Уиллоу поставила чашку и посмотрела на нее:
— Ты его любишь.
— Любила. В прошедшем времени.
— Нельзя просто так перестать любить. Ты сейчас очень зла на него, но это пройдет.
— Он лгал мне, — с возмущением возразила Рейчел. — Использовал меня. Хотел, чтобы я ему доверяла, но сам не доверял мне даже настолько, чтобы сказать, кто он на самом деле.
— Он был на работе, — заметила Уиллоу. — И он не использовал тебя, а старался защитить.
Рейчел фыркнула.
Разбитое лицо Уиллоу потемнело от негодования.
— Он любит тебя, — уверенно повторила она. — И ты любишь его и Микаэлу.
— Это была всего лишь похоть, — возразила Рейчел, больше для того, чтобы убедить себя, чем Уиллоу. — Взбесившиеся гормоны, или химический дисбаланс, или еще что-нибудь. — Она распрямила плечи и взглянула на сестру. — Я теперь в порядке. Нет ничего лучше хорошей старомодной лжи, чтобы привести девушку в чувство.
Уиллоу вздохнула:
— Черт возьми, Рейчел, ты забыла, что только и делала, что лгала этому человеку последние две недели?
— Это другое дело. Он знал, что я лгу.
— Подумай, что ты говоришь. Ты что, ожидала влюбиться в святого?
— Нет, в полубога, — прошептала Рейчел. — Они не лгут.
— Полубоги не святые из-за префикса «полу», — возразила Уиллоу. — Ты не столько сердита, сколько обижена, Рейч. Но и ты тоже обидела Ки.
— Каким образом?
— Ты решала свою собственную шараду и не была с ним полностью откровенна. Ты недостаточно доверяла ему, чтобы рассказать о комнате.
— Я защищала тебя.
— Нет, черт побери, нет! — вскричала Уиллоу, покраснев от гнева. — Ты пользовалась мной как удобным предлогом, чтобы оправдать твои действия в течение последних двух недель. Возможно, вначале ты действительно хотела защищать меня, но потом это стало для тебя просто игрой. Ты всегда любила тайны. И позволила своей страсти завладеть тобой, а теперь твое упрямство стоит на пути к твоему счастью.
— Послушай, когда ты получила вторую степень по психологии?
Вместо того чтобы тоже ответить саркастически, Уиллоу улыбнулась.
— Ты встретила свою половину, сестричка. Кинан Оукс такой же страстный и, наверное, намного более упрямый, чем ты. Он так просто не уйдет, Рейчел.
Рейчел бросила последний взгляд на сокровища и начала спускаться по лестнице, остановившись только на мгновение, чтобы посмотреть на Уиллоу.
— Мы не скажем ему об этой комнате, — решила она. — Она находилась тут три года и может побыть еще немного, пока я не соображу, как избавиться от этих вещей.
Уиллоу медленно кивнула:
— О'кей. Я даю тебе один месяц. Таково мое решение.
Глава 25
Предсказание Уиллоу о том, что Кинан Оукс не собирается уезжать, полностью сбылось. «Шесть и одна» пришвартовалась в Паффин-Харборе, Ахаб разносил пиво в кабачке «На якоре». Как Рейчел удалось выяснить, команда шхуны распалась. Питер, Мэтью и Джейсон уехали, а Люк и Дункан жили с Ки и Микаэлой в дальнем конце города в доме, который они снимали.
Микки по крайней мере дважды в неделю приходил на заходе солнца и скребся в дверь Рейчел, требуя, чтобы она впустила его в свою крошечную постель. После чего на следующее утро молча исчезал.
Два дня назад ее навестил Люк — он выбрался, прихрамывая, из сверкающего нового пикапа и вошел в ее дом, опираясь на палку. Он сказал, что хочет клубничного пирога и короткой прогулки в лес, чтобы поискать ее кошку. Он сидел на кухне, пока она пекла ему пирог, и они болтали о незначительных вещах. От Люка Рейчел узнала, что Микаэлу записали на осень в школу.
Но самой большой новостью за последние три недели было то, что наконец прибыл настоящий наследник Саб-Роуз. В ту ночь почти во всех домах горел свет, и с террас вечерами были слышны музыка и смех.
Рейчел сидела на крыльце и смотрела на Саб-Роуз, счастливая от того, что ее друг жив, а особняк излучал радость.
Фрэнку Фостеру поставили гранитный памятник. В Саб-Роуз наконец вернулась душа. Дом заполнился людьми, в нем поселилась семья, которая будет любить его, стариться в нем, играть свадьбы и заводить внуков, чтобы те бегали по его залам.
Саб-Роуз не был больше музеем, он стал жилым домом.
Рейчел сидела на качелях и пила вино из бокала, наблюдая за тем, как тени удлинялись с заходом солнца и в Саб-Роуз один за другим зажигались огни. Она ожидала, что Микки опять навестит ее, но вместо волка к крыльцу подкатил пикап. Из него вылез Люк и проковылял к качелям.
Он молча сел возле нее, осторожно толкая качели здоровой ногой и тоже глядя на Саб-Роуз. С террасы доносился громкий панк-рок.
Люк хохотнул.
— Пятеро подростков, — сказал он, укоризненно покачивая головой. — Вы их видели?
Рейчел кивнула:
— Да, на следующий день после их приезда. Я подошла, представилась и показала им комнату с пультом управления домом. С тех пор я два-три раза возвращалась туда, когда в Саб-Роуз происходило что-нибудь, что до смерти их пугало.
