Ласка – совершенно особая мотивация? Нет, наслаждение, связанное с сексуальностью…
Размышляя, Лукреция массирует ноги, доставляя себе массу удовольствия.
Ласка.
Лукреция Немрод вздыхает. Само слово «ласка» вызывает у нее желание тактильных ощущений. Но вокруг нее нет ничего, кроме обивки стен.
Сосредоточиться!
Сексуальность – сильный стимул. Ей под силу изменять историю. Из-за женщины, Елены, греки и троянцы годами убивали друг друга. Чтобы завоевать Клеопатру, Цезарь пошел против римского сената. Сколько произведений искусства создано с целью произвести впечатление на женщину?
Миром правит либидо?
Восьмая мотивация: наркотики и все химические вещества, заставляющие нас поступать вопреки воле. Искусственное желание превращается в потребность, превосходящую все другие. Сначала люди пробуют из любопытства, за компанию, из общительности. Потом поддельный рай заполняет все сознание, подавляет волю и оттесняет даже первейшую потребность – выжить.
Девятая мотивация – личное пристрастие. Оно у каждого свое. Человек вдруг сосредотачивается на банальном на первый взгляд занятии, превращающемся для него в важнейшее в мире. Искусство. Спорт. Ремесло. Игра.
Лукреция вспоминает, с каким остервенением девчонки в приюте резались по ночам, при свечах, в покер на жалкие карманные деньги. Мир сужался до правил игры: пара, двойная пара, брелан, квинта, «полная рука». Можно было подумать, что от этих размалеванных кусочков картона зависела вся их жизнь.
В биологической истории человека это бессмысленно. И все же это приобретает огромное значение…
Взять хотя бы ее коллекцию кукол. Куклы заменяли семью, которой она была лишена. Обременительное пристрастие. Не каждая была милашкой, но всем – тряпочным, фарфоровым, пластмассовым – она давала имена. Шила им одежду с любовью, какую не всякая мать проявляет к своим детям. Кукол у нее было ровно сто сорок четыре штуки, и ни одну она не желала менять на другую. После игрушек – логичное продолжение – она принялась коллекционировать любовников, которых тоже набралась чуть ли не сотня. Нет, поменьше. Она точно знала, сколько было кукол, а по части количества любовников колебалась. Она была бы не прочь меняться ими, как меняются марками. «Могу предложить одного из близнецов в обмен на твоего красноглазого качка-альбиноса».
Такое же личное пристрастие для меня – теперешнее расследование. После кукол и любовников я коллекционирую журналистские расследования: о происхождении человечества, о работе мозга. Я только начала собирать коллекцию, такова моя новая страсть.
Она грызет ногти в темноте.
Десятая мотивация…
Капитан Умберто обмолвился о «Последнем секрете». По его словам, это стимул посильнее наркотика, не имеющий себе равных.
Deep Blue IV воспользовался бы в этой ситуации своим информационным суперинтеллектом для комбинирования молекул и синтеза нового наркотика, который превзошел бы силой традиционные. С его помощью машина подмяла бы всю больницу: врачей, санитаров, больных.
Последний секрет…
Воспользовался ли бы им Сэмюэл Финчер?
Не связан ли наркотик с его смертью?
Версия не поддающегося обнаружению супернаркотика кажется более логичной, чем подключенный к сети гаджет. Кроме всего прочего, это объясняло бы тот факт, что Наташа ничего не видела и сочла виновной саму себя.
Но к какому пониманию толкает это ее сейчас?
Она заперта в изолированном от всех звуков помещении в недрах психбольницы, да еще на острове посреди моря.
«Я должна любой ценой сберечь рассудок, – говорит девушка себе. – Худшее, что могло бы со мной случиться, – это безумие. Если я проявлю малейший признак сумасшествия, мне никто не поверит».
Лукреция Немрод обгрызает ноготь до крови. Боль заставляет бодрствовать ее рассудок.
Что сделать, чтобы не свихнуться?
Исследовать. Жан-Луи Мартен безостановочно шарил вокруг темы «Последнего секрета». Жила была хилой, тем не менее ему открылось, что сокровища прятал не только изобретатель «Последнего секрета». Все, в той или иной степени с ним сотрудничавшие, все, осознававшие значимость «Последнего секрета», придерживались некого соглашения, запрещавшего продолжать исследования этой чересчур скользкой темы.
«Последний секрет» был тщательно зарыт.
В кои-то веки наука проявила достойную внимания сдержанность.
И все же Жан-Луи Мартен нащупал брешь. Диссертация о «Последнем секрете» сохранилась в корзине одного старого компьютера, больше не использовавшегося, но оставшегося подключенным к сети…
Случайность позволила открыть «Последний секрет», пакт предотвратил его разглашение, новая случайность, приведшая к раскопкам, помогла раскрыть его содержание.
Но он узнал еще не все.
Он запустил самые въедливые поисковые программы, рывшиеся в информационных закромах всех больниц, лабораторий, университетов мира. «Цепь крепка самым слабым своим звеном», – думал он. В мире должно было оставаться несколько десятков человек, имевших дело с изобретателем «Последнего секрета». Из этих десятков по меньшей мере один наверняка со временем нарушил пакт. Какая-нибудь ассистентка. Секретарша. Люди из окружения изобретателя. Собутыльники, с которыми он однажды поделился по оплошности своей тайной. Любовница, которую ему понадобилось сразить.
Даже в науке ни одно табу не способно продержаться вечно.
Жан-Луи Мартен, полный небывалой доселе решимости, все читал, все просматривал, все проверял. Афина занималась тем же самым, только в сто раз быстрее.
Все, попадавшее в папки, все происходившее перед веб-камерой или камерой наблюдения и хотя бы приблизительно связанное с «Последним секретом», изучалось и запоминалось.
Я вычленю слабое звено, поклялся он себе.
Лукреция воет.
Как не свихнуться в темноте? Она помнит все случаи, когда испытывала страх темноты. В приюте, когда она оказывалась в подвале с севшим карманным фонариком. Как она там рыдала! Во время игр в жмурки с завязанными глазами. Зрение дает столько информации! Свет сам по себе наркотик. Это первое, что чувствует новорожденный после выхода из материнской утробы. Только потом он вдыхает воздух. Вкусив того и другого, он уже не может остановиться. Ее рождение получилось трудным: ей зажало голову, о чем помог вспомнить гипноз… Мощь мозга безгранична. Один он вмещает все решения. Все иллюзии. Всю силу.
Человеческий мозг – самая сложная структура во вселенной.
В «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» Лукреция вычитала фразу, над которой не переставала размышлять: «Реальность – то, что продолжает существовать, даже когда в это перестают верить». Выходит, можно изобрести временную реальность.
Еще ей запомнился текст русского писателя-диссидента Владимира Буковского, рассказывавшего, что с целью вытерпеть пытку он представлял, как строит в голове виртуальный дом. Когда боль становилась невыносимой, он прятался там и был совершенно недосягаем.
Сила мысли. Если она помогала узникам ГУЛАГа, то поможет и мне.
Лукреция Немрод закрывает глаза.
Она забыла, что происходит.
Забыла, где находится.
Начинается мысленное строительство идеального дома. Даже лучше – замка. Воображение не ведает преград, самое время к нему прибегнуть. Сначала она мысленно чертит план дворца, потом копает котлован и складывает фундамент. Строит из огромных камней стены. Вот окна, вот двери, вот крыша. Внутри и снаружи она разбивает сады. Посередине центрального двора она устраивает маленький пруд.
Наступает черед убранства. Остекленная стена во двор, изнутри все видно, снаружи ничего.
Много комнатных растений. Японская мебель из дерева ценных пород, которую надо будет сначала покрыть черным медовым воском.
Потом она выкладывает паркет, покрывает восточными коврами полы в комнатах для друзей, выбирает обои и драпировку.
Наконец-то она запустила мозг на всю мощь.
Компьютер работал безостановочно.
Жан-Луи Мартен, торопивший время, в конце концов сам создал инструменты для поиска информации в сети.
Ему помогала древняя богиня Афина, добродетельная и вездесущая.
Он принялся собирать мелкие программы и самостоятельно модифицировать их для своих нужд. В подражание Улиссу он нарек эти новые инструменты своими «моряками», только искавшими не Итаку, а «Последний секрет».
Программы, оживлявшие его «моряков», проистекали из последних открытий в области искусственного интеллекта, поэтому могли воспроизводиться и самосовершенствоваться для достижения поставленной цели. «Моряки» первого поколения хаотически рассеялись по информационной сети, ища зацепки. Потом, уже без малейшего человеческого вмешательства, эти сотни «моряков» построились, подравнялись и отрядили из своего числа пятерых, получивших наилучшие результаты. Остальные испарились, победители получили разрешение на воспроизводство. Они создали сотни программ, подобных им самим, но предназначенных для работы в областях, для которых были отобраны.
Создавая «моряков», Жан-Луи Мартен вдохновлялся дарвинизмом: отбор лучших, поощрение сильнейших, помощь самым одаренным и отсев всех неподходящих.
«Этому механизму недостает морали, но в области информатики программы еще не обладают политическим сознанием», – решил он.
Второе поколение «моряков» отсортировалось само, и снова пять лучших сгенерировали еще более специализированные программы поиска. Поэтому «моряки» третьего поколения уже обладали опытом и знаниями предыдущих.
Понадобилось пятнадцать поколений «моряков», чтобы собрался отряд сверходаренных, достигших в конце концов цели.
Таковая обнаружилась в России, в Санкт-Петербурге, в Центре мозга, управляемом доктором Черниенко. Как установили информационные инструменты по совокупности множества мелких улик, «Последний секрет» применялся там для опытов над человеком.