Постановщик «Зеркала» сделал выбор в пользу Маргариты Тереховой.
Затем потерпел фиаско еще один проект с участием Влади и Высоцкого – фильм «Вид на жительство». Молодой режиссер Александр Стефанович рассказывал: «Это была первая наша постановка с сокурсником по ВГИКу Омаром Гвасалия. Мы хотели сделать лирический фильм об эмигранте, вернувшемся на родину. А в итоге вынуждены были снимать агитку о диссиденте, сбежавшем на Запад… Владимир Высоцкий и Марина Влади увлеклись этой затеей. Высоцкий даже написал специально песню… Фильм мог стать сенсацией. Но КГБ запретило их снимать… Высоцкий чуть ли не плакал, узнав о неудаче: «За что они меня так ненавидят?»
Чуть позже чиновники Госкино прибегли к грубому шантажу, заявив режиссеру-дебютанту Вениамину Смехову, который собирался ставить телефильм по Флоберу «Федерик Моро»: мы даем свое согласие на то, чтобы в главной роли играл Высоцкий, но при условии, если его партнершей выступит Марина Влади. Владимиру Семеновичу подобные требования показались унизительными, и он от роли отказался.
А позже еще у одного начинающего режиссера Динары Асановой просто не хватило сил и выдержки, чтобы пробить в высоких кабинетах дуэт Высоцкого и Влади в свой фильм «Жена ушла».
Но особенно горько им было терять роли в фильме «Емельян Пугачев». На заглавную роль предполагался Владимир Высоцкий. Марине режиссер-постановщик картины Алексей Салтыков предложил сыграть Екатерину II. Казалось бы, чего еще желать! Однако, когда роль Пугачева было решено отдать более благонадежному народному артисту Евгению Матвееву, встала на дыбы Марина Владимировна и отказалась от российской императрицы: «Я мечтала об этой интересной работе, но, увы, этот наш с Володей сон рухнул… Впрочем, как и многие другие… Пробы у него были чудесные… Я же делала только пробы костюмов. Но он Пугачева так и не сыграл. Это большая потеря. Он был бы гениальным Пугачевым… Нам отказали тогда в счастье совместно трудиться под надуманным предлогом, дескать, мне, иностранке, не могут платить валютой, хотя об этом с моей стороны не было и речи».
О роли императрицы Марина продолжала мечтать еще долгие годы. В конце 80-х Артур Макаров написал интересный сценарий о жизни Екатерины II. Режиссер Евгений Татарский тут же загорелся: «Влади подходила идеально… По тем временам картина оценивалась в миллион долларов. Баснословные деньги. Проект мог стать международным – хотели помочь итальянцы, японцы. Но все рухнуло с развалом СССР…»
Хотя Влади все же удалось сыграть Екатерину Великую. Когда Татарский снимал ее в фильме «Пьющие кровь», в Питере готовилась совместная с Японией картина «Сны о России». Исполнительница роли Екатерины Элизабет Тейлор захворала, и шустрые японские киношники обратились к российским коллегам с просьбой «одолжить» им Влади буквально на три дня. Эпизод был пустячный: проезд императрицы к Зимнему дворцу. Марина смеялась, рассказывая потом о съемках Татарскому: «Они отвалили столько денег! Но лошади были ужасные, того и гляди упадут». А потом грустно пожелала режиссеру: «Успей меня снять в роли Екатерины, пока со мной еще не противно ложиться в постель…»
Неудачи Влади в советском кино композитор Владимир Дашкевич объяснял по-своему: «Хотя она позиционирует себя как русскую актрису, но на самом деле это не так. Уж поверьте мне, я хорошо знаю русских артистов, начиная с самых великих. Они все отдадут за возможность превзойти, прыгнуть выше собственной головы. Володя всю жизнь поступал именно так. А Марина в этом смысле актриса очень даже европейская, она ни за что не станет тратиться там, где результата можно достичь более экономными средствами…»
По его мнению, Высоцкий относился к тому типу актеров, которые не умеют восстанавливаться. Поэтому так быстро и сгорают. Этого не могла понять Марина и ругала Высоцкого. Ведь у них принцип другой: тратить столько, сколько потом сможешь компенсировать. Расходовать больше не рационально. Разумно? Конечно. Но вот беда – русский человек вполсилы ничего делать не может.
Единственной, кому удалось преодолеть эту тотальную, казалось, блокаду и снять вместе в одном фильме Марину и Владимира, стала венгерский режиссер Марта Мессарош. Пригласив Влади на съемки своей картины «Их двое», Марта вовсе не помышляла о том, чтобы заодно привлечь еще и Высоцкого. Тем более в то время он как раз был занят записью своего диска в Париже. Но замечала Мессарош, «что-то у Марины с Володей не ладилось. Они каждый день говорили по телефону, и были какие-то напряженные отношения… Наконец он сказал, что прилетает. Мы сидели с Мариной в аэропорту – была неплохая, солнечная погода, но вдруг спустился туман, и самолет, не заходя на посадку, полетел дальше до Белграда. Оттуда Володя приехал поездом в шесть утра. Отношения между ними оставались натянутыми… А я старалась придумать что-нибудь такое, чтобы они помирились, чтобы он тоже поехал с нами на съемки в маленький город Цуонак… и предложила Володе сыграть… эпизод. В конце концов, атмосфера съемок их помирила…»
– У нас там прекрасная сцена была, – позже говорила Влади, – где мы под снегом, флирт такой… И в конце концов, он меня целует. Он там очаровательный просто, и сцена получилась очень красивая…
Низкий поклон вам, милая мадам Марта.
