– И вы хотите, чтобы мы потом забрасывали их в советский тыл? – снова спросил офицер.
– Нет, майор Штраубе! Сначала мы оставим их в своем тылу… И это будет гарантией безопасности нашей армии с тыла. Так мы заложим еще и мины замедленного действия… При необходимости, они будут законсервированы на многие годы. И через них, естественно, мы снова сумеем поставить русских на колени уже через силу слова наших церковных пастырей, которым они будут верить… Так уже было в царской России, когда в 1905 году поп Гапон вывел сотни тысяч людей, можно сказать, на смерть…
Майор Штраубе задумчиво промолчал.
– Вас что-то смущает, майор? – спросил полковник.
– А как же закрытая директива фюрера?
– Это вы о том, что мы сметем с лица земли христианскую заразу? Всему свое время. И если даже мы вскоре сами станем закрывать храмы, то наши же «священники» и станут теми, к кому потянутся люди со своими бедами, планами и чаяниями. Часть из них же станет и новыми мучениками… Так, если я не ошибаюсь, это звучит по-русски…
Видно было, что Кириллу хотелось что-то спросить, а потому Судоплатов, уважая пытливый ум своего ученика, сделал паузу.
– А как вам удалось забросить в эту школу своего человека? – поинтересовался Кирилл.
– Мы его не забрасывали. Им стал как раз один из наших послушников. Немцы, проверив, что он действительно являлся человеком епископа Ратмирова, сами отобрали его в эту школу… Второго из послушников не взяли по причине того, что он прихрамывал с рождения. Как участник операции «Послушник» он нам подходил, а вот для школы абвера был непригоден, а это подтверждало то, что готовили там не столько священников, сколько диверсантов. – Тут Судоплатов сделал паузу, чтобы спросить: – Не устали еще меня слушать, а то, может быть, телевизор включим, все-таки праздник на дворе?
– Телевизор никуда не денется, Павел Анатольевич, а вот эта информацию крайне любопытная, – произнесла Ольга.
– Тогда слушайте, что было дальше. Постараюсь теперь не так подробно, только суть… Нашего чекиста звали Александр Фоминов. Через три месяца он сумел завербовать себе двух помощников. Один – Сергей Гусарев – молодой дворянин, дед которого был епископом в царской России. Второй – Михаил Иванов – вор, залезший в храм, чтобы его обворовать, но, будучи застигнутым на месте преступления, надев подрясник, выдавал себя за приехавшего священника и был взят немцами в эту школу.
Как Фоминову удалось добиться их доверия к себе, не знаю. Единственное, что ему оставалось пока не понятным, так это отсутствие обещанного связного с большой земли. Заброшенный в немецкий тыл и не имея связи, разведчик, как вы понимаете, не мог знать, что в политике партии и советского правительства к этому времени произошли некие изменения. Вместе с тем приходит к концу и время их профессионального обучения и вскоре, все трое, успешно окончив эту спецшколу, принимают священный сан.
– Просто обалдеть можно… – невольно вырвалось у Кирилла, – и что было с ними дальше?
– Усердным и исполнительным Фоминовым заинтересовались католики. И его оставляют работать в разведшколе. При расставании разведчик дает Гусареву и Иванову задание при первой же возможности попытаться связаться с органами НКВД на нашей территории и сообщить уже известные фамилии священников абвера. И вот тут-то начинается настоящая человеческая трагедия. При попытке Гусарева выйти на связь с подпольщиками Львова, он попадает в поле зрения гестапо. Но и подпольщики проявляют к ему свое недоверие. Более того, решением партийного собрания «попу» – как контрреволюционному элементу – подпольщики выносят смертный приговор. И только чудом он спасается сначала от пули подпольщиков, а потом и от ареста гестапо. Вскоре он появляется в миссии Русской православной церкви во Франции. И на какое-то время мы теряем его след…
– А воришка?
– Воришки уже нет, есть батюшка – Михаил Иванов, который начинает службу приходским священником в одном из храмов под Псковом. И очень скоро воочию сталкивается с людским горем и массовыми расстрелами неповинных людей. Неожиданно для себя он понимает, что не может не помочь тем из них, кто ищет спасение в вере в его храме, а потому с головой погружается в пастырскую деятельность. Однако, помня обещание, данное им Фоминову, вскоре переходит линию фронта. Мы его, как немецкого шпиона, естественно, арестовываем и препровождаем в Москву, где учащегося разведшколы допрашивает кто-то из людей Абакумова, которому было неизвестно об этой операции, и вскоре отправляют на лесоповал в Сибирь.
– Воистину неисповедимы пути Господни, – тихо промолвил боевой генерал Мальцев. – А как сложилась их судьбы после Победы?
– Чекист Фоминов, так и не дождавшийся связного с большой земли, оказывается сначала в Польше, а затем в Ватикане. Со временем, а в это вообще трудно поверить, он становится одним из секретарей папы римского Иоанна II.
– Вы серьезно? – с удивлением воскликнула Ольга.
