— Ты меня слышишь? — забеспокоился Фрунзэ.
— Слышу, слышу. Если выехал из страны со швейцарским паспортом, значит, он должен был когда-то с ним въехать?
— То-то и оно! Так вот, господин Тибериу Пантази въехал в страну три недели назад, двадцать третьего июня.
— У меня голова идет кругом! — признался Лучиан, и его искренность тронула Фрунзэ.
— Успокойся. Операция только начинается. Через десять минут я буду у вас…
— Давай быстрее! — обрадовался Лучиан и положил трубку.
Под внимательными взглядами управдома Крайник закончил осмотр шкафа, неторопливо надел пиджак, поправил галстук, пригладил и без того гладкие, лоснящиеся волосы.
— Что, ситуация не из приятных? — поинтересовался он, но не стал настаивать на ответе.
— Я вам еще нужен? — жалобно подал голос Финкельштейн.
— Одну минутку… Вот составлю протокол, и вы свободны.
Представитель прокуратуры сел за столик и начал писать.
«Да, смылся почти по-английски и оставил нам непростую загадку», — размышлял Лучиан.
Снова зазвонил телефон.
— До чего активна сегодня связь! — насмешливо бросил Крайник. — Это, наконец, утомляет! Опять, наверное, ваш коллега.
Нет, то был не Фрунзэ. Произнеся «Алло! Алло!», Лучиан терпеливо ждал ответа. Но кто-то на другом конце провода предпочитал молчать, только ровное, спокойное дыхание выдавало его присутствие.
— Алло! Алло! — Лучиан опять непроизвольно посмотрел на часы.
Крайник перестал писать и внимательно прислушивался. Лучиан положил трубку и выругался.
— Спокойнее, спокойнее, — посоветовал ему представитель прокуратуры.
Капитан согласился в душе, что совет правильный, и постарался взять себя в руки. Какого черта он теряет терпение? Партия сыграна. Пантази уже далеко, в Париже или даже в Женеве. После драки нечего кулаками махать. Какой смысл теперь портить себе нервы? Но все равно настроение у него было отвратительное.
— Будем опечатывать? — поинтересовался Крайник, поднимаясь.
Финкельштейн торопливо вскочил:
— Может, я могу уйти?
— Подпишите, и вы свободны.
— Но я должен сначала прочитать, — осторожничал управдом.
Представитель прокуратуры чувствовал, что офицер госбезопасности хочет поговорить с ним с глазу на глаз. Он протянул свидетелю протокол обыска, и через несколько минут тот, подписав, медленно, шаркающей стариковской походкой вышел из квартиры.
Лучиан снова опустился на кушетку, пригласив Крайника в кресло напротив. Усевшись, тот заключил:
— Как я понимаю, положение не из приятных.
— А вы как будто довольны, — отозвался Лучиан с грустной иронией, потом спокойно продолжал: — Нет, пока не будем опечатывать. — Он посмотрел на телефон.
— Что, оставим в квартире такой беспорядок?
Лучиан утвердительно кивнул, протянул ему письмо Пантази, предлагая ознакомиться. Представитель прокуратуры с неподдельным интересом принялся читать послание Пантази. Он еще не успел закончить, как в квартиру ворвался Фрунзэ.
— Фу! Ну и духота! — Он бросил пиджак на кушетку, ослабил галстук и посмотрел на Лучиана, стараясь определить, какое у него настроение.
Продолжая прерванный разговор, Лучиан сказал:
— Пока не будем опечатывать… Капитан Фрунзэ останется здесь подежурить.
Представитель прокуратуры вернул письмо, недоумевая спросил:
— Это из-за двух загадочных звонков?
— Не знаю, насколько они загадочны, но из-за них. — Лучиан медленно, нехотя поднялся. — И не только из-за них… — добавил он.
— Ну что ж, мое присутствие здесь уже не обязательно, — деловито заключил Крайник и вдруг засмеялся: — Пока?
— С чего это вам так весело? — набросился на него Фрунзэ.
— Глядя на вас… У вас такие опрокинутые лица… До свидания, до свидания! Если понадоблюсь, буду у себя. Я сегодня дежурю всю ночь.
— Думаю, он прав, — сказал Фрунзэ, когда они остались одни.
