– А мы можем поговорить с этим курьером?
К столичному журналисту, который внимательно разглядывал надписи на надгробиях, вскоре подошел молодой человек примерно одного с ним возраста.
– Вы кого-то ищете? – спросил он.
– По надгробиям смотрю, как ваше кладбище пополнялось с каждым очередным погромом.
– Это грустные страницы нашей истории. Разрешите представиться – сотрудник еврейской газеты «Хвиле» Иосиф Майен. Вы кого-то потеряли?
– Моя жена пострадала во время погрома в Харькове.
– Так товарищ с Украины?
– Родился в Мелитополе. Сейчас работаю в Москве. Разрешите представиться, сотрудник газеты «Известия» Полин Евгений Витальевич.
– Приехали во Львов, я так понимаю, по случаю судебного процесса над нашим дурачком Лемиком?
– Грустно, когда те, кто называют себя националистами, воюют чужими руками. Причем используют людей, часто даже не понимающих, во что их втянули…
– Я в курсе… Ему за тридцать монет купили ботинки, чтобы было в чем прийти в ваше консульство. Отзвук этого теракта более ударил по Польше, а нам сейчас совсем нет необходимости бодаться с Советами.
– Если не для публикации, то кто, собственно, стоит за этим терактом?
– Я думал, что ваше всесильное НКВД уже давно все знает. Тем более что об этом знает весь Львов, так как украинские националисты уже вторую неделю на радостях пьют. Мы могли бы зайти в одно такое кафе, оно рядом. И вы сами бы все увидели и услышали… Тем более что меня там знают, я опубликовал цикл статей о феномене львовских кафе, писал и про это кафе.
– Так в чем же заключается феномен львовских кафе? – задал свой вопрос Судоплатов, когда они направились к выходу с кладбища.
– Это своего рода духовные островки, которые являются собственностью его постоянных посетителей. Их интерьер, меню, привычки хозяина и официантов – все это соответствует характеру его завсегдатаев. Именно они играют роли парламентариев, а хозяин лишь подчиненный им премьер-министр.
– Любопытное распределение ролей. Я так понимаю, что, войдя в любое кафе, уже можно понять, чем оно дышит, чем живет, что в нем обсуждается, чем там могут накормить.
– Все верно, а вот и то кафе, что вас может заинтересовать. Говорить внутри мы можем спокойно, так как у вас хорошее украинское произношение.
Был полдень и в кафе было занято лишь несколько столиков. Судоплатов сразу заметил, что в одном углу два столика были сдвинуты, за ними трапезничали два человека. Перед ними стояли еще двое, и явно при оружии. И они о чем-то громко говорили.
Иосиф усадил гостя в противоположной части небольшого зала, затем пошел к барной стойке, чтобы поприветствовать хозяина и заодно сделать заказ.
В это время один из гостей, тот, к которому обращались стоявшие, швырнул в ближайшего охранника снятым с ноги сапогом.
– Прости, батька, прости, просрали сегодня москалей, – заголосили сразу оба, падая на колени.
– Уйдите с глаз моих, простого дела уже поручить никому не могу.
И подручные, сначала вернув батьке сапог, пулей выскочили из зала.
В это время с двумя полными бокалами пива к столу, где сидел Судоплатов, подсел и Майен.
– Ваших следователей, как я понял, потеряли… – сказал он улыбаясь. – Сетуют, что к зданию дипмиссии выставлена полицейская охрана. Я вам скажу больше, вышло распоряжение власти о временном запрете проводить во Львове митинги и собрания. Даже священникам предписывается в проповедях временно не касаться политических вопросов.
– Выходит, что Советы для Польши сейчас меньшее зло?
– Просто вы, русские, более предсказуемые, чем, например, немцы. И у вас все на лице написано… Когда вы врете, то краснеете. Совестливые очень, – ответил Иосиф, улыбаясь.
– Есть такое. А кто, кстати, этот батька, что позволяет себе в общественном месте разбрасываться сапогами?
– Степан Шухевич с братом Романом, который будет адвокатом этого гимназиста. Я так понимаю, что вы будете присутствовать на суде?
В это время Судоплатов впервые в своей жизни попробовал пиво. И, отхлебнув большой глоток, чуть не поперхнулся.
– Понимаю, вопрос глупый…
Суд над Лемиком – убийцей секретаря советского консула во Львове, продолжался недолго из-за признания подсудимого. Он был приговорен к высшей мере наказания, но, ввиду его молодости, позже приговор был заменен на пожизненное заключение.
И вот журналисты с фотокамерами и киноаппаратами суетятся у крыльца здания, в котором проходило судебное совещание. Можно было увидеть выходящего из здания консула, которого в этот день охраняла польская полиция. Именно к нему в первую очередь и бросились журналисты.
На крыльцо вышли и следователи из Москвы, а вслед за ними и Судоплатов с Иосифом.
У крыльца стояла и небольшая толпа продолжавших скандировать лозунги националистического характера. Правда, в этот день польская полиция не давала им возможности проявлять излишнюю активность.
– Ты сейчас куда? – поинтересовался Иосиф у столичного коллеги.
