— Прошу извинить, Михаил Александрович, что перебиваю, но сейчас простые фронтовики-окопники этого не поймут. Им не нужны воодушевлённые речи о «братстве, спаянном кровью супостата», их больше волнует, как там жёнка с хозяйством управляется, да когда по домам распустят, и чего можно будет побольше стащить с собой. А что касается вынужденного безделья, так во все времена у нас война заменялась боевой учёбой. Только учёбу надо организовать по-умному. А перед этим разделить подразделения на обычные, задача которых просто держать линию фронта, и ударные части, которые и создавались для прорыва обороны противника. Для первых — оборона от А до Я, для вторых навскидку — штурмовые действия в различных условиях местности, тактика ближнего боя, полоса препятствий, ну и ещё надо будет подумать в спокойной обстановке. Ну, и, конечно, для всех — огневая и рукопашный бой.
— Захотят ли?
— Во-первых, есть для хотения командиры, начиная со взводных унтеров, а во-вторых… Если за вашим именем появится приказ о проверке готовности к летней кампании и проведении, к примеру, соревнований по стрельбе, причём рота, выигрывающая в дивизии, будет иметь право отправить в отпуск трёх самых метких. Я думаю, это сыграет. Да и офицерские результаты тоже должны учитываться. А что касается РВС или РОВСа, то, насколько я знаю, Корпусу госбезопасности разрешили работать в армии? Пусть через свою агентуру запускают информацию под видом слухов, что, мол, после победы и земля фронтовикам будет, и прочие льготы. И полковых священников к этому подключить через протопресвитера Щавельского. Пусть готовят почву. А помимо этого нужно менять сознание простого обывателя, что солдат — это не быдло хамское, а действительно защитник Отечества, готовый бить врага до последней капли своей, а ещё лучше — вражеской крови.
— То есть вы считаете, что рано об этом думать?
— Нет, думать надо сейчас и очень вдумчиво, простите за тавтологию, а вот объявлять о всевозможных плюшках для победителей надо тогда, когда победа действительно не за горами. Насколько я знаю, на каждом фронте, кроме Кавказского, создан батальон спецназа по образу и подобию 1-го Нарочанского. И костяк офицеров и, что более важно, унтеров прошёл обучение у нас. И в должной мере понял, как правильно строить отношения с солдатами. Проработать этот вопрос во всяких ударных частях и «батальонах смерти», затем и в обычных подразделениях. Быстрого результата в последних, естественно, не будет, но создать условия, когда любого командира за пренебрежительное отношение к подчинённым опустят ниже плинтуса в узком кругу, вполне по силам.
— Ну, хорошо, оставим пока вопрос открытым. — Регент решает не сдавать позиции и берёт паузу. — Вам, конечно, интересны подробности нашей беседы с Вильгельмом?
— Скорее, то, о чём вы смогли договориться. То есть практические результаты.
— Ну, что ж, извольте. Кайзер сначала пытался упирать на вариант сепаратного мира, но и для него не является тайной, что война проиграна и окончательное поражение Германии — вопрос скорого времени. Поэтому мы, предлагая «странную войну», даём ему возможность, перебросив войска на Западный фронт и потрепав союзников, выторговать для себя более выгодные условия мира. Тем более что на основе вашего «послезнания» я изложил ему информацию, якобы полученную от арестованных революционеров и руководивших ими британских офицеров о задаче уничтожить сначала Российскую империю, затем Германскую, чтобы ничто более не мешало мировому господству англосаксов. При обязательной ликвидации неугодных членов правящих династий. И несколько перефразировал план Моргентау применительно к реалиям нашего времени. А также рассказал про возможное Кильское восстание и последовавшую затем революцию в Германии, спасибо Фёдору Артуровичу за его феноменальную память и обширные знания в области истории. Вильгельм, посчитав, что я приоткрываю тайну союзнических переговоров, был очень впечатлён. И довольно спокойно согласился на наши условия. Реальных обширных боевых действий на Северо-Западном и Западном фронтах вестись не будет, мы оставляем за собой свободу действий в отношении Австро-Венгрии и других союзников рейха. Тут Вильгельм сам озвучил фразу железного канцлера о том, что ради мира с Россией он готов пожертвовать Австро-Венгрией… Да, и отдельным нашим требованием является смягчение режима содержания наших военнопленных. Я намекнул кайзеру о судьбе коменданта Андерсонвилля, он обещал разобраться.
После окончания войны мы выступим против раздробления Германии, поставки продовольствия будут продолжаться, но рейх будет расплачиваться уже не золотом, а станками, и не с разными гешефтмахерами, а с нами. Кстати, опять спасибо генералу Келлеру, вспомнившему о транспортных подводных лодках. Кайзер обещал две — «Дойчланд» и «Бремен», на них оборудование и будет перевозиться. К Hochseeflotte они ни разу не относятся, проходят, как торговые суда. Так что фон Эссену по прибытии будет поставлена срочная задача набрать полсотни человек в «Подводную флотилию особого назначения». Взамен этого Вильгельм хочет получить некоторые наши, то есть академика Павлова, технологии. Например, уже известные ему ореховые брикетики, пенициллин, кое-что по радиосвязи. Да, и он обратил самое пристальное внимание на ваше оружие…
— Надеюсь, чертежи «беты» и «стеньки» мы не будем передать германцам?