– Вполне. Гусарев был уже один из митрополитов Русской православной церкви за рубежом. А реабилитированный Иванов – стал викарным епископом Московской патриархии. Они, неожиданно для себя, встретились вместе во время поездки папы в Польшу. Известно, что папа римский Иоанн II стал первым папой, который пошел на контакты с другими конфессиями и был неустанным борцом против коммунистических идей. И такая международная встреча представителей разных конфессий была запланирована в Варшаве. Почему в Польше, я думаю, объяснять не нужно. Это была его родина. Для поляков, находившихся под властью атеистического просоветского режима, избрание их соотечественника папой стало духовным толчком к борьбе и появлению движения «Солидарность». И вот в кулуарах варшавской гостиницы во время регистрации все герои нашей истории нечаянно встретились. Между ними был длинный и доверительный ночной разговор о смысле жизни, о вере, которую они обрели, пройдя все мыслимые и немыслимые испытания. А на следующий день в Польше произошла еще одна нечаянная встреча. Помните, я говорил про нашего второго «послушника»…
– Тот, что был хроменьким? – уточнил Кирилл.
– Да! К этому времени, как ты говоришь, «хроменький» стал уже полковником КГБ… Фамилию я вам его называть не стану, так как он ныне здравствует и при власти. Этот полковник был в это же время в Варшаве с целью дестабилизировать там обстановку и создать предпосылки, при которых в Польшу могли быть введены советские войска…
– Не может быть. Неужели события в Чехословакии и Венгрии нас ничему не научили? – мрачно произнес генерал Мальцев.
– Выходит, что так. А поводом для начала дестабилизации должно было стать покушение на папу римского…
– Ничего себе… – с долей удивления воскликнул Кирилл.
– В случившимся, я так понимаю, хотели обвинить людей польской «Солидарности»? – дополнила свое предположение уже Ольга.
– Умничка, курсант Ольга Мальцева. Все именно так и планировалось, если бы Господь не собрал там бывших воспитанников школы абвера. Людей, скажем так, со временем уверовавших и в Бога, и в то дело, которому они теперь служили. А теперь самое любопытное.
Итак, в Польше Фоминов и его бывший товарищ по НКВД неожиданным образом встречаются. Фоминов был несказанно рад и, несмотря на риск, готовился к встрече с ним, чтобы поведать про свою деятельность. У полковника КГБ была своя уникальная возможность восстановить контакт со своим человеком в Ватикане… Но когда этот московский полковник узнает, что на этой международной встрече священнослужителей присутствуют и другие выпускники разведшколы абвера, то есть Гусарев и Иванов, тогда он решает пожертвовать всей троицей ради собственных целей…
– Засветить их, как «спящих» немецких агентов? – высказал уже свое предложение генерал Мальцев.
– Примерно так, Федор Семенович, – согласился Судоплатов и продолжил: – А по сути, сделать их козлами отпущения и убить вслед за папой римским в ходе этой операции.
– Но ведь никакого покушения на папу римского в Польше не было? Или мы что-то не знаем? – уточняла уже Ольга.
– Не зря же наши святые отцы учились в разведшколе. В утро покушения из резиденции, где ночевал папа римский, практически одновременно выезжают и едут в противоположные стороны две одинаковые машины, в обеих в полный рост стоит человек в облачении папы римского, которого сразу же начинают приветствовать толпы поляков, и обе машины сопровождает одинаковый кортеж. Этого, как оказалось, московский полковник не ожидал. А уж совсем странным оказалось и то, что из резиденции выехала еще и машина советского посла. Тут у «хромоножки» пошла кругом голова. Он не понимает, что происходит, а вдруг в Москве за ночь что-то переиграли? И вынужден был дать своим людям отбой. В результате ни дестабилизации обстановки в ходе поездки Войтылы по Польше, ни самого покушения так и не состоялось благодаря подвигу наших «интеллектуалов в рясах»…
– А папа? – поинтересовалась Ольга.
– В машине советского посла утром того же дня благополучно доехал до аэропорта и улетел в Рим, – ответил ей Судоплатов. – Так что нашим святошам на старости даже удалось целый день побыть понтификами.
– А Фоминов после этого остался в Советском Союзе? – продолжала задавать вопросы Ольга.
– Нет! Преданный «хромоножкой», он остался с папой римским до момента покушения на него в мае 1981 на Римской площади Св. Кирилла. Покушение совершил член турецкой ультраправой группировки «Серые волки» Мехмет Али Агджа, который ранил Иоанна Павла II в грудь и руку и был схвачен. По одной из версий, широко распространявшихся в то время, почти все газеты мира писали, что в подготовке покушения на папу, при посредничестве болгарских спецслужб, принимал участие КГБ. И когда везде стали говорить про русский след, тут вдруг вспомнили, что секретарь понтифика – русский… И тогда Фоминов вынужден был вернуться сюда. Нашел Иванова, а вскоре к ним присоединился и подъехавший из Франции Гусарев. Потом они на свои средства отстроили для себя небольшой монастырь в глухом углу Карелии, где и поныне пребывают в молитве и братском уединении.