– Откажем? – уточнил помощник.
– Нет! Запрос удовлетворим, но по частям… Отказ может привлечь внимание к нашему проекту русской разведки, а этого не хотелось бы… Мы должны и впредь стремиться сохранить в тайне от русских все наши открытия.
Курчатов вновь оказался в кабинете Лаврентия Павловича Берии, которому, как вы помните, постановлением ГКО СССР было поручено наблюдение за развитием работ по урану. И снова начал с просьбы о помощи.
– Кроме графита мне нужно еще не менее 50 тонн урана…
Берия демонстративно выворачивает перед Курчатовым оба брючных кармана, показывая, что они пусты…
– Наша с тобой идея попытаться заказать металлический уран по ленд-лизу с треском провалилась… – начал Берия.
– Выходит, что отказали?
– Да уж лучше бы совсем отказали… Можно тогда на другом языке начать с ними говорить… А то видишь ли, смилостивились… Вашингтонское управление выделило нам лишь 10 килограммов в форме металла и 200 килограммов нитрата и окислов…
– Вот благодетели человечества, – не выдержал Курчатов. – Большое им за это спасибо…
– Не ерничайте.
– А если попробовать взять уран в Чехословакии… На их Яхимовском месторождении.
– Там, поди, все немцами разрушено… – начал Берия.
– Вот пусть немецкие военнопленные их и восстанавливают, – предложил Игорь Васильевич. – В конце концов, можно взять уран у самих немцев… на заводе в Ораниенбурге.
Берия подошел к карте, висевшей на всю стену его кабинета.
– Ораниенбург, говоришь? А что? Можно попробовать, тем более, что эта территория входит в зону оккупации Советской армии.
Нами было установлено, что завод фирмы «Ауэр Гезельшафт» в Ораниенбурге – основное предприятие по производству металлического урана. Когда генерал Л. Гровз понял, что его люди не смогут проникать в этот район и демонтировать там все секретное оборудование, он предложил уничтожить завод «Ауэр Гезельшафт» еще до подхода войск генерала Жукова. 15 марта американские бомбардировщики до основания разрушили Ораниенбург и все его заводы.
– Вот какими, оказывается, были наши союзнички… – произнес Кирилл.
– Теперь слушай дальше. За два дня до состоявшегося разговора в Кремле, колонна тяжелых грузовиков с двумя танками под американскими флагами прошла через окраину Штрассфурта.
И уже к вечеру у соляных шахт американцы развернули палаточный лагерь и выставили свое оцепление.
Присутствующий там Генерал Гровз сам отдавал приказания о начале работ. К шахтам подходили машины с пленными немцами, которые и вытаскивали на поверхность, а затем загружали в машины бочки с ураном…
В кабинет полковника Грошева, коменданта этой части оккупированной зоны, утром следующего дня вошел майор СМЕРША с двумя автоматчиками.
– Генерал Грошев, – начал майор, – как могло получиться, что союзники вывезли из вверенной вам оккупационной зоны тысячу тонн редких полезных ископаемых?
– Кто вывез? Каких ископаемых? – начал недоумевающий генерал. – Мы со своими людьми уже несколько дней расчищаем Ораниенбург от завалов после бомбежки, пытаемся организовать питание для оставшегося без жилья местного населения…
– Сдайте свое оружие, генерал. Вам придется проехать с нами…
Курчатов еще не видел Берию в таком гневе.
– Генерал Гровз под нашим носом, сам во главе специальной группы «Алсос» Управления стратегических служб США, въехал в оккупированную нами зону. И пока там наши солдатики братались с союзниками, он вывез тысячу двести тонн немецкой урановой руды, хранящейся в соляной шахте в окрестностях Штрассфурта…
– И здесь они нас обошли, – констатировал Курчатов. – Кстати, кто-нибудь из вас не мог бы мне рассказать, что это за человек такой – генерал Гровз?
С согласия Лаврентия Павловича, отвечал присутствующий на встрече генерал Судоплатов.
– Сам Гровз ничего общего с ядерной физикой не имеет. Этот генерал, я бы сказал, из когорты «надзирателей в погонах»… Хотя имел опыт в строительных делах, когда под его руководством возводилось здание американского министерства обороны с названием Пентагон…
– Понятно. А что, если мы все-таки направим кого-нибудь из моих людей в Германию. Не могу я поверить, чтобы там ничего не осталось. Дайте им какие-то необходимые полномочия…
– Сомневаюсь, – произнес Берия, – но попробовать конечно же можно…
– У меня есть одно соображение… – раздался голос Судоплатова.
