Я вышел в небольшой круглый зал. В центре, на полу, были начертаны тускло светящиеся руны. След обрывался здесь. Она была где-то рядом. Пряталась в тенях, наслаждаясь своей игрой.
Что ж, пора было ответить.
Я остановился в центре круглого зала. Тусклые, едва тлеющие руны на полу отбрасывали призрачные тени на стены, создавая ощущение, будто я нахожусь внутри гигантского, неработающего механизма. Воздух был неподвижен и тяжёл. Она была здесь. Я чувствовал её, как хищник чувствует свою жертву. Или как жертва — своего хищника.
— Твоё предложение заманчиво, — произнёс я в пустоту, и мой голос прозвучал глухо и ровно, без единой нотки волнения. — Но, знаешь, ты не первая. И, смею предположить, не последняя, кто предлагает мне своё тело в обмен на власть.
Я сделал паузу, позволяя словам впитаться в тишину.
— И всем я отказал. К тому же, — я усмехнулся, — я сильно сомневаюсь, что ты мне понравишься. Я ведь тебя даже не видел.
Тишина в ответ была недолгой. Из самой густой тени, там, где руны не давали света, раздался тихий, мелодичный смех. А затем она вышла.
Тьма не расступилась перед ней. Она словно сама породила женщину. Её тело окутывало слабое, пульсирующее красное сияние, которое не столько разгоняло мрак, сколько делало его глубже, бархатнее. Она была невероятно, дьявольски красива. Высокая, с идеальной, точёной фигурой, которую облегало тонкое шёлковое платье цвета ночи. Длинные, как смоль, волосы водопадом ниспадали на плечи, а глаза… её глаза горели алым огнём. В них не было зрачков, только хищное, голодное пламя.
Она медленно, с кошачьей грацией, подошла ближе. Её губы изогнулись в соблазнительной, обещающей улыбке.
— Ну как, Мор? — прошептала она, и её голос теперь был не просто шёпотом в голове, а реальным, живым звуком, от которого по коже пробегали мурашки. — Я всё ещё тебе не нравлюсь?
Она остановилась в паре шагов от меня. Её взгляд был наглым, изучающим, полным уверенности в собственной неотразимости. И, не дожидаясь ответа, она медленно, с показной небрежностью, позволила своему платью соскользнуть с плеч. Тонкий шёлк упал к её ногам, оставляя её полуобнажённой. Её грудь, высокая и упругая, была идеальна. Кожа — бледная, почти фарфоровая, на фоне красного сияния казалась неземной.
Я молча смотрел на неё. Не отводил взгляда, не выказывал ни смущения, ни вожделения. Просто смотрел. Оценивающе. Холодно.
— Ты красива, Лилит, — наконец произнёс я, и в моём голосе не было ни капли лжи. — Очень красива.
На её лице промелькнуло торжество. Она уже считала, что победила.
— Но красота — хрупкое оружие, — продолжил я так же спокойно. — А я помолвлен с той, чья душа прекраснее любого тела.
Улыбка на её лице застыла, а затем медленно сползла, сменившись ледяной маской. Алые огни в её глазах вспыхнули с новой, яростной силой. Воздух в зале стал ещё холоднее.
— Значит, ты предпочитаешь кукол⁈ — прошипела она, и её голос из соблазнительного мурлыканья превратился в змеиное шипение.
Ярость исказила её прекрасное лицо, превратив его в маску фурии. Алые огни в её глазах вспыхнули, как сверхновые, и багровое сияние, окутывающее её тело, загустело, стало почти осязаемым.
— Кукол⁈ — взвизгнула она, и её голос, потеряв всю свою соблазнительность, ударил по ушам, словно осколки стекла. — Я покажу тебе, что такое настоящая женщина, щенок!
Она не бросилась на меня. Она станцевала.
Одним плавным, текучим движением она отступила в тень, и тени ожили. Они сорвались со стен и пола, превращаясь в чёрных, извивающихся змей, и устремились ко мне. Одновременно с этим воздух вокруг меня стал тяжёлым, вязким — проклятие, пытающееся сковать мои движения, лишить скорости.
Но мой Покров, теперь плотный и антрацитовый, даже не дрогнул. Изумрудные всполохи, пробегавшие по его поверхности, вспыхнули, и тени, коснувшись его, с шипением растворились, словно их и не было. Проклятие бессильно разбилось о мою ментальную защиту.
Лилит не остановилась. Её танец становился всё быстрее, всё яростнее. Она кружилась по залу, и её обнажённая грудь, длинные волосы и изящные руки создавали сюрреалистическую, смертельно опасную картину. С кончиков её пальцев срывались сгустки тёмного, почти чёрного пламени. Они не летели по прямой — они преследовали меня, огибая колонны, меняя траекторию в воздухе.
Я не отвечал ей тем же. Я не танцевал. Я был скалой, о которую разбивались её волны.
Шаг в сторону — и огненный шар проносится мимо, врезаясь в стену и оставляя на ней оплавленный, дымящийся след. Лёгкий наклон корпуса — и когтистая тень, вырвавшаяся из-под пола, промахивается, царапая лишь воздух. Я не тратил силы на атаки. Я лишь изматывал её, заставляя выплёскивать свою ярость в пустоту.
Её движения были грациозны, но в них уже чувствовалась спешка. Она не ожидала такого сопротивления. Она привыкла соблазнять или уничтожать. Но она не привыкла, чтобы её игнорировали.
