На коктейле в немецком посольстве Эмма заметила, что со стены сняты некоторые картины. Когда она прошла в закрытую для гостей часть посольства, то обнаружила в одной из спальных комнат упакованные чемоданы. Она установила за одной из тумбочек подслушивающее устройство и, никем не замеченая, вышла в общий зал.
– Павел, в комнатах стоят уже упакованные для отъезда чемоданы, а если ты внимательнее посмотришь на стены, то увидишь, что часть картин отсутствует…
В кабинете наркома был майор Судоплатов.
– Эмма Карловна действительно права, – начал Берия. – Уже неделю, как планово и тайно осуществляется выезд сотрудников немецкого посольства из страны.
– Какие будут приказания, товарищ Берия?
– Начинайте создание особой группы из числа сотрудников разведки, желательно опытных диверсантов и спортсменов, которая будет подчиняться лично тебе. Этой ударной группе предстоит оперативно предотвращать любые попытки каких-либо инцидентов на границе, как предлога для начала войны.
– Предлагаю назначить моим заместителем Эйтингона, который вчера вернулся из Китая.
– Кто бы сомневался, – согласился Берия.
– И еще. Нам нужны будут самолеты, чтобы мы могли перебрасывать своих людей в районы конфликтов.
– Будут тебе, майор, транспортные самолеты… Есть еще соображения?
– Эйтингон предлагает составить планы уничтожения складов с горючим, снабжающих немецкие моторизованные танковые части, которые, по нашим сведениям, уже сосредоточены у наших границ.
– Мысль хорошая…
Судоплатов и Эйтингон почти всю ночь обсуждали свое новое задание.
– Я вчера встретил командующего Белорусским военным округом генерала Павлова. Мы с ним знакомы еще по Испании, – продолжал диалог Эйтингон. – И попросил у него дружеского совета, на какие именно районы следовало бы обратить внимание на предмет возможных провокаций со стороны немцев. Он в ответ лишь рассмеялся и ответил что-то невразумительное, типа, что у него достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву.
– Понятно… – сказал Судоплатов. – Он не видит необходимости в подрывных операциях для дезорганизации нами тыла войск противника.
Светало, проснулась и вышла на кухню Эмма.
– Доброе утро, полуночники… – сказала она.
– Доброе, а что ты в воскресный день так рано встала? – поинтересовался у жена Судоплатов.
– У меня выезд на тренировочную базу с курсантами Высшей школы НКВД. Я принята туда на должность инструктора по оперативной работе с агентурой.
– Поздравляю! – сказал Эйтингон.
– А я даже не знал… – произнес удивленный Павел.
– Ты лучше скажи, когда мы с тобой последний раз виделись? – ответила улыбаясь Эмма, ставя на плиту чайник.
– Извини. Ты права…
– Представляю, жить в одной квартире и неделями не видеть друг друга. Ну, не знаю, у меня бы точно голова кругом пошла… Вот почему я до сих пор не женат…
И вновь зазвонил телефон. На этот раз Судоплатов сам снял трубку.
– Понял! – ответил он и положил трубку. – Давайте на скорую руку выпьем чаю и мы с Наумом поедем в Центр. Весь аппарат НКВД вызывается по сигналу тревоги…
– А ведь это война, мальчики… – сказала Эмма Карловна и медленно опустилась на стоявший рядом стул.
Все трое застыли в напряжении. Даже остряк Эйтингон воздержался от своих шуток. Лишь чайник свистел, требуя, чтобы на него обратили внимание.
Судоплатов спал. Кирилл, собираясь в академию, решил его не будить. Он сам приготовил себе легкий завтрак и, позавтракав, оставил на столе записку с сообщением, что будет во второй половине дня. После чего вышел и прикрыл за собой входную дверь террасы.
Курсант Карпицкий встретился со своим куратором по дипломной работе в уже пустой аудитории. Майор Треплев, заполнив учебный журнал, обратил свое внимание на курсанта.
– Расстраиваешь ты меня, Карпицкий! Попросил для чего-то мой конспект и им не воспользовался. Я, конечно, понимаю, что у тебя теперь другие авторитеты. Но к диплому-то тебя допускать буду я, а не генерал Судоплатов.
– Это моя ошибка, товарищ майор. В суете оставил наборщице неисправленный текст. Виноват. Вчера снова отдал на перепечатку…
– Я так понимаю, что окончательный вариант твоего диплома увижу только на защите. Ты что, действительно всех глупее себя считаешь? Так вот знай, что контора твою кандидатуру более не рассматривает на предмет трудоустройства, подумай об этом на досуге…
Ольга открыла дверь и увидела на пороге Кирилла.
– Что пришел?