– Уже через три дня двое ученых из группы Курчатова – Харитон и Кикоин, одетые в форму полковников НКВД, были переправлены мною в Германию, – продолжал Судоплатов. – Среди празднующих победу наших воинов им предстояло найти возможные остатки урана. Проезжая по разбитым дорогам, мотаясь по окрестностям и среди руин городов и заводов в форме полковников НКВД, они вызывала повышенное уважение. Оружие бралось на караул. Особенно старались девушки-регулировщицы. Их понять можно…
В городке Грюнау ученые наткнулись на полуразрушенный завод. Перелистывая добросовестно подшитые документы, кладовщицы завода сообщают о том, что нечто под названием «спеццемент» оправлено в город Parhim…
Через два дня офицер СМЕРША привел к ним сотрудника одной из фирм Потсдама, работавшего в отделение фирмы «Rohes».
Ученые, владея немецким языком, вели беседу с ним крайне цивилизованно, но тот, являясь идейным нацистом, отвечать им отказался.
– Советский офицер СМЕРШа не знал языка немецких классиков, но уже к утру заставил вспомнить этого нациста, что груз был отправлен в городок Neustadt… – продолжал Судоплатов. – Я таких мер не поощряю, но именно там, в бочках, закамуфлированных под известь, сотрудники Курчатова совершенно случайно и уже не надеясь нашли то, что искали. Обнаруженные 115 тонн окиси урана были доставлены в СССР, что обеспечило Курчатову работу экспериментального реактора в лаборатории и сэкономило год исследовательских работ…
– В такое поверить даже невозможно… – произнес Кирилл.
– А взять хотя бы урановые рудники в западной части Чехословакии и в Саксонии, которые сознательно подвергли разрушению американской авиацией до прихода туда наших войск, – продолжал свой рассказ генерал Судоплатов. – Усилиями только одной американской группы «Алсос» в первые месяцы 1945 года в Германии были разобраны и отправлены, заметь, не в СССР, а в Англию, два экспериментальных урановых реактора на тяжелой воде. Один из этих реакторов находился возле Лейпцига в будущей советской зоне оккупации. Узнавая это, я был поражен тем, насколько раскованно и рискованно проводила свои операции американская разведка, находясь у нас буквально под носом, и каждый раз, опережая нас на день, а то и на часы. Они каждый раз буквально вырывали у нас искомую добычу, очевидно уже почуяв вкус возможной новой войны, ее размах и очевидные перспективы своего последующего господства над всем миром.
– Или же…
– Что вы имеете в виду, коллега?
– Или же… они знали о каждом вашем шаге. И если раньше этот некто работал на немецкую разведку, то теперь он помогал уже американцам.
– Скорее всего, так и было…
Когда в июле 1945 года в пустыне под Аламогордо американцами было произведено первое испытание своего атомного оружия, то буквально через несколько дней в Потсдаме во дворце Цецилиенхоф, при участи руководителей трех крупнейших держав антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне, началась конференция, целью которой было определить дальнейшие шаги по послевоенному устройству Европы.
Делегация СССР во главе со Сталиным ехала в Берлин поездом. На вокзале Сталина должен был встречать главнокомандующий группой советских оккупационных войск в Германии маршал Жуков.
А пока… Сталин глядел в вагонное окно. Мимо проносилась чужая земля, обильно орошенная кровью наших солдат-освободителей.
– Лаврентий, – начал Сталин. – Все время хотел расспросить тебя, что это у американцев за проект такой «Манхэттен»? Что обозначает это слово?
– Очень занятная история, товарищ Сталин. За всем этим стоят два эмигранта – венгр Сциллард и итальянец Энрико Ферми. Можно сказать, что это они уговорили творца теории относительности Альберта Эйнштейна подписать предостерегающее письмо президенту Рузвельту, в котором высказали опасения относительно возможной величайшей катастрофы, если нацистам удастся первыми изготовить атомную бомбу…
– И что же Рузвельт?
– В 1941 году Белый дом принял решение ассигновать крупные средства на производство бомбы. Работа была поручена армии. Отсюда и ее кодовое название Манхэттенский проект… Взятое от названия одноименного инженерного округа, который считался главным производителем инженерно-строительных работ этого проекта… Руководителем был назначен бригадный генерал – Лесли Гровз.
– Почему «союзники» умалчивали о своих проектах, мне понятно. И если Рузвельт, а теперь Трумэн и этот лис Черчилль, давно начав работы над созданием своих бомб, так ничего нам и не сообщили… Почему я узнал об этом только в начале 1943 году? Молчишь? Да уж, лучши помолчи.
– Может быть, союзники еще на что-то надеются… – высказал осторожное предположение Молотов.
– На что им еще надеяться? Или они уже забыли, кто выиграл эту войну? Лаврентий, напомни мне об этом при нашей встрече в Потсдаме…