Шло время, к ним никто так и не подошел, чтобы принять заказ, хотя официанты шныряли вокруг как мотыльки, а метрдотель в их сторону даже не смотрел.
– И вот ради этого шабаша я двадцать лет своей жизни провел в тюрьме? – неожиданно для друзей сказал Рамон Меркадер.
Судоплатов встал первый, за ним поднялись Эйтингон и Меркадер. И они вместе покинули зал ресторана.
Судоплатов, Эйтингон и Меркадер распили бутылку водки под одним из мостов с видом на Кремль.
Подъехавший наряд милиции на звезду Героя Советского Союза у Меркадера не обратил внимания и их всех затолкали в милицейский газик.
Утро Судоплатов, Эйтингон и Меркадер встретили в камере одного из отделений милиции столицы.
– Послушайте, друзья, – словно что-то вспомнив, начал Рамон. – Хотя я и хлопотал везде за ваше освобождение, но ведь не знаю даже, за что вас арестовали?
– Тебе, Рамон, про какой мой арест рассказать, про первый, второй или третий… – первым начал отвечать Эйтингон. – Их было четыре и каждый раз меня каким-то образом вытаскивал Павел, пока его самого не посадили.
– А чем вы, Павел, занимались во время войны? – задал свой вопрос Меркадер уже Судоплатову.
– Кроме диверсионной работы и организации деятельности партизанских отрядов, основной моей задачей была работа с нашими нелегалами по созданию собственной атомной бомбы. Частично над этим мы работали вместе с Наумом…
– И вас за это посадили в тюрьму? Бог мой, куда я попал? – с грустью произнес Меркадер.
Судоплатов и Эйтингон улыбаясь переглянулись.
Бутылка вина была наполовину выпита, свечи почти догорели.
– Павел Анатольевич, разрешите последний на сегодня вопрос: а как сложилась дальнейшая судьба Рамона?
– По меркам того времени, казалось бы, что хорошо. Ему дали дачу, четырехкомнатную квартиру, машину, хорошую пенсию, но он вскоре уехал на Кубу и больше в нашу страну не возвращался. С Фиделем Кастро ему было интереснее и дышалось на Кубе свободнее. Правда, когда он умер, то наше посольство попросило разрешения перевезти его прах в Москву. Его могилу и сейчас можно увидеть, правда, там написано, что здесь похоронен Рамон Иванович Лопес…
Генерал Судоплатов и курсант Карпицкий какое-то время молча стоят у скромного обелиска испанскому воину. На могилу, покрытую снежным саваном, Кирилл кладет свежие красные гвоздики.
У входа на кладбище стоит машина технической службы ФСБ.
Часть пятаяНакануне войны
Приближался Новый год, и рядом с крыльцом дачи Судоплатова курсант Карпицкий лепил снежную бабу. Генерал сидел в кресле на крыльце, прикрытый пледом, и продолжал свои воспоминания.
– Пожалуй, что подошло время рассказать вам, коллега, о событиях, вплотную предшествующих началу войны. Пакт Молотова – Риббентропа, о котором вы, я так полагаю, знаете, имел для нас еще одно непредсказуемое последствие. Я имею в виду вынужденное присоединение Западной Украины. После того как Польшу оккупировали немецкие войска, нам пришлось срочно вводить уже свои войска в Галицию. В октябре 1939 года в занятый нами Львов приехали первый секретарь компартии Украины Хрущев и его нарком внутренних дел Серов с целью проведения кампании повсеместной советизации Западной Украины.
Во Львов направили и Эмму вместе с Павлом Журавлевым, который был начальником немецкого направления нашей разведки. Положение во Львове, его атмосфера, были разительно отличными от положения дел в советской части Украины.
– А что там должна была делать ваша жена? – укрепляя снежной бабе голову, спросил Кирилл.
– Если принять во внимание, что столица Галиции – Львов стал центром, куда стекались беженцы из Польши, спасавшиеся от немецкой оккупации, туда же польская контрразведка переместила наиболее важных своих заключенных. И теперь со всеми этими людьми нужно было как-то разбираться. А у Эммы Карловны был хороший опыт подпольной деятельности, которого, к сожалению, не было у команды украинских чекистов Серова. Очень быстро служба контрразведки украинских националистов сумела выследить большую часть явочных квартир НКВД во Львове, и начались вооруженные эксцессы, нарушающие установленный ход общественного порядка в городе.
– Каким же именно образом? – спросил Кирилл, укрепив на голове снежной бабы ведро и обозначив нос морковкой, а глаза уголками из камина.
– Очень просто. Националисты начинали слежку возле здания горотдела НКВД за каждым, кто выходит оттуда в штатском и в… Включайте образное мышление…
– Не знаю, с портфелем, может быть? – признался курсант академии ФСБ.
