Исидор пододвигает ближе лампу на ночном столике, берет лупу и погружается в толстую книгу.
– Оба, убийца Финчера и тот, кто пытался убить вас, знают о мозге что-то, неведомое нам.
– Что у вас за книга?
– Она лежала на столе у Жиордано. Он читал ее, когда умер.
Исидор Каценберг листает страницы, находит двойную цветную иллюстрацию и сравнивает ее с тем, что видит в колбе. Потом он запускает руку в кулек со сладостями и бросает топливо в собственную мыслительную печь.
Лукреция подходит с растопыренными пальцами ног – нельзя, чтобы они касались пола.
– Это как новая неведомая страна, – говорит ее спутник. – Неисследованная планета. Мы побываем на ней вместе. У меня есть чувство, что, поняв, как работает наш мозг, мы узнаем, кто убийца.
Она не может подавить отвращения. Он продолжает:
– 1450 кубических сантиметров серого, белого и розового вещества. Наша мыслительная машина. Все создается в ней. Простое желание может повлечь рождение ребенка. Обычное противоречие может привести к войне. Все драмы, все развитие человечества сначала рождаются в маленькой вспышке где-то среди извилин на этом куске плоти.
Лукреция тоже берет лупу и разглядывает мозг. Он так близко, и ей кажется, что она бредет по розовой резиновой планете, сплошь в кратерах и трещинах.
– Темный участок вот здесь, сзади – это мозжечок. В нем непрерывно анализируется положение тела в пространстве и правильность координации.
– Это позволяет нам не падать при ходьбе?
– Вероятно. Двигаясь в сторону лба, находим первичную зрительную зону: в ней вырабатывается восприятие красок и движений. Сразу за ней вторичная зрительная зона, там происходит интерпретация наблюдаемого путем сравнения со знакомыми образами.
– Чем различаются первичная и вторичная зоны?
– В первичной воспринимается сырая информация, во вторичной она приобретает смысл.
Журналист кружит вокруг колбы.
– Перемещаемся дальше вперед и находим чувствительную область: здесь интерпретируются осязание, вкус, боль, температура.
– Это же чувства!
– Дальше в направлении лба. Здесь слуховая область: восприятие и распознание звуков.
– А вот это темно-розовое что такое?
– Мммм… Не так быстро. Продолжим, вот здесь зона кратковременной памяти. Дальше область первичной моторики, управляющая мышцами.
– А где речь?
Исидор изучает карту.
– Сбоку, в теменной доле.
Лукреция понемногу привыкает к разглядыванию мозга Финчера.
– Что внутри?
Исидор переворачивает страницу.
– Поверхностный слой – это кора. В ней рождается мысль, речь.
– Какая тонкая кожица!
– Тонкая, но мятая, вся в складках. Кора отвечает за все высшие функции организма, и человек – обладатель самой толстой коры головного мозга во всем животном царстве. Теперь проникнем внутрь мозга. Под корой располагается лимбическая система, вместилище эмоций: страстей, злости, страхов, радостей. Все подобное варится здесь. В книге это называется еще «мозгом млекопитающего», в отличие от коры – «сугубо человеческого мозга».
Лукреция наклоняется, чтобы лучше разглядеть лимбическую систему.
– Здесь у Финчера произошло нечто странное.
– Наверное, у Жиордано тоже. В лимбической системе имеется более мелкая структура под названием гиппокамп. Это вместилище нашей личной истории. Гиппокамп непрерывно сравнивает каждое новое ощущение со всем, что мы чувствовали в прошлом и что уже находится в памяти.
Лукреция выглядит зачарованной.
– Придумали же название – гиппокамп, морской конек! Не иначе этот участок напомнил ученым подводного обитателя.
Исидор листает страницы научной книги, потом возвращается к колбе.
– Два полушария соединены мозолистым телом – беловатым веществом, по которому логическое мышление соединяется с поэтическим.
– Похоже на большой ком бараньего жира.
– Два больших багровых шара внизу – таламусы, контрольный пункт всей нервной системы. Еще ниже расположен гипоталамус, главный регулятор. Это внутренние биологические часы, круглосуточно управляющие ритмом нашей жизни, наблюдающие за потребностью в кислороде и воде в крови. В гипоталамусе рождается чувство голода, жажды, сытости. У мужчин он запускает половую зрелость, у женщин управляет менструальным циклом и оплодотворением.
Теперь Лукреция начинает видеть в колбе не просто кусок мяса. Она говорит себе, что перед ней органический суперкомпьютер. Здесь есть и датчик времени, и центральный чип, и материнская плата, и диск памяти. Компьютер из плоти.
– Ну, и еще ниже – гипофиз, исполнитель пожеланий гипоталамуса. Эта крохотная шестимиллиметровая железа впрыскивает в кровь большую часть гормонов, чтобы мы реагировали на положительные и отрицательные стимулы извне.
Лукреция снова просматривает список мотиваций. «Действительно, – думает она, – первичные потребности нужны для обеспечения первого мозга – рептильного[1], органа выживания: прекращения боли и страха, питания, размножения, поиска убежища. Вторая группа мотиваций нужна для обеспечения потребностей второго мозга – мозга млекопитающего, это эмоции: злость, долг, сексуальность, прочее. Наконец, третий мозг, кора – сугубо человеческий мозг – служит для обеспечения мотиваций третьей группы, проистекающих из нашей способности к воображению: например, потребности в личном пристрастии…»
Журналисты молча смотрят на мозг необыкновенного человека.
– Жиордано разглядел в нем что-то такое, из-за чего вызвал нас…
Исидор опять тянется за лупой.
– Вижу множество мелких отверстий, усеивающих разные участки.
Разбуженный вдруг внутренним будильником, Исидор смотрит на наручные часы, как будто у него назначена срочная встреча, и включает телевизор, показывающий новости.
– Простите, пришло время.
– Вам понадобилась информация в разгар расследования?
– Сами знаете, это моя единственная причуда.
– Я думала, это сладости.
– Одно другому не мешает.
Исидор уже погружен в последние известия.
Сначала идут внутренние новости. Падение на бирже вызвало грызню президента с премьером. Крах ценных бумаг усугубили, похоже, компьютеры, предназначенные для продажи акций при достижении курсом определенного потолка. Премьер-министр требует проверки программ, загруженных в эти компьютеры, для предотвращения искусственного увеличения и последующего падения курсов на мировых биржах.
Парламентские выборы. Оппозиционный политик заявляет, что проблема этой страны – в исчезновении мотивации. Все заботятся только о собственном сиюминутном удобстве. Никто больше не сражается за первенство, все сводится к нежеланию слишком быстро скатиться в категорию последних. И если бы одно это! Предприниматели демотивированы пошлинами и бюрократией, создатели богатств – налогами, все в стране происходит так, будто главная цель заключается во всеобщем уравнивании при поражении.
В мире: генеральный секретарь ООН потребовал от Сирии внесения поправок в школьные учебники истории, где утверждается, что концлагерей никогда не существовало.
– Как видите, дело не в том, что у вас слабеет память. Небольшими провалами в памяти страдает все человечество. Скоро будет простым поднятием рук решаться вопрос, была ли Первая мировая война. Как бы не начали переписывать вообще все ради удобства подавляющего большинства.
– Меня не утешает, что в мире беспамятства меня тоже поразила амнезия.
Исидор выглядит безутешным.
– Да что с вами, коллега?
Лукреция Немрод сует ему бумажный платок.
– Меня все задевает и разрушает. И жестокость, и трусость.
– Вы еще не заделались скептиком? Это невероятно! Человек, способный обратить в бегство убийцу, льет слезы при просмотре новостей.
– Извините.
Исидор сморкается.
– Что за черт! Если на вас так действуют новости, прекратите их слушать! Лекарством они никак не могут быть. Кому-то они доставляют удовольствие, а если нет – то и не надо!
Она выключает телевизор.
Он снова его включает.
– Мне надо знать, что происходит.
– Иногда лучше этого не знать.
– Трезвость ума – лучшее лекарство.
– Развивайте в себе безразличие.
– Хотелось бы, но увы…
– Что толку горевать перед телевизором?
Она шепчет ему на ухо:
– Ганди говорил: «Чтобы не отчаиваться, я вспоминаю, что на протяжении истории голос правды и любви всегда одерживал верх. В этом мире есть тираны и убийцы, и какое-то время они могут выглядеть непобедимыми. Но в конце концов они терпят неудачу».
Журналиста это не утешает.
– Самого Ганди тоже убили. Мы только и слышим, что о симптомах роста национализма, фанатизма, тоталитаризма. Хотелось бы мне стать бесчувственным, правильнее сказать, беспечным. Где-то в мозгу должен существовать гормон беспечности. Жидкость, благодаря которой ты легко ко всему относишься, не заморачиваясь чужими драмами. Обязательно должен…
– Это называется успокоительное. Снадобье, подавляющее тревожность, заставляющее забыть о реальности. Сорок пять процентов населения прибегали к нему хотя бы раз в жизни.
Лукреция протягивает кулек с конфетами.
– Вы слишком чувствительны, Исидор. Сначала это мило, но потом начинает мешать общению.
– Что проку в самой развитой во всем животном мире коре головного мозга, если из-за нее мы так себя ведем? То, как мы поступаем с себе подобными, ни одно животное не позволило бы себе по отношению к добыче! Знай вы, как бы мне хотелось… поглупеть!
Девушка смотрит на две половинки мозга в прозрачной колбе.
Исидор делает новости громче.
Светская хроника. Знаменитый французский рокер Билли Андервуд женится в шестнадцатый раз, счастливая избранница моложе его на сорок лет.
Лукреция замечает, что эта недраматическая (для всех, кроме прежней спутницы певца) новость немного приободряет Исидора.
Наука. Изобретено лекарство на основе свиного гормона, способное продлить человеческую жизнь. Если возлагаемые на него надежды оправдаются, то ученые смогут увеличить среднюю продолжительность жизни с нынешних восьмидесяти лет до ста двадцати.