, то жить тебе останется недолго! Моей сдачи ты не дождешься! Так и кто из нас проиграл?! — с истеричным смехом стал насмехаться надо мной магистр, сквозь рвотные позывы боли.
После его слов я лишь обернулся ко всему скопу наблюдателей, которые с изумлением и ошеломленным выражением лица наблюдали за сценой и произошедшим. Несколько Трубецких, которые наблюдали за всем, словно завороженные. Потёмкин выглядел так, будто сметаны обожрался. Ростислав, который незаметно показал мне большой палец вверх и обворожительный взгляд Виктории, которая стояла в обществе шокированных данной сценой Шереметевой, Долгоруковой и Неклюдовой.
Алина и Прасковья отчего-то оказались совсем ярдом с Алексеем Трубецким, причем у самой арены, а на милых мордашках узнавалось беспокойство. Неужели переживали? Вот так номер.
А затем мой равнодушный взгляд прошелся дальше по остальным, а после нашел того, кого я и искал.
Осокин был уже на пределе. Правда, за напускным равнодушием скрывалась злоба и ярость, и всё его семейство выглядело идентично.
Мне даже показалось, что тот отрицательно качнул головой, вот только уже было поздно, я вновь вернулся к созерцанию самодовольного Андрея.
Впервые меня называют тем, у кого кишка тонка.
— Ты… глупец! — шепнул я ему одними губами. — И проигравший здесь только один. И это… тоже… Ты!
Кисть моя дёрнулась резко и подалась чуть вперед, и спиральное лезвие вошло почти наполовину в глотку Андрея с тихим хрустом и хрипом умирающего, но для меня это была не более чем предсмертная мелодия, которой можно лишь наслаждаться. Алая кровь заструилась по моей руке и потекла дальше, заливая всю округу и меня самого до безумия горячей кровью. Пару мгновений Осокин сверлил меня неверящим взглядом, но стоило мне отпустить его и вынуть джад, как тот завалился набок и быстро затих. Муки его… прекратились.