Но безвозвратно канули в Лету и некоторые иные творческие проекты. «У Высоцкого, – вспоминал Михаил Жванецкий, – была мысль сделать русско-французскую программу «Москва – Париж»: «Миша, я пою и говорю по-русски, Марина – по-французски. Мы оба на сцене – ведем концерт. Московский мюзик-холл часто играет в Москве – ну что может быть лучше?»
Да ничего! Разве только «Голубой огонек», ведущими которого были бы Влади и Высоцкий! На советском телевидении «Голубые огоньки» в 60 – 70-е годы были, как говорят нынче, культовыми, хитовыми передачами. Ни одного выпуска «огоньков» не пропускал сам Леонид Ильич Брежнев. Как вспоминала их создатель, режиссер Эльвира Бенкендорф (работавшая в эфире под невинным псевдонимом Озерная), однажды у нее возникла такая крамольная идея. «От жены Коли Гринько я узнала, что Марина должна приехать в Москву. И главный наш начальник – Лапин – спросил только: «Вы думаете, это будет кому-то интересно?» – «Да, – говорим, – думаем». – «Делайте!» Мы довогорились с Высоцким – он должен был написать половину сценария, подобрали приблизительный репертуар. Буквально за месяц приходим на окончательное утверждение плана, и вдруг Лапин говорит: «А кто ведущий? Марина Влади и Высоцкий? Какой дурак вам это разрешил?» Мне так хотелось ответить: «Этим дураком были вы…» За Высоцкого и Марину Влади мне стало очень обидно и не захотелось работать…»
– Высоцкий, ты что, совсем с ума сошел?! – на всю студию гремел мосфильмовский звукорежиссер Виктор Бабушкин. – Ты что это делаешь-то, а?..
Войдя в холодную, неотапливаемую студию, он обнаружил скукоженную, почти окоченевшую французскую кинозвезду, которую не спасало модное пальтишко.
– Мариночка, пойдемте-ка со мной, к нам, в операторскую. Там теплее, отогреетесь. Да не волнуйтесь вы так, никуда он от вас не денется, не убежит…
Бабушкин привел до костей продрогшую парижскую девушку в аппаратную.
– Сейчас чаек будет… Света, займись-ка… Вот у нас печеньице имеется, конфетки для почетных гостей. Угошайтесь… Курить? Да пожалуйста! Для вас – все тридцать три удовольствия!
Заметив, что Марина начала наконец-то отходить, вот и щечки порозовели, и голосок прорезался, Бабушкин уселся напротив. Он устал, смена уже заканчивалась. А баллада об уходе в рай у Высоцкого никак не клеилась. Мастер видел огрехи – Володя часто сбивался с ритма, порой неожиданно отступал от своего же текста и тут же обрывал запись. А замечаний профессионалов слушать не хотел, отмахивался: мол, сам знаю!.
– Мариночка. – Бабушкин, старый лис, решил воздействовать на Высоцкого через нее. – Вот вы же актриса…
Влади уже даже улыбалась: «В общем-то да. И даже сама пою…»
– Ну вот. Значит, поймете… Вы должны как-то повлиять на Володю. Вот здесь, – он взял текст баллады и показал, – мне кажется, нужно по-другому начать, как-то доверительнее, ведь он же непосредственно к человеку обращается: «Вот твой билет, вот твой вагон, все в лучшем виде одному тебе дано…» Теплота нужна, кстати, вот как вам сейчас. А вот в этом месте нужно бы ускорить темп… Но он же слушать никого не хочет!
– Ясно, я поняла. – Марина поднялась со своего крутящегося креслица. – Я с вами согласна, Виктор. Сейчас я с ним поговорю.
Она вернулась в студию, которая была перед Бабушкиным как на ладони, потрепала Высоцкого по плечу, что-то сказала. Он улыбнулся и повел ее куда-то в глубь павильона. Пошептались они, пошептались, видел звукорежиссер, деликатно отключив все студийные микрофоны, и Высоцкий вернулся к своему рабочему месту совершенно другим человеком. Махнул рукой: «Давайте сначала!»
Сопровождая мужа на натурных и павильонных съемках, Марина при малейшей возможности старалась присутствовать даже при «озвучках». Видя ее сквозь звуконепроницаемое стекло, Владимир вопросительно приподнимал брови: «Ну как?» – а она в ответ либо качала головой, либо прикрывала глаза, и по ее губам он читал: «Люблю».
Естественно, когда наконец-то забрезжила возможность выпустить диск-гигант Высоцкого на студии «Мелодия», они забыли обо всем на свете. Во-первых, считала Марина, «если пластинка выйдет, это будет своего рода признанием твоего статуса автора-композитора. И потом – мы довольно скромно живем на твою актерскую зарплату, так что лишние деньги не помешают…»
«Первое, что брало в плен – аж мурашки по коже, – рассказывала Людмила Гурченко, – его голос. Его голос и внешность для меня долго существовали отдельно. До того дня, как я увидела его вместе с Мариной Влади. Они были на фирме «Мелодия». Богиня экрана обаятельно, деловито, с напором доказывала, что нужно выпустить «гран-диск» Воледи». «Мариночка, Мариночка…» – останавливал ее Володя своим чудным голосом.