Он считал, что они с братом не были «ранеными детьми». Родители постарались не обозначать свой разрыв как вселенскую трагедию. Но был один болезненный момент. «Мама решила отдать нас в школу под своей фамилией – Абрамовы, чтобы поменьше внимания к нам привлекать, – вспоминал старший сын. – Ей не хотелось ненужного ажиотажа вокруг нас. Имя Высоцкого было на слуху, и люди, не особо посвященные, вполне могли задать нам вопрос: «Ваша мама – французская актриса Марина Влади?» Маме этого не хотелось, вот и все. Хотя уж это действительно был секрет Полишинеля: когда пришло время оформлять медицинскую карту и прочие реальные документы, «тайна» раскрылась. Другое дело, что отец, узнав об этом факте, страшно разозлился. По-моему, он случайно увидел наши тетрадки… Но отец был человеком отходчивым, и тут тоже никакой трагедии не произошло… Нам объяснили, что родители развелись, но отец никуда не делся, ему можно позвонить, к нему можно прийти. Что мы и делали. Он дарил нам подарки. Как-то увидел брата во дворе на стареньком «Орленке», изумился: «А чего это у вас велосипед такой страшный?» Поехал в ближайший магазин спорттоваров и вручил нам новый шикарный велик «Украина». Когда узнал, что мы с братом копим на магнитофон, тут же его купил».
В 1971 году Людмила вышла замуж за инженера Юрия Петровича Овчаренко. Через пару лет родила дочь Симу. Отрезала от себя все: и песни Высоцкого, и кино с его участием, и Таганку, и большинство прежних друзей. «Стараясь отгородиться, я даже «Гамлета» не видела. Единственное, он однажды заставил меня поехать на «Вишневый сад». Мне тяжело это далось, я правильно делала, что не ходила на спектакли. Жить-то надо…»
Но Владимир Семенович все равно приходил к ним в гости, рассказывал о новых спектаклях, о своих путешествиях, съемках. О личной жизни не говорил никогда. Людмила замечала изменения в нем: «Пропала смешливость, прошел восторженный интерес к науке, прошла любовь к фантастике. Зато он много говорил о живописи. Больше всего – о Дали. Он стал читать Флоренского, Розанова, Бердяева – приносил их мне, я-то их знала только понаслышке. Восхищался платоновским «Чевенгуром», заставил меня прочитать, вернее, перечитать «Котлован», огорчился, что мне Платонов не нравится. А мне не Платонов, мне Володина мрачность не нравилась. Я как бы боялась Платонова. Как иногда боишься предсказаний судьбы, страшных снов, роковых диагнозов – лучше не знать. А Володя знал. И это знание плохого конца читалось в его тяжелом взгляде, неожиданных паузах среди разговора, в коротком, обрывающемся смехе…»
«Я помню начало этого дня, 25 июля 80-го, как люди помнят 22 июня 41-го, – рассказывала Людмила Владимировна. – Рано утром проводила сына, Аркашу, в Долгопрудный – он сдавал экзамены в физтех и поехал увидеть списки: принят ли? А мы с Никиткой пошли к моей маме смотреть по телевизору Олимпиаду. Ничего, естественно, не подозревая, когда был перерыв в показе, побежали домой, беспокоясь об Аркаше, и уже в лифте услышали настойчивый звонок телефона – может быть, сын? Звонила моя сестра Лена, она сказала: «Голос Америки» передал – умер Высоцкий».
Дальнейшее все путается, все в каком-то тумане. Сестра говорит, что я ужасно кричала, – неужели? Ведь рядом был Никита. Не знаю, не помню… Помню, что я сказала – это, наверное, ошибка. Хотя знала, что последние дни были беспокойны. Аркадий сутки проводил у отца, но мысленно все повторяла: нет, нет, нет, нет. У меня было такое чувство, что, если с безумным известием не соглашаться, его и не будет. Потом снова позвонила сестра – тебя зовет мама Володи. Поехала, об Аркаше забыла.
Нина Максимовна лежала в спальне у соседки и, странно поводя руками, будто баюкала младенца. Все время повторяла одим и тем же голосом, без модуляции, одно слово: «Холодненький, холодненький…» Людмила сидела молча, окаменев. Потом Артур Макаров повел ее к Владимиру. Она не увидела ни уродства смерти, ни страдания на его лице. А день похорон Высоцкого – торжественный, величавый, ей напомнил почему-то первое празднование 9 Мая…
Позже Людмила уехала с мужем в Монголию работать на Эрденетском горно-обогатительном комбинате. Вернее, муж трудился на этом ГОКе, а она – в местном Дворце культуры. 25 июля 1983 года провела там мемориальный вечер Высоцкого «Памяти поэта». Все как положено, с афишей и пригласительными… Вернувшись в Москву, работала в школе, преподавала риторику и мировую художественную литературу. Вместе с сыном Никитой занималась Государственным центром Владимира Высоцкого, проводила экскурсии, занималась организацией тематических выставок.
Через год после смерти Высоцкого Вероника Долина посвятила ей свою печальную песню с пронзительными словами:
Была еще одна вдова.
О ней забыли.
Ну, может, вспомнили едва,
Как гроб забили.
Друзья, сватья и кумовья —
Не на черта ли?
А ей остались сыновья
С его чертами.