— Например?
Рейчел взглянула на Люка и улыбнулась:
— Например, когда огромный стеклянный купол в фойе внезапно начал вращаться.
— Он крутится?
— Он приспосабливается к временам года. И накануне летнего солнцестояния поворачивается таким образом, чтобы лучи восходящего солнца упали в одну особую призму и осветили капендарь, встроенный в мраморный пол. Люк, что такое Чаша Добродетели?
Он испытующе взглянул на нее.
— Считается, что из этой чашки Сократ выпил яд, чтобы исполнить свой смертный приговор, — сказал он. — Его приговорили к смерти за поклонение новым божествам.
— Это было более двух тысяч лет назад.
Люк кивнул:
— Точнее, в 399 г. до н.э. Уиллоу рассказала тебе что-нибудь о Рауле Вегасе? Предстанет ли он сначала перед судом за убийство ваших родителей, Тэда и Мэри?
— Да, ведь убийства предшествовали воровству. А как Микаэла?
Он помолчал и наконец произнес:
— Если хотите знать правду, она несчастна.
— Несчастна? Почему?
— Ей трудно адаптироваться к жизни в доме. Она говорит, что он слишком большой. И ей не нравится, что кровать ночью не раскачивается, как на нашей шхуне.
— Ей там было хорошо.
— Но вы заметили, что она бегала только по пляжу? Она ни разу не качалась на качелях, — сказал он, кивая на висевшие на дубе качели. — А лес за домом, который мы снимаем, пугает ее. Ей кажется, что из него выйдут медведи и съедят ее. Она не выходит из дома, если с ней нет Микки или кого-нибудь из нас.
— Ей нужно подружиться с другими детьми, — предположила Рейчел.
Люк покачал головой:
— Она боится детей. Когда Ки повел ее записываться в школу, девочка ухватилась за его ногу и не хотела идти. Она ведь ни разу не была в обществе сверстников. — Он пожал плечами. — Мы никогда не знакомили ее ни с кем. Она всегда была только в компании взрослых мужчин.
— В таком случае тебе надо приводить ее в библиотеку, когда там детям читают сказки. Ты можешь оставаться с ней, и она привыкнет находиться среди детей. Иначе первый день в школе закончится истерикой.
— Я говорил с Ки, но он отмахивается. Боюсь, что первый день в школе окажется труднее для него, чем для Микаэлы. — Он с упреком посмотрел на нее. — Когда вы прекратите эти глупости? — спросил он.
— Какие глупости? — притворилась удивленной Рейчел.
Люк укоризненно покачал головой:
— Ведь это уже даже не упрямство, не так ли? Это гордость. Ки слишком горд, чтобы прийти к тебе, а ты слишком горда, чтобы прийти к нему.
— Я не обманывала его, — отрезала она.
— Ки считает иначе.
— В таком случае это его проблема.
Люк снова покачал головой:
— Самая большая проблема теперь у Памелы. Памела. Памела. Почему это имя казалось ей таким знакомым?
— Кто такая Памела? — спросила она.
— Мать Микаэлы, — тихо ответил Люк. — Она вчера приехала сюда.
— Приехала? — выдохнула Рейчел. — Зачем?
Взгляд Люка сделался жестким.
— За деньгами. Зачем же еше?
— Она за пять лет истратила полтора миллиона долларов?
Люк кивнул:
— Похоже, что так. И теперь требует еще. Рейчел молча смотрела на него.
— Ей нужен еще один миллион, — уточнил он. — Иначе она по суду отнимет у Ки Микаэлу.
— На каком основании? Она ведь продала ее. Она не может просто так забрать ее обратно.
— У нее есть адвокат, который утверждает, что пять лет назад она была не в своем уме. Гормоны и все такое, — сказал он, махнув рукой, — вызвали у нее помутнение рассудка.
Рейчел встала, сжав руки в кулаки:
— Ки не должен платить ей.
— У него нет выбора. Он не может рисковать передавать дело в суд.
— А что будет, если через пять лет Памела опять потребует денег? Он не может все время платить ей. Он и так в долгу.
— Мы соберем деньги, — прошептал Люк, глядя на океан, а потом опять на нее. — Ки выставил «Шесть и одна» на продажу. И на этот раз он получит опеку, санкционированную судом. Так что это больше не повторится.
— Это несправедливо, — возмутилась она.
— Мы не потеряем Микаэлу, — твердо сказал Люк, вставая и опираясь на палку. — И мы сделаем все, чтобы не доводить дело до суда. Это было бы слишком тяжело для Микаэлы.
— Ки продает «Шесть и одна»? — выдохнула Рейчел.
— Этих денег не хватит, но они помогут. Джейсон, Питер и Мэтт надеются заработать еще сто тысяч, если все будет хорошо.
— Какая у них работа?
— Одна компания хочет вернуть деньги, растраченные ее служащими, живущими на Каймановых островах. На этот раз обойдется без стрельбы, — поспешил он заверить Рейчел, увидев неподдельный ужас на ее лице. — Эти расхитители — тихие маленькие книжные черви.
— Микаэла… видела свою мать?
Люк отрицательно покачал головой:
— Памела остановилась в городе в гостинице «Красный сапожок» и встречалась с Ки в кабачке «На якоре». Она согласилась не видеться с дочерью до тех пор, пока Ки согласен платить.
Рейчел испустила вздох облегчения.