– Нас пригласил консул, а затем на вокзал. Наш поезд отходит в 16.00.
– Если ты не против, я приду тебя проводить…
– Не против, меня еще никто и никогда в жизни не провожал. Ты будешь первым…
И оба улыбнулись.
В зале приемов был установлен уже закрытый и украшенный гроб с телом убитого Алексея Майлова. В соседнем кабинете накрыт поминальный стол. Там же находились все работники консульства и трое приезжих из Москвы.
– Товарищи, сегодня мы одержали пусть и не большую, но победу! – начал консул, держа в руках наполненную рюмку. – Не сложно было заметить, как польский суд разумно пресекал любую попытку перевести уголовное дело в разряд политического и не давал националистам возможности возбуждать население Львова против Советского Союза. Но, прежде чем мы поднимем бокалы за эту победу, я предлагаю помянуть нашего погибшего товарища Алексея Майлова, чье тело мы сегодня проводим в Москву.
Все молча выпили.
В присутствии московских следователей гроб с телом Майлова погрузили в специальный вагон. Когда вагон закрыли, чекисты поднялись в соседний, где у них были забронированы места в отдельном купе.
– Ты видел нашего журналиста? – спросил эксперт следователя прокуратуры, когда они шли по вагону в сторону своего купе.
– Что он тебя так интересует?
– Он весь день с каким-то молодым евреем общается, – пояснил эксперт.
– Может, у них любовь, – произнес следователь, уже улыбаясь.
– Да идите вы, я в своем рапорте об этом обязательно сообщу, – пробурчал чекист и, прежде чем войти в свое купе, огляделся по сторонам.
Когда дверь купе за ними закрылась, то с противоположной стороны в вагон вошли Павел и Иосиф.
– Пора, наверное, прощаться, – сказал Судоплатов, открывая свое купе, расположенное по соседству с купе, в котором находились следователи.
– Я договорился с проводником, и если ты не будешь против, проеду с тобой до следующей станции… – сказал Иосиф и достал из своего портфеля бутылочку коньяка.
– Приятно, конечно, но предупреждать надо, я бы приготовился к торжественным проводам, – сказал чекист, потом открыл свой портфель и достал те самые газеты «Известия», которые ему передал перед отъездом Слуцкий. – Тогда я до вагона-ресторана и обратно, а ты пока почитай мои вирши… – И, улыбнувшись, Судоплатов вышел из купе.
Поезд тронулся. Иосиф раскрыл газету и стал внимательно просматривать заголовки. Вот он увидел статью своего нового знакомого и начал ее читать. Через некоторое время раздался стук в дверь.
– Открыто… или у тебя руки заняты?
Иосиф, продолжая держать в руках газету, встал и открыл дверь купе.
Сначала он увидел незнакомого мужчину, а затем услышал и сам выстрел.
Когда с пакетом, полным снеди, Судоплатов вошел в свой вагон, навстречу ему бежал взволнованный проводник.
– Что-то случилось? – спросил его чекист.
– Там ваши соседи и ваш, я так понимаю, товарищ… Убиты. Я к начальнику поезда.
Павел открыл дверь своего купе. Молодой журналист лежал на полу, а его рубашка уже была пропитан кровью.
– Иосиф, прости. Ты ведь мою пулю схлопотал…
В соседнем купе Судоплатов обнаружил убитыми своих коллег. У одного в руках был револьвер, и Павел посчитал возможным взять его оружие. И если принять во внимание, что ему навстречу никто не попался, то убийца или убийцы могли уйти только в сторону багажного вагона.
Войдя в тамбур, Павел увидел, что дверь в служебный вагон открыта. Он взвел курок револьвера и осторожно сделал первый шаг. Первое, что он увидел, была распахнутая дверь грузового вагона и двоих бандитов, тащивших к дверному проему гроб с телом погибшего дипломата. От распахнутой двери их отделяло не более трех метров.
Когда Павел первый раз в жизни прицелился в живого человека, то вспомнил лицо жизнерадостного Иосифа и лишь после этого плавно, как его учили, нажал курок.
Первым выстрелом он поразил того, кто был к нему спиной. Убитый не то чтобы выронил гроб, он всей массой своего тела просто рухнул на его крышку, после чего усиленная тяжесть гроба сделала свое дело, сбив с ног второго бандита, который, не устояв на ногах, вывалился в открытый проем вагона.
А Павел продолжал стрелять, пока не кончились патроны…
Вячеслав Рудольфович, полулежа на своем диване, тонким лезвием ножа затачивал простой карандаш. Делал это предельно осторожно, чтобы не повредить грифель и не насорить на диване. Затем он аккуратно собрал весь мусор на бумажку, а уже саму бумажку опустил в ведро для мусора, что стояло рядом с диваном. И лишь после этого поднял глаза на Судоплатова.
– Это надо же… Снова один из всей группы в живых остался. Тут уже не знаешь, что и думать. Или арестовать вас, как окопавшегося врага, или к награде представить? – произнес Менжинский, глядя в упор на Судоплатова. – Да, задали вы нам задачку. Теперь попробуйте сформулировать общие соображения по результатам командировки.