— Почему ты не сражаешься⁈ — крикнула она, и в её голосе слышалось отчаяние. — Боишься⁈
Она собрала всю свою силу в один, последний удар. Воздух в зале затрещал от напряжения. Багровое сияние вокруг неё сконцентрировалось в огромный, пульсирующий шар тёмной энергии. Она метнула его в меня, вложив в этот удар всю свою ненависть и унижение.
Я ждал этого.
Вместо того чтобы блокировать удар, я сделал резкий выпад вперёд, проскальзывая под летящим шаром. Энергия, не встретив преграды, ударила в стену позади меня, и зал содрогнулся от взрыва. А я уже был рядом с ней.
Она не успела среагировать. Её глаза расширились от удивления, когда моя рука схватила её за запястье. Я не сжимал сильно, но мой Покров, холодный и твёрдый, как сталь, сковал её магию. Вторым движением я подсёк её ноги, используя её же инерцию.
Она рухнула на холодный каменный пол, и я, не давая ей опомниться, навис сверху, прижав её к камню и блокируя руки.
Танец ведьмы был окончен. Она проиграла.
Глава 30
Её тело, горячее и податливое, билось подо мной, но это была уже агония, а не сопротивление. Её магия, лишённая выхода, металась внутри неё, причиняя боль. Я смотрел в алые, горящие ненавистью глаза, ожидая увидеть страх, мольбу, отчаяние.
Но вместо этого она рассмеялась.
Сначала тихо, сдавленно, а затем всё громче, переходя в безумный, зловещий хохот, который эхом отразился от стен ритуального зала. В нём не было веселья. В нём были торжество и вызов.
— Ты силён, Мор… — прохрипела она сквозь смех, её грудь вздымалась, касаясь моей. — Очень силён… Сильнее, чем я думала…
Я нахмурился, не понимая её реакции. Эта женщина была сломлена, побеждена, но вела себя так, будто это она одержала победу.
И тут я почувствовал это. Лёгкое движение за спиной. Тень. Моя собственная тень, что падала на пол, вдруг ожила. Она вытянулась, исказилась, превращаясь в тонкую, когтистую лапу, и метнулась к моему лицу.
Я успел дёрнуться, но было поздно. Когти, нематериальные, но острые, как бритва, зацепили край моей маски и сдёрнули её.
Тень была слаба. Последний, отчаянный трюк. Она тут же распалась, растворилась, но свою задачу выполнила. Маска с глухим стуком упала на каменный пол.
Безумный смех Лилит оборвался. Она замерла, глядя на моё лицо. Алые огни в её глазах на мгновение погасли, сменившись неподдельным, почти детским удивлением.
— Такой юный… — прошептала она, и в её голосе больше не было ненависти, только изумление. — И такой… красивый… Невероятно…
Прежде чем я успел что-либо сказать или сделать, её тело выгнулось. Она рывком притянула меня к себе, её руки, освободившиеся на долю секунды, обвились вокруг моей шеи. Её губы, горячие и требовательные, впились в мои. Это был не поцелуй. Это был акт поглощения. Жажда, голод, отчаянная попытка забрать себе хотя бы частицу моей силы, моей сути. Она прижимала моё лицо к своей обнажённой, пылающей коже, и я почувствовал, как её сердце бешено колотится.
А в следующую секунду её тело вспыхнуло.
Яркое, ослепительное пламя, родившееся изнутри. Оно не обжигало меня, мой Покров защитил, но жар был невыносим. Она сгорала заживо, прямо в моих объятиях, превращаясь в пепел за одно мгновение.
Но даже когда её тело истаивало, превращаясь в ничто, её безумный, торжествующий смех продолжал звучать в моей голове, в самом зале, становясь всё громче и громче, пока не оборвался вместе с последней искоркой пламени.
Я остался один. На холодном каменном полу, в тишине, нарушаемой лишь моим собственным сбившимся дыханием.
От неё не осталось ничего. Даже пепла.
Тишина. Густая, вязкая, давящая на уши. Она заполнила ритуальный зал, поглотив даже эхо безумного смеха Лилит. Я медленно поднялся с холодного каменного пола. Воздух пах озоном и горечью — запахом магии, доведённой до предела.
Её не было. Ни тела, ни платья, ни даже пылинки пепла. Словно её и не существовало вовсе. Лишь на моих губах всё ещё оставался призрачный, горьковатый привкус её поцелуя.
Я нашёл свою маску, лежавшую на полу, и надел её. Холодный металл приятно остудил разгорячённую кожу. Я был ошеломлён, но не сломлен. Эта женщина, кем бы она ни была, играла в игру, правил которой я пока не знал. Но я собирался их выучить.
Я поднимался из подземелий, и с каждой ступенью мир менялся. Мрачные, давящие коридоры сменились роскошью особняка. Яркий свет хрустальных люстр, позолота, дорогие картины на стенах — всё это казалось фальшивым, театральным после первобытной тьмы ритуального зала.
В гостиной меня ждали. Алексей и Линда стояли у камина, их позы выражали напряжённое ожидание. Борис Воронцов, обмякший и жалкий, сидел в глубоком кресле, уставившись в одну точку. Он выглядел так, словно из него выпустили весь воздух.
— Она ушла, — коротко бросил я, останавливаясь посреди комнаты.
Алексей вопросительно поднял бровь.
— Ушла? Босс, там был только один выход.