— Нет, конечно. Но я рассказал ему про Хуго Шмайсера и его «Бергман МП18». Признаться, он был несколько шокирован тем, что мы знаем о том оружии, которое создаётся в Германии, а он — нет. — Великий князь довольно улыбается, затем снова становится серьёзным. — Вам, Денис Анатольевич, предстоит быть «почтальоном». С германской стороны аналогичную роль будет выполнять майор фон Штайнберг. Кстати, германский император просил уведомить вас, что награда за поимку подполковника Гурова отменена, более того, он примет некоторые меры для сохранности вашей персоны в случае попадания в плен. Я обещал принять такие же меры в отношении его посланца.
— То есть с нашим предложением он согласился?
— Да, он понимает, что война проиграна, и ухватился за предлагаемый шанс скорейшего восстановления империи с нашей помощью. Чтобы потом добиться реванша. Возможно, и с нашей помощью… А, возможно, и против нас.
Ну, это мы посмотрим. Карты открывать надо будет не сразу. Как только начнутся в гансовских горячих головах появляться вредные мысли о том, что они уже сравнялись с нами, показывать им очередную вундервафлю, чтобы поутихли маленько, представив, как, например, какие-нибудь вакуумные бомбы накрывают их родной фатерлянд ровным слоем согласно ещё не сформулированной доктрине Дуэ, или кто там будет вместо него…
— Через месяц, Денис Анатольевич, вам предстоит первый вояж в новом качестве. А до этого… До этого у меня будет к вам личная просьба. Из штаба Кавказского фронта буквально перед отъездом я получил донесение о том, что на некоторых участках турки проводят акции устрашения. Тактика очень похожа на вашу. На нашей стороне воюют армянские добровольческие дружины, так вот, с недавних пор турки ночью пробираются в окопы и зверски расправляются со спящими. Вспарывают животы, отрезают головы, чтобы потом выставить их над своими траншеями… Нужно разобраться в этом вопросе…
М-дя, как там говорится? Прежде, чем загадать желание, подумайте о том, что оно может сбыться… Только вот-вот ездил по ушам Штайнбергу про Чёрное море и прочие тёплые места, и — пожалуйста!.. Ладно, скатаемся, посмотрим, что там за моджахеды завелись…
Глава 20
Три недели на подготовку, ещё почти неделя на дорогу, и мы на Кавказском фронте. Стратегически здесь обстановка была достаточно благоприятной: Эрзерум, Ван, Трапезунд, Эрзинджан были наши, 3-я турецкая армия, возглавляемая аж самим военным министром Энвер-пашой, один раз уже была разбита, все военные действия велись на территории противника, то бишь в Турецкой Армении. Зима выдалась внезапно суровой, поэтому до сих пор на фронте было затишье, и наши, и турки отогревались на солнышке, как сонные мухи, и только в мыслях лелеяли планы по разгрому неприятеля. Что, однако, не мешало некоторым отморозкам учинять кровавые «развлечения», явившиеся причиной нашего здесь появления.
Для карательной операции взял с собой взвод Остапца и ещё несколько человек с незаменимыми в данном случае знаниями и навыками. Учитывая, что в горах наши лохматые лесные камуфляжи будут работать с точностью до наоборот, переоделись в вылинявшие хэбэшки кучерявого срока носки, почти подменку, погоны, само собой, надели маскарадные, и я опять стал штабс-капитаном. Прибыв на место, пошли знакомиться со «смежниками». Регент, наверное, вполне здраво рассудил, что не нужно давать Ник Нику лишний козырь в руки, и на Кавказском фронте аналога нашего батальона не было, его роль выполняла 1-я Кубанская казачья пластунская бригада. Подъесаул, командовавший сотней, к которой нас прикомандировали, принял нас демонстративно радушно, очевидно, подчиняясь приказу с самого высокого верха, и, заливаясь соловьём, рассказывал, как десантировались на Трапезунд и как при обороне Сарыкамыша «взяли в шашки почти тыщщу бусурманов». В общем, утончённо, на его взгляд, издевался над приехавшими наводить порядок столичными «варягами», пока несколькими полуфразами-полунамёками ему не дали понять, что относимся мы к тем, кого в армейском простонародье по шифровке на погонах называют «ОНи». То бишь тянем армейскую лямку в 1-м Нарочанском батальоне, ну и так далее. Поняв, что весовые категории несколько разные, подъесаул ерепениться больше не стал, и дальше общение пошло в дружественной и взаиморасполагающей обстановке. А узнав, зачем именно мы приехали, чуть не разнёс стол, за которым сидели, ударом кулака, сказав, что сам со своими пластунами хотел наведаться «в гости», но получил от начальства категорический отлуп по всей форме. И тут же послал вестового за командиром армянских добровольцев, в чьих окопах и случилась резня. Последний, мощный и коренастый, заросший чёрной бородой по самые глаза, вскоре явился, представился Гургеном Акселяном, что в переводе на язык родных осин означало, что мы будем иметь дело с «Волчонком, сыном Отца Мира» (вот уж и не догадывался, что имя Аксель имеет не совсем арийское и нордическое значение). И разговор пошёл в другом направлении…