Со временем никаких обид на Высоцкого у Людмилы не осталось. Наоборот, она считала, что он ее сформировал: «В 22 года, когда мы с Володей познакомились, я была совсем другим человеком. С ним я поумнела, подобрела, приобрела бесценный жизненный опыт, которого хватит на всю оставшуюся жизнь».
«Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий…»
Многие считали Владимира Высоцкого мистическим человеком, провидцем, Кассандрой в мужском обличье.
Иначе как объяснить появление имени Марины Влади в песне Высоцкого «Сегодня в нашей комплексной бригаде…», написанной задолго до их знакомства? Неужто столь сильным было впечатление от кинофильма «Колдунья» по рассказу Куприна «Олеся» («Я увидел ее – и погиб…)? Или исключительно благодаря удачно найденным рифмам («бригаде – маскараде – зоосаде – наряде – дяди – засаде – параде – Нади – Христа ради – Марина Влади»)? Или все же глубинным предчувствием неминуемой встречи («Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий…»)?
А может быть, сказалось расположение звезд? Вроде бы нет. Астрологи уверены, что союз Тельца (Влади) и Водолея (Высоцкий) невозможен. В женщине-Тельце проявляются высшие материнские качества земной Венеры, богини любви, сошедшей на Землю. Гармония и покой, дом, дети, семья – вот требования Тельца. А для вольнолюбивого Водолея домашний очаг – отнюдь не рай земной. Он вечный искатель приключений: творчество, друзья, тяга к переменам, путешествиям в его жизни важнее любой оседлости и привязанности… Его дом – весь мир, да у него зачастую и нет дома.
Звездочеты-астрологи полагают, что именно этот союз является классическим примером брака, который не подчиняется законам. Союз Тигра (Марина) и Вола (Владимир) – из числа приключений, а не брачных союзов. И в этом тандеме Вол является добычей кровожадного Тигра…
То есть Владимир и Марина звездам не подчинялись, действовали вопреки. Влади говорила: «Я после всего не верю ни в бога, ни в астрологию».
Можно многое списать на совпадения. Но только не историю, которая в августе 68-го года приключилась с Владимиром Высоцким в славном городе на Неве и имевшую свое продолжение в не менее прекрасном Киеве уже осенью того же года.
В одной из коммуналок на Васильевском острове собралась веселая, разношерстная компания: бородатые геологи, румяные комсомольские активисты, военный летчик Борис, получивший ранение на вьетнамской войне. Украшали компанию, естественно, загорелые студентки в открытых сарафанчиках.
Девушки наварили целое ведро пельменей, потом прибыли ребята с пивом и раками. Не стол – праздник! Было шумно и безалаберно. Постоянно кто-то приходил-выходил. А вот и новые гости – комсорг геологического института Женя Сенькин вместе с каким-то парнем в клетчатой рубашке, рассказывала киевлянка Лена Богатырева, приехавшая навестить подруг. Она предложила погадать на картах. Тот парень в ковбойке спросил:
– Погадаешь мне?
– Пожалуйста.
Разложила карты:
– У тебя много казенных хлопот, казенный дом, казенные дела… Хлопоты впустую. Но это скоро закончится, потом все будет благополучно…
Разложила по-другому:
– Выпадает тебе блондинка. Ты ее любишь, она тебя любит…
– Любит?
– Любит, – отвечаю. – Все у вас сложится. Она принесет тебе известность и богатство. У нее много денег…
– Ну, – говорит, – если все это сбудется, я тебя по-царски отблагодарю!..
И только когда он взял гитару и запел, до Лены дошло – кому она гадала!..
Случайное знакомство имело продолжение. Когда Лена вернулась в Киев, то накануне 7 ноября вместе с подружками решила посидеть в кафе «Эврика» на бульваре Леси Украинки. Играл оркестр, кто-то пел, много танцевали. «Вдруг по залу от дверей покатилась волна аплодисментов, – рассказывала Лена. – Видно было, что они адресованы вошедшей группе людей. И, обгоняя аплодисменты, зашуршал шепоток: «Высоцкий! Высоцкий!»
Высоцкий отделился от компании, поднялся на эстраду и с ходу спел «Охоту на волков». Затем куда-то отошел, появился с бутылкой шампанского – и неожиданно направился к нашему столу. Подойдя, заявил:
– Вот эта девушка мне как погадала – все сбылось! Как в воду смотрела.
Разлил по нашим бокалам шампанское, посидел минут пять, побалагурил. А после говорит:
– Я ведь еще отблагодарить тебя должен! Чего желаешь?
– Песню…
Вставая из-за стола, он попросил мой адрес. Я на салфетке записала: Киев, улица Киквидзе, номер общежития, комнаты – 94 – и фамилию…
– Я для тебя пою, – сказал Высоцкий и вернулся на эстраду.
Спел еще пару песен. После этого под аплодисменты вставшей с мест публики вышел из кафе… Перед Новым годом получила бандероль. Там оказалась катушка магнитной ленты.
Лена включила магнитофон и услышала:
…Оказалась невидимкой – нет, не тронутый я! —
Эта самая блондинка, мной не тронутая.
Эта самая блондинка!.. У меня весь лоб горит.
Я спросил: «Зачем ты, Нинка?» —
«Чтоб женился», – говорит.