– Я ваш новый участковой… Пришел представиться. Соседи говорят, что к вам в последнее время стал часто наведываться неизвестный субъект. Рост 192, волосы черные, а глаза… С глазами вообще страх Господень, они светятся… Соседке этажом ниже после встречи с ним на лестничной клетке даже вызвали скорую помощь.
– Ревнуешь?
– Скорее, беспокоюсь… По сводке сообщили, что это приметы серийного маньяка.
– Как страшно… Вы не могли бы тогда какое-то время побыть со мной?
– Это моя святая обязанность… Я у вас тут на табуреточке в прихожей посижу.
– Проходите, присаживайтесь. А ничего, что у меня балконная дверь в спальне открыта? Это не очень опасно?
– Тогда, если вы не возражаете, мы поставим табуретку прямо у балконной двери. – После этих слов Кирилл сделал шаг вперед и, обняв хозяйку квартиры, поцеловал.
Когда Кирилл приехал на дачу Судоплатова, то генерал сразу заметил губную помаду у него на щеке.
– Ты в таком виде ехал через всю Москву? – начал генерал.
– Со мною что-то не так? – И курсант в первую очередь ощупал свою одежду. – Вроде все в порядке… Правда, молоденькие патрульные почему-то ржали…
– Идите, коллега, в ванную комнату, привидите там себя в порядок, а я пока подумаю, чем вас кормить…
– Меня уже покормили, но от чашки горячего чая я не откажусь, – сказал Кирилл и побрел в ванную.
Генерал вновь открыл холодильник и посмотрел, что он может предложить столь стеснительному юноше. Остановился на паштете и масле, а также на сливках. После чего достал хлеб и включил электрический чайник. Затем достал две кружки.
– Если вы насчет поцелуя на щеке, то это следы благодарности одной древней старушенции после того, как я перевел ее через дорогу… – начал Кирилл оправдательную тираду, возвращаясь в гостиную. – А чего у нас сегодня елка не горит?
– Весь день провел к кабинете…
– И что вас так увлекло, если не секрет? – спросил Кирилл, включая праздничную гирлянду.
– Воспоминания о начальных днях войны… Это было сложное время. Многое приходилось перестраивать на ходу, а главное, что катастрофически не хватало опытных кадров. Эйтингон сказал, чтобы я поставил этот вопрос перед Берией…
– А что, Берия их из кармана по собственному желанию мог вытаскивать? Если только срочно их по всей стране собрать? Так они, скорее всего, и на местах были нужны…
– Все верно, Кирилл! Мы с Эйтингоном думали тогда о тех разведчиках, которых еще не успели расстрелять.
– Майор, сразу говорю, что времени у меня мало. Давайте по существу, – начал Берия, увидев входящего в его кабинет Судоплатова.
– Учитывая крайне критическую обстановку и отсутствие профессиональных кадров, считаю возможным просить об освобождении из тюрем бывших сотрудников разведки и госбезопасности…
– Вы уверены, что они нужны? – задал вопрос Берия.
– С учетом сложившейся ситуации, очень даже уверен. Мною с Эйтингоном подготовлен список.
– Тогда свяжитесь с Кобуловым, пусть освободит. И немедленно привлекайте их к работе. Дайте мне ваш список. – И Берия, взяв из рук Судоплатова список, пробежался по нему глазами и написал свою резолюцию. – Все детали после, сейчас мне некогда…
– Вы же здорово рисковали, – начал Кирилл.
– Да, ведь все эти люди были арестованы по прямому указанию высшего руководства страны. И вот еще что… Некоторые из них временно поселились в нашей с Эммой квартире, так как в результате ареста оказались без собственного жилья. Мы жили тогда на улице Горького, ныне Тверской, в доме, где был расположен спортивный магазин «Динамо». И знаешь, кто жил этажом выше?
– Ясно, что не Берия… Неужели Меркулов?
– Да! И иногда, когда ему нужно было обсудить что-то важное или с какой-то просьбой, он спускался в мою квартиру…
Когда в квартире раздался звонок входной двери, то трое взрослых мужчин-постояльцев, сидевших на кухне, быстро стали разбегаться по заранее определенным местам. Один в шкаф, а двое под кровать в спальне Судоплатовых.
Судоплатов открыл дверь, на пороге, как он и предполагал, стоял Меркулов.
– Извини, Павел Анатольевич, жена просила соли немного, – начал заместитель Берии.
– Проходите на кухню, Всеволод Николаевич. Сейчас посмотрю, чем мы богаты…
Они прошли на кухню, и Меркулов по-хозяйски сразу сел на стул, а Судоплатов стал искать соль, а потом еще и думать, во что ее отсыпать соседу.
– Берия мне сказал, что вы просили кого-то вернуть из заключения с целью привлечения их к оперативной работе. Не знаю, я бы, например, так не рисковал свой должностью. Да что там должностью, жизнью. Тем более, если планируете готовить их к работе за линией фронта. Я считаю, что раз признался – значит враг.