— В чем это? — удивился Лучиан.
— Да насчет наших физиономий.
— Мне просто стыдно! — вздохнул Лучиан, направляясь к балконной двери.
Штора была отодвинута. Вдали, на фоне темного неба, мигала ярко-красная неоновая реклама.
— Оставь… Скажи, о каких это звонках говорил Крайник?
— Дважды звонил кто-то… Я брал трубку. Но, видно, мой голос ему не понравился.
— Может, у этого типа была любовница?
— Которую он бросил…
— Но сначала соблазнил ее, — засмеялся и Фрунзэ, подходя к Лучиану. Вдруг он заметил кассетный магнитофон и удивленно воскликнул: — Вот это вещь! Отличная штука!..
— Крайник нашел в шкафу.
Фрунзэ взял магнитофон и стал его рассматривать:
— «Филлипс»! Смотри, и кассета с пленкой. Прослушал?
— Прослушал. Фрагмент пятой симфонии Бетховена.
— Странный тип. Как мило с его стороны оставить нам такой подарок!
— Хорош подарок! — опять расстроился Лучиан. — Ну и здорово же он меня разыграл!
— Пардон! — не согласился Фрунзэ. — Я ведь тоже был там, у Триумфальной арки. По-моему, было бы хуже, если бы ты с ним не встретился.
Лучиан повернулся к Фрунзэ:
— Куда уж хуже! Оставил трогательное письмо: «Прощайте, господин капитан!» — а сам улетел в Париж…
— Со швейцарским паспортом.
— Да, со швейцарским паспортом. А теперь нам надо докладывать начальству: так-то, мол, и так, он пригласил меня в ресторан у Триумфальной арки… — Вспомнив вдруг о свидании с Тибериу Пантази, Лучиан отпустил крепкое ругательство.
Фрунзэ захохотал:
— Сколько раз я тебе говорил, ты не имеешь права ругаться. Ты просто не умеешь ругаться! Уметь ругаться — это тоже искусство.
— Ну ладно, я пошел, — объявил Лучиан. — Возьму с собой магнитофон. Надо показать его шефу. Пора доложить и о результатах нашей операции…
— Ты хочешь сказать — о начале операции? — поправил его Фрунзэ.
— Кто-то из нас двоих свихнулся, не иначе… Скажи мне, Пантази за границей или нет?
— За границей.
— Тогда о чем ты говоришь?
— Прежде чем докладывать о результатах операции, необходимо найти ответ хотя бы на один вопрос, — убежденно сказал Фрунзэ. Он поискал в карманах брюк сигареты, но, вспомнив, что они в пиджаке, поднял его с кушетки и достал пачку сигарет. Затем продолжал развивать свою мысль: — Если он выехал из страны со швейцарским паспортом… Ты меня слушаешь?
— Даже с удовольствием! Раз Пантази, одурачив нас, улетел за границу, почему бы мне не послушать тебя здесь? — горько пошутил Лучиан. — Тем более что ты мне даже симпатичнее…
— Спасибо! И все же послушай: чтобы Пантази мог улететь в Париж, ему нужно было появиться в Бухаресте. Я же тебе говорил по телефону: Тибериу Пантази, тот, что покинул сегодня Румынию со швейцарским паспортом в кармане, въехал в страну три недели назад. Все данные, внесенные в таможенную декларацию при въезде, идентичны данным, заявленным при выезде. Я нашел и сличил обе декларации.
— И почерк один? — спросил Лучиан настороженно.
— Да!
— Хорошо, но… — Лучиан прошелся по комнате. — Если Тибериу Пантази, который въехал в страну, то же самое лицо, что Тибериу Пантази, выехавший из страны, тогда какой Пантази проживал в этой квартире или снимал комнату на улице Пахаря? С каким Пантази я беседовал вчера в ресторане? И кто оставил мне прощальное письмо? — Лучиан сделал паузу, на лбу у него выступили капельки пота. — Вот теперь я чувствую, что действительно схожу с ума…
Фрунзэ протянул ему сигареты:
— Закури, легче станет.
Но Лучиан извлек из кармана пакетик с леденцами и, бросив один в рот, сказал с раздражением в голосе:
— Несколько минут назад мне все было ясно. А теперь…
— