Схватив плиту обеими руками, он попытался приподнять ее, но безуспешно: естественно, она была рассчитана на то, чтобы ее открывали изнутри, а не снаружи. Жиль встал, чтобы иметь возможность приложить больше сил, и, нагнувшись, снова потянул плиту вверх. От невероятного усилия жилы на его шее вздулись, кровь прилила к щекам и взгляд затуманился. Однако все по-прежнему было безрезультатно. Решив немного передохнуть, чтобы собраться с силами, Боссюэ в последний раз отчаянно рванул плиту на себя, и она неожиданно поднялась. Легкий поток воздуха из отверстия ударил ему в лицо. Склонившись еще ниже, Жиль заглянул в темноту, обещавшую открыть ему тайну, ради которой он преодолел столько препятствий и разгадал столько загадок. Все недавнее прошлое, все надежды и ожидания смотрели на него из этой темноты. С того момента, как в руки ему попал медальон, Жилем завладело одно всепоглощающее стремление, которое и привело его в этот монастырь. Это было стремление к истине — к высшей истине, и Боссюэ был уверен, что в этом таинственном темном подземелье он найдет ответ на важнейший вопрос своей жизни.
Свесив голову вниз, насколько это было возможно, Жиль различил в темноте небольшую выемку, сделанную в стене, и нечто похожее на металлические перила. Повиснув на руках на краю ямы, он нашел ногой ступеньку и потопал по ней, чтобы убедиться в ее надежности. Затем Жиль набрал в легкие воздуха, как при прыжке в воду, и стал медленно спускаться вниз, ощупывая ногой каждую следующую ступеньку и стараясь не слишком налегать на изъеденные ржавчиной перила. Скоро глаза его привыкли к темноте, он стал различать силуэты перил и легче находил ступеньки, однако разглядеть дно ему так и не удавалось.
Жиль даже предположить не мог, какова была глубина колодца. Горя нетерпением поскорее ощутить под ногами твердую почву, он стал спускаться быстрее, и вдруг его нога с громким всплеском погрузилась в ледяную воду. Боссюэ тотчас отдернул ее, выругавшись сквозь зубы. Нужно было срочно решать, что делать дальше. Очевидно, весь колодец был заполнен водой, но выяснить, какова ее глубина, можно было лишь одним способом… Жиль содрогнулся при одной только мысли об этом, но другого выхода не было. Бормоча проклятия, он медленно стал спускаться по ступенькам, погружаясь в воду все глубже и глубже. Дно появилось неожиданно: Боссюэ опустил ногу в поисках очередной ступеньки и наткнулся на твердую поверхность. Вода в этом месте была ему уже по грудь. Дно было неровное, и Жиль, ощупав его ногами, понял, что там было постелено нечто вроде металлической решетки. Он чувствовал, как из-под ее прутьев под его весом выжималась вода.
Все тело его закоченело от холода. Стуча зубами, Боссюэ весь сжался и сунул руки под мышки, надеясь, что это поможет ему хоть немного согреться. Не отходя от лестницы, он повертелся на месте, чтобы осмотреться. В колодце была такая непроглядная тьма, что Жиль с трудом различил открывавшийся впереди коридор. Прежде чем направиться туда, он поднял голову, чтобы в последний раз посмотреть наверх. Отверстие колодца казалось снизу, из темноты, очень маленьким и округлым.
Вход в коридор предваряла низкая арка, и Боссюэ вынужден был пригнуться, чтобы пройти под ней. Ноги у него уже совершенно заледенели, и холод сковал все тело. Каждый шаг давался ему с огромным трудом, потому что приходилось, помимо всего прочего, преодолевать сопротивление воды. Жиль шел, вытянув вперед руки и ощупывая ими шершавые стены, по которым струились потоки воды, просачивавшейся сквозь почву. С потолка тоже беспрестанно падали ледяные капли, звонко шлепаясь в воду, наполнявшую коридор. Каменные стены во многих местах были покрыты мхом, слизью и еще какой-то гадостью, которая при надавливании на нее ладонью лопалась с противным хрустом, испуская отвратительную липкую жидкость. Жиль даже думать не хотел, что это могло быть.
Внезапно с потолка закапало сильнее: очевидно, снаружи снова начался дождь. И только тогда Жиль заметил, что пол в туннеле был несколько наклонным и вода стремительным потоком неслась ему навстречу. К счастью, в этом месте глубина была уже невелика, а по мере продвижения вперед становилась все меньше и меньше. Внезапно, в один момент, Жиль почувствовал, что капли перестали падать ему на голову: за его спиной по-прежнему слышался непрекращающийся шум струившейся с потолка воды, но впереди все было спокойно. Перемена была такой резкой и разительной, что вывод можно было сделать только один: этот участок туннеля находился непосредственно под зданием монастыря.
Жиль заметил, что коридор не только имел наклонный пол, но и постепенно отклонялся по дуге направо, отчего значительную часть пути ему не был виден тусклый свет, исходивший из зала в конце туннеля. Увидев наконец слабое свечение впереди, Боссюэ сначала испытал некоторое облегчение от того, что тьма в этом коридоре была небесконечна, но его тут же охватило сильное беспокойство. Прижавшись спиной к стене, он замер и стал напряженно смотреть вперед, чтобы выяснить, двигался ли свет по направлению к нему или был неподвижен. Через несколько минут Жиль снова пошел вперед, убедившись, что свет, видневшийся в глубине, находился на одном месте. Дойдя до конца коридора, он обнаружил там лестницу, ведшую наверх, в зал, откуда и исходил свет. Ступеньки лестницы были отполированы, истерты и оббиты временем — вернее, ногами тех, кто много веков назад строил это секретное подземелье.
Боссюэ поднялся по лестнице наверх, оставляя своими ботинками мокрые следы на ступеньках, и, прижавшись к одной из колонн арки, ведшей в зал, заглянул внутрь. Пол в зале был выложен огромными отполированными плитами, а стены — грубо обтесанными гранитными глыбами. Три пары факелов, вставленных в ржавые кольца на стенах, освещали распятие и небольшой алтарь, покрытый тканью с изображением креста. В стене напротив входа находилась узкая и низкая металлическая дверь со следами ржавчины, которая, как смертельная болезнь, медленно и неуклонно пожирала ее на протяжении многих веков. В верхней части двери имелась решетка, очевидно, служившая в прежние времена для того, чтобы опознавать человека, входящего в зал из туннеля.
Одежда Жиля была насквозь мокрой, и его била дрожь от пробиравшего до костей холода. Чтобы немного согреться, он приблизился к одному из факелов и с наслаждением ощутил исходившее от него тепло. На несколько мгновений Боссюэ даже перестал беспокоиться о том, что кто-нибудь внезапно войдет и обнаружит его. От ласкового тепла факела никуда не хотелось уходить, и Жилю пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы заставить себя сдвинуться с места. По-прежнему содрогаясь от холода, он подошел к металлической двери и заглянул через решетку в соседнюю комнату, погруженную в полумрак. Она оказалась намного больше, чем та, в которой он находился, но через решетку ее невозможно было разглядеть целиком. Напротив двери частично была видна лестница. В комнате, как казалось, никого не было — по крайней мере в той части, которая находилась в поле зрения профессора. Заглядывая через решетку с разных сторон, Жиль вдруг заметил, что дверь была слегка приоткрыта. Это обстоятельство немало его удивило. На такое везение он даже не надеялся. Можно было подумать, что удача улыбалась ему, однако в свете последних событий Жиль все больше и больше убеждался, что удача здесь была ни при чем. Что-то говорило ему, что все счастливые случайности, сыпавшиеся на него в последнее время, были далеко не случайны.
Боссюэ толкнул дверь, и она со скрипом открылась. Сделав шаг вперед, он опять оказался перед небольшой лестницей, ведшей наверх: пол в зале, куда он вошел, находился на уровне его глаз. Жиль с беспокойством огляделся по сторонам и, поднявшись по высоким узким ступенькам, бесшумно скользнул в тень, куда не доходил слабый янтарный свет нескольких факелов, освещавших зал. Это было единственное место, где можно было оставаться незамеченным. В голове Жиля мелькнула мысль, что подобные предосторожности были излишни: ведь если монах добровольно подсказал ему, как найти туннель, зачем бы он стал его выдавать? Боссюэ был уверен, что брату Хосе это было совершенно ни к чему, но в любом случае благоразумнее всего было не пренебрегать осторожностью и делать все возможное, чтобы не выдать себя.
Зал был довольно просторный, с низким сводчатым потолком. По левую руку находилась большая двустворчатая дверь, украшенная искусной резьбой. Створки ее были распахнуты настежь, но что находилось за ними, разглядеть было невозможно, потому что вход был завешен плотной пурпурной портьерой. По-прежнему держась в тени и то и дело бросая беспокойный взгляд на лестницу, Боссюэ осторожно приблизился к двери и слегка отодвинул портьеру, чтобы заглянуть внутрь.
Это место было хорошо освещено, и Жиль, напряженно прислушиваясь, то и дело оглядывался на лестницу, боясь быть застигнутым врасплох. Зал за портьерой оказался очень большим и темным. По обе стороны от входа возвышались две экзотического вида колонны, казалось, совсем не вписывавшиеся в строгую архитектуру монастыря. Но самым странным в этом зале был алтарь, находившийся у противоположной стены (впрочем, Жиль был не совсем уверен, действительно ли то, что он видел перед собой, можно было назвать алтарем). В центре стоял большой стул, похожий на тот, на котором сидел аббат в капитулярном зале; позади на стене висел красивый гобелен с неизвестными Боссюэ странными символами, а над ним возвышалось всевидящее Божественное Око, окруженное звездами. «Созвездие Близнецов», — сразу же понял Жиль, хорошо разбиравшийся в астрономии. Эта часть зала была освещена каким-то теплым призрачным светом, исходившим явно не от висевших на стенах факелов. Он долго смотрел на эту завораживающую картину и вдруг понял все.
Уже не прячась и не боясь быть обнаруженным, Жиль решительным шагом вошел в зал. По обеим сторонам зала на стенах висели гербы и знамена, слегка колеблемые неизвестно откуда веявшим ветерком. Боссюэ двигался так стремительно, что факелы гасли на его пути и зал за его спиной погружался во мрак. Когда он приблизился к дальней стене, странный свет, исходивший от нее, вспыхнул на мгновение сильнее и исчез. Оказавшись в полной темноте, Жиль продолжал пристально всма