Кафтанов пригласил тогда к себе нескольких ученых и военных специалистов. Посоветовались, а вдобавок посчитали, что подобный атомный проект может обойтись более чем в 100 миллионов рублей, и решили, что, когда страна находится в таком невероятно трудном положении, было бы ошибкой швырять миллионы рублей на то, что даст результаты лишь через десять, а скорее, пятнадцать-двадцать лет.
– Понятно, и там все отправили в архив, – предположил Кирилл улыбаясь. – Тогда уж давайте вернемся к деятельности капитана Карпова.
– Тогда слушай. В январе 1943 года я вернул его из Лондона, чтобы забросить с диверсионной группой в Германию для сбора разведывательных данных и наблюдения за немецким закрытым ядерным центром института физики Общества кайзера Вильгельма. Официально перед этой Особой группой ставилась задача по координации партизанского движения в Белоруссии, а также проведение диверсий и терактов в тылу врага…
– Понятно, группа должна была десантироваться в Белоруссии, но из-за сильного ветра смогла опуститься лишь в Берлине. Павел Анатольевич, вы же очень дисциплинированный офицер, а начали операцию, как я уже понимаю, без санкции Берии?
– Да! Я хорошо понимал чего мне будет стоить это решение. Вот только не было времени всем объяснять то, что мы уже отстали от немцев и англичан на несколько лет. Мне оставалось лишь найти повод, чтобы сделать мою идею личной идеей Берии. А пока капитан Карпов сообщил, что ему удалось приблизиться к этому ядерному центру. Точнее, к Ингрид Вольф – молодой жене коменданта, которая была чрезвычайно влюбчивой, особенно когда муж уезжал в командировку, доставая то, что постояно заказывали ученые для своих экспериментов.
Ингрид Вольф явно томилась, капитан Карпов уже в который раз видел то, как она посещала этот небольшой, но уютный ресторанчик не иначе как в поисках романтического свидания. В этот день, когда фрау Ингрид уже решила возвращаться в атомный центр, ее машина вдруг не захотела заводиться…
Растерянная и в полном недоумении, она вышла из автомобиля в поисках помощи, и Карпов неожиданно оказался рядом. Затем он несколько минут делал вид, что самозабвенно занимается ремонтом ее машины…
Когда его помощник, проходя мимо, незаметно вытащил кусок тряпки из выхлопной трубы, Карпов предложил женщине самой сесть за руль и попробовать завести свою машину еще раз… Когда мотор машины завелся, то благодарность молодой женщины не знала границ.
– Как видите, коллега, все гениальное очень просто… Они познакомились и не реже одного раза в неделю несколько месяцев встречались. Вскоре Ингрид рассказала мужу, что знает отличного автомеханика, и предложила взять его к нему на работу, а на его вопрос: почему Карпов не служит в армии, сказала, что у него врожденное плоскостопие, что подтверждалось документами, заверенными немецкими профессорами. И вскоре она добилась своего – наш разведчик получил работу в автопарке, обеспечивающем центр ядерных исследований. И вскоре мы узнали, откуда и какой груз поступает в лаборатории ядерного центра. В частности, о закупках немцами урана в Португалии и Испании. И о том, что идет разработка немцами урановых месторождений в шахтах Судетских гор в оккупированной ими Чехословакии.
– И что же Берия?
– Вскоре наступил такой момент, когда нарком Берия, загруженный от меня поступавшей от нашей резидентуры из-за границы донесениями о работе там по созданию атомной бомбы, уже сам боялся, что может опоздать с сообщением Сталину об имеющихся у него сугубо важных документах, касающихся не только обороноспособности нашей страны, но и судеб всего мира.
– И что было дальше? – уже с интересом расспрашивал Кирилл.
– Он каким-то образом вспомнил молодого ученого Курчатова и его работы по ядерной физике, названные на одной из довоенных сессий Академии наук, как «не имеющие перспективы». Именно его Берия и решил вызвать в Москву, чтобы поручить развертывание работы по созданию в нашей стране ядерной бомбы. Но и после этого он решил подстраховаться, так как прекрасно помнил судьбу начальника Разведуправления Яна Берзина, расстрелянного летом 1938 года. Вслед за ним полетели головы следующих руководителей военной разведки и даже лишь исполняющих его обязанности: Гендина, Орлова и Прокурова, добавим к этому числу руководитлей ОГПУ Ягоду и НКВД Ежова…
– Я так понимаю, что это и есть добротное выполнение директивы Иосифа Виссарионовича о «повышении эффективности работы военной разведки и НКВД»?
– Ну, вы, коллега, даете. Да за одни только эти слова вы уже в те годы были бы расстреляны. Но в моем доме можете говорить спокойно, нас никто не слышит.
– Тогда вернитесь, пожалуйста, к последующим действиям Берии.