– Действительно, откуда же вашему поколению знать об этом. В штатском и в… сапогах, что выдавало в нем военного. Украинские чекисты, скрывая свою форму под пальто, забывали о таком «пустяке», как обувь. Не учли того, что сапоги на Западной Украине носили только военные. В отличие от советской части Украины, где сапоги в то время носили все, так как другой обуви просто не было. О провале почти всех явочных квартир и о потерях сотрудников в Центре не знали. И вскоре я оказался невольно втянутым в события, которые там тогда начали происходить.
Когда капитан Журавлев подошел к подъезду дома, в котором находилась его явочная квартира, то обратил внимание на цветы, прикрытые занавесками окна, чего он не делал, давая возможности красной герани радовать глаз прохожих.
Он сделал вид, что ищет в карманах своего плаща ключ от входной двери, а сам, взводя курок нагана, просматривал возможные пути своего отхода. Сумел увидеть, что на противоположной стороне улицы, метрах в тридцати от его дома, явно в ожидании стоят два человека.
Видя, что чекист не заходит, один из бандитов сам открыл ему входную дверь в подъезд.
– Ну и чо мы стоим, чо до хаты не входим? – произнес он, обдавая чекиста запахом самогона.
Журавлев выстрелил в него прямо через карман плаща, а потом прикрылся телом бандита от выстрелов тех двоих, что стреляли с противоположной стороны улицы.
В этот момент из-за угла соседнего дома вышла Эмма и сразу поняла, что Журавлеву нужна помощь. И, выхватив из сумочки небольшой браунинг, первым же выстрелом убивает одного из бандитов. Второй падает от пули Журавлева.
Поднимаясь вверх по улице и ловя на себе испуганные взгляды прохожих, Эмма и Журавлев, зайдя в первую же подворотню, увидели кровь бандита на плаще чекиста и поняли, что и сам он ранен в руку. Она вывернула его плащ наизнанку, прикрыв им и выступившую кровь на рукаве его кителя.
В почти пустом здании почтамта неожиданно раздался голос дежурной телефонистки: «Кто вызывал Москву? Пройдите в пятую кабину». Эмма поднялась и прошла в пятую кабину, сняла трубу.
– Павел? Ты меня слышишь?
– Слышу, но почему ты звонишь в это время и с почтамта…
– Это все не важно, слушай главное. Серов катастрофически теряет своих людей. Их взрывают или убивают, а потом сжигают на явочных квартирах. Вам об этом скорее всего не докладывают. Нас никто слушать не хочет, мы им тут лишь под ногами мешаемся. И последнее. Журавлева сегодня чуть не убили при подходе к своей квартире. Доложи о ситуации.
– Эмма, теперь ты слушай меня внимательно. Ни под каким предлогом не возвращайся на явочную квартиру. Сейчас же иди в гостиницу «Центральная», выдай себя за беженку из Варшавы, а когда все нормализуется, надеюсь на это, используй свои документы журналистки газеты «Известия». Есть что еще сообщить Центру?
– Да, вчера видела Бандеру, разъезжает по городу на шикарной машине в окружении телохранителей.
– Это понятно, теперь остался он и Шухевич. Что еще?
– Серов по приказу Хрущева арестовал главу бывшей независимой Украинской Народной Республики. Тебе что-то говорит это имя Кост-Левицкий?
– В чем старик провинился?
– Пришел к Хрущеву налаживать контакты с новой советской администрацией… И насколько мне известно, его уже вывезли в Москву.
– Понял… Постараюсь в этом вопросе разобраться. А теперь немедленно в гостиницу…
Судоплатов дождался, когда Эмма положит трубку, и вернулся в свое кресло. Он снял телефонную трубку и попросил соединить его с товарищем Берией.
– Лаврентий Павлович, это Судоплатов. Я понимаю, что уже поздно… Разрешите зайти.
Берия стоял в ожидании Судоплатова уже в плаще. Он тоже был готов покинуть свой кабинет и само здание НКВД.
Вошел Судоплатов.
– Что у тебя, майор, за срочность такая, что нельзя было подождать до утра? – начал Берия.
– Я только что с женой разговаривал. Вы ведь в курсе, что она во Львове.
– Слушай, Павел Анатольевич, для твоего разговора с женой моего особого согласия не требуется. Говори по существу…
– Почти две трети явочных квартир во Львове раскрыты. Сотрудники группы Серова, проживающие в них, убиты или тяжело ранены, квартиры взорваны или сожжены.
– Это Эмма Карловна тебе по-родственному сообщила?
– Звонила с городского почтамта. Сегодня у дверей своей квартиры ранен Журавлев, но ему удалось уйти.
– Предатель?
– Эмма предположила, что виною всему наша неосмотрительность. Во Львове, в отличие от Украины, граждане не носят сапоги. Скорее всего, люди Серова прикрывали военную форму плащами, не снимая сапог.
– И Журавлев тоже?
– Скорее всего…
– А что сегодня носят во Львове? – задал следующий вопрос Берия.
– Могу сказать… Очень модные ботинки из Польши. Там уже несколько лет процветает западный образ жизни. Вся оптовая и розничная торговля находится в руках частников. И этот город все держат в своих руках Шухевич и Бандера.