Эфир молнии и пространства… Нерушимая Защита…
Цепная молния Реанора… Абсорбция…
Огненный великан возвышался над всеми своими соратниками более чем наполовину. Всего за долю мгновения большая часть подготовленного мною поля боя, была объята испепеляющими потоками лавы и огня, которые обращались свирепствующими вихрями, что пытались добраться до меня, но техника абсорбции неизменно поглощала стихии противников, делая меня всё сильнее. Однако наряду с этим в такой же подавляющей манере оперировали и остальные четыре архидемона. Вот только все их мельтешащие и запутывающие движения я видел насквозь. Даже постоянные исчезновения недохейда не укрылись от взора. Мой молниеносный силуэт ускользал от атак и магии противников порой в самый последний момент и перемещался по ристалищу, следуя одним лишь реанорским рефлексам и абстрагировавшись полностью от всего. Мир в моих глазах по-прежнему был только кроваво-красного цвета, а на лице блуждала расслабленная выжидательная улыбка.
Эмоции архидемонов за несколько мгновений накалившейся до предела схватки выплескивались буйным фонтаном. Их взгляды, нарастающие негативные чувства, что были направлены на меня и их неоспоримая мощь. Я наблюдал за всем. Тем не менее, что-либо со мной сделать им так и не удалось, а их ауры в любой момент грозились приблизиться к своему возможному пику.
— ЭТО ВСЁ НА ЧТО ТЫ СПОСОБЕН, СМЕРТНЫЙ⁈ — заревел увалень, впадая в самое настоящее неистовство, а его огненная буря к тому времени поглотила уже всё поле боя. — ЛИШЬ УБЕГАТЬ?
Нерушимая защита и техника абсорбции всё также продолжали стоять на страже моей жизни, не давая чужому влиянию и силе добраться до податливой человеческой кожи. Но в одно из мгновений пришлось разорвать дистанцию между четверкой архидемонов и переместиться к противоположному краю барьеров.
— Убегать? — вдруг спокойно переспросил я, словно пробовал это слово на вкус, но бушующее пламя более чем наполовину заглушило моё слово, а затем лениво взглянув на своего противника, пришлось неспешно перевести взор на его соратников, которые на мгновение ослабили свой напор. — Сейчас я лицезрел по-настоящему жалкое и омерзительное зрелище. Ты глуп и недальновиден, маленький архидемон. Вы все глупы. Вам нужно быть благодарными мне. Но если вы не цените моего радушия, то так и быть!
— ЧТО ЗА БРЕД⁈ — заревела яростно гиена, рванув в мою сторону. — Я УБЬЮ ТЕБЯ!!!
— ЗА МНОЙ!!! — выпалил что было сил увалень, стремительно ко мне приближаясь и концентрируя лавину огня в одной точке. — ПРИКОНЧИМ ЕГО!!! ВО СЛАВУ КАТАКЛИЗМА!!! НЕ ДАДИМ ЗАХВАТИТЬ ЕМУ ВЛАСТЬ!!!
Захватить власть? О чем они?
— Убить вас проще простого, но это в мои планы сейчас не входит, — усмехнулся я, глядя на свою первую жертву, единственную женщину из всей их шайки и крепче сжимая громовое копье в пальцах. — Ведь порой есть кое-что ужаснее смерти… Гораздо ужаснее. Да будет так! Как я понимаю, пора переходить к переговорам между двумя мирами…
Ритм угасания…
Несколько мгновений назад…
Никто из присутствующих людей даже не успел понять, как началось сражение между одним человеком и пятеркой архидемонов. За разворачивающейся смертельной баталией всё российское воинство, включая грандов и повелителей, наблюдало в могильной и удушающей тишине. Никто не смог проронить ни единого слова. Складывалось впечатление, что пространство содрогалось и будто бы дробилось на куски от такой разрушительной силы и аур сражающихся и в тот же момент восстанавливалось до своего прежнего значения. Мощь тех, кто бился за границами барьеров не поддавалась какому-либо смыслу.
Лишь с десяток секунд спустя вдруг начало появляется невообразимое оживление, когда большая часть российских войск стала понимать, что человек находится отнюдь не в проигрышной позиции, а наоборот — в выигрышной. И чем дольше длилась битва, чем дольше люди наблюдали за схваткой, тем громче звучали слова и выкрики поддержки, что заключались лишь в двух простых словах, которые повторял весь собравшийся люд.
— КНЯЗЬ ЛАЗАРЕВ!!!
— КНЯЗЬ ЛАЗАРЕВ!!!
— КНЯЗЬ ЛАЗАРЕВ!!!
Эта пара слов стала самым настоящим боевым кличем, что прокатывался волнами по рядам огромной армии. И громче всего это выражение звучало из передних рядов, где находились воители корпуса «Кровавый Лазарь».
— Шеф не изменяет себе, — со слабой улыбкой проговорил Костров, цепкими глазами окидывая ряды воителей и магов, и в то же время неустанно продолжал следить за схваткой. — Он в своём репертуаре.
— Это… это какое-то безумие… Я впервые вижу такую схватку, — прошептал вдруг Романов, немигающим взором наблюдая за сражением и находясь под одним пологом тишины вместе с двумя архидемонами. — Как это вообще возможно? Это же просто ни в какие рамки не входит. Даже… батя не сможет сражаться с таким числом противников. Неужели люди… люди настолько слабы? Я знал, что Захар силен, но впервые вижу такое.
— О чем ты говоришь, венценосный юноша? Где ты увидел схватку? — с явным недовольством проскрежетал зубами Зиул, хмуро глядя на Ростислава, а затем скривившись, указал пальцем в сторону врат. — Ты о том бедламе и позорном бое, что сейчас творится во-о-о-о-н там?
— Бедлам? Позорный бой? — невольно опешил Романов от услышанного, а его брови тотчас взлетели вверх, когда тот заметил подобное выражение лица и у Мелисандры. — Вы называете это безумие… позорным боем?
— Вы еще слишком молоды, ваше высочество, — усмехнулась понятливо владыка Инферно, глядя парню в глаза. — То, что вы видите сейчас за барьерами лишь игра в поддавки. Если бы Зеантар захотел убить этих недальновидных идиотов, то сделал бы это непременно без каких-либо колебаний. Но, похоже, — вдруг прошептала Мелиса, во все глаза наблюдая за кроваво-красным силуэтом в гуще пламени, — он решил пойти более сложным путем.
— Я вообще не понимаю, зачем он устроил этот цирк? — презрительно прошипел Ас-Ннай. — Какой умалишенный бес ужалил его в подлую задницу?
— О чем вы? — вдруг спохватился Ростислав.
— В моё время этот сумасшедший безумец никогда не думал. Он лишь действовал, — фыркнул весело владыка Инферно, попутно с этим обращая свой взор на цесаревича. — А что касательно человеческой слабости, то скажу честно, ведь отныне мы с вами союзники. Вы не слабы. Далеко не слабы. Ваши императоры, а в особенности твой отец в силах сражаться со вторым и даже с некоторыми архидемонами из первого эшелона нашего мира. И я был удивлен этому. Искренне удивлён. Вы ни в чем не уступаете другим расам. Знай это. Интеграция подтолкнет вас к скорому развитию. Во множестве миров люди главенствующая раса. Ты поймешь это очень скоро. Думаешь, почему большинство могущественных разумных использует своим вторым обликом человеческий? Это одна из причин. Мой тебе совет: не нужно смотреть на меня или же Мелису, и уж тем более не вздумай равнять себя с этим эксцентричным ублюдком, — и Ас-Ннай в очередной раз ткнул пальцем в сторону врат. — Зеантар, Мог-Лар, я, хранительница Мерраввина и еще с десяток различных существ из числа высших рас являемся живым исключением. Наши силы не поддаются логическим объяснениям. Мы не часто вступаем в битвы. Однако делаем это лишь тогда, когда подобное на самом деле необходимо и жизненно важно. Наши схватки чреваты для многих разумных. Порой, даже для нас самих. Ведь они жутко губительны и расточительны. Но всё это не касается одного взбалмошного реанорца! Этот реанорский монстр готов сражаться постоянно. По крайней мере так было раньше.
— Почему? — жадно поинтересовался цесаревич, отчего оба архидемона разом переглянулись. Ростислав и сам не заметил, как в горле у него пересохло, ведь он впервые слышал правду о своём друге из чужих уст. — Почему Захар так силен? Даже если сравнить его с его же сородичами, он со своей силой выходит за любые разумные пределы.
— Это сложно объяснить, ваше высочество, — печально улыбнулась Мелисандра. — Очень и очень сложно. Боюсь, что до попадания на Землю в Мерраввине не было более несчастного разумного, чем Зеантар.
— Более несчастного? — ошарашенно прошептал Романов.
— И к тому же он просто безумный ублюдок! В этом вся суть, — выдохнул с грустным смешком Зиул. — Ведь его боятся не только высшие расы наподобие нас или тех же херувимов. Его остерегались даже странники Астрала и как стало ясно в дальнейшем не без причины. Но страх их сосуществовал наравне с уважением. Когда реанорцев уничтожили, то, скажем так, на алтарь своей силы он возложил всё, что имел… Точнее то, что осталось от его естества. Думаешь, почему его так опасались в Мерраввине? Считаешь, это из-за его подавляющей силы? Его Высшей речи? Или же его эфира? Вовсе нет, венценосный юноша. Я не знаю, что он говорил тебе, поэтому расскажу то, что знаю и о чем догадался сам. Дело в том, что самые могущественные сущности рождаются из тех, кто даже не помышлял о войне или же кровопролитии. Он, — глазами указывая на врата, прошептал Зиул, — был одним из таких. Носитель Высшей речи обучен лишь защищать и оберегать. Им не дано убивать. Но всё изменилось тогда, когда от Реанора осталось лишь пепелище, а от всех его родных лишь прах и память. Всё исчезло в пламени реанорской охоты. Всё! Всё, что он любил и знал. Всё, чем дорожил. Всё, что оберегал. Так вот именно тогда умер защитник и родился безжалостный Жнец Бездны. Он самолично сломал себя. Предал свои учения. С тех самых пор он рвал, убивал и уничтожал всех причастных. Он истреблял столько, сколько жил после кровопролитной охоты, а жил по людским меркам он долго. Он не ценил свою собственную жизнь, ведь она ему была не нужна. Ему не нужны были деньги. Ему не нужна была слава или почести. Тогда у него в голове было лишь одно… Месть! И миллионы уничтоженных глупцов, что вкусили реанорскую плоть тому свидетели. Именно по этой причине его боялись и уважали. Ведь тогда не существовало тех, кто смог бы остановить или же убить его. Поверь мне на слово, парень. Отныне ты никогда не сможешь увидеть всю силу Жнеца Бездны. Этот мир и окружение изменили его до неузнаваемости. Поэтому даже я не могу представить, что творится в его больной голове. Мне до сих пор непонятно, как он умудрился попасть в столь явную ловушку странников.