– Как скажите. Для начала Лаврентий Павлович взял себе в союзники и для подстраховки заместителя наркома иностранных дел Молотова и просил его лично встретиться и довести до сознания молодого физика Курчатова всю важность возможного правительственного заказа.
– Понятно, снова использовал Молотова, оставаясь как бы в тени.
– Здравствуйте, Игорь Васильевич, – сказал Молотов, вставая из-за стола и выходя навстречу Курчатову.
– Здравствуйте, Вячеслав Михайлович! – ответил Курчатов, все еще не догадываясь о причине их встречи.
– Наслышан о той большой пользе, что ваша лаборатория осуществила в деле противоминной защиты наших кораблей, рад поздравить вас и с присуждением Сталинской премии…
– Это общий труд… – начал Курчатов, явно немного смутившись.
– Конечно… Мы все работаем на общее дело победы, – сказал Молотов и добавил: – Кстати, как ваше здоровье. Слышал, что вы были тяжело больны.
– Выкарабкался! Правда, в Ленинграде погиб мой отец, а в эвакуации, в Вологде, умерла мама…
– Примите мои соболезнования… И скажите, только начистоту, вы готовы приступить к работе?
– А я и не останавливался…
– Благодарю вас за этот ответ. А теперь ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос: что вам известно о создании урановой бомбы?
– Знаком лишь в общих чертах…
– А если бы вам предложили эту работу, сколько времени понадобилось бы, чтобы сделать атомную бомбу?
– Лет пять, – почти не задумываясь, ответил Курчатов.
После этого ответа Молотов открыл свой сейф, достал папки с секретной информацией, переданные ему людьми Берии.
– Просмотрите, пожалуйста, эти документы. Я оставлю вас в соседнем кабинете. Вы можете ходить в буфет, там вас покормят, и в туалет, разумеется, но эти документы не должны покинуть нашего здания…
– Я понял вас…
Для продолжения беседы генерал Судоплатов и курсант Карпицкий перешли в гостиную.
– Курчатов стал читать донесения нашей зарубежной агентуры и был ошеломлен, а вскоре и искренне обеспокоен тем, что ряд проблем оказался уже решенными за границей много лет назад. И все это делалось втайне. Утром следующего дня его снова пригласили в кабинет Молотова.
– Мне доложили, что свет не выключался, да и по вам видно, что не спали всю ночь…
– Мы отстали от немцев и американцев как минимум уже на два, а то и три года… – с ходу произнес в ответ Курчатов.
– Не являются ли эти данные намеренной дезинформацией? – поинтересовался Молотов.
– Нет, не являются, поскольку детали публикаций говорят за себя, – ответил ученый.
– Сколько же лет понадобилось бы вам теперь, чтобы сделать бомбу? – снова поинтересовался у ученого Молотов.
– Меньше, значительно меньше, но работа предстоит титаническая… – ответил ему Курчатов.
– Итак, найдя в лице Курчатова одаренного и относительно молодого исполнителя, всевластный нарком Берия теперь стал искать способы заинтересовать атомным проектом и самого Иосифа Виссарионовича… И начал с того, что пригласил к себе председателя научно-технического совета при Государственном Комитете Обороны Сергея Владимировича Кафтанова, который до войны являлся главой Комитета по делам высшей школы, а значит, был лично знаком со многими крупными физиками страны.
Однако незадолго до этой встречи произошло еще нечто важное. Знакомый вам физик Флеров, будучи уже лейтенантом инженерных войск и проходя службу на военном аэродроме под Воронежем, случайно увидев газету с выступлением Капицы, снова решил обратить внимание вождя на урановую проблему. Он, подобно лесковскому Левше, был обеспокоен назойливым вопросом: а не попытаются ли немцы сделать атомную бомбу… Более того, он и сам пришел к мысли, что бомба с использованием урана-253 может быть реализована в «пушечном варианте». И тогда он пишет письмо уже в адрес Государственного Комитета Обороны, которое дошло до Государственного Комитета Обороны и лично до Сергея Владимировича Кафтанова, которому утром следующего дня предстояла встреча с Берией.
– Присаживайся, Сергей Владимирович, – начал Берия, обращаясь к Кафтанову. – Нужно кое-что серьезно обмозговать… – И передает ему листок с отпечатанным текстом.
Кафтанов надел очки и начал внимательно читать.
– Эту информацию, – продолжает нарком, – физик Бор через своих шведских друзей передал лично для академика Капицы… Доводит до его сведения о своей встрече с немецким физиком Гейзенбергом и сообщает ему… Ему, понимаешь, а не нам о том, что немцы уже делают атомную бомбу…
– Очевидно, что Бору кто-то показал статью Капицы в газете «Правда»… Тот понял его заинтересованность и… – начал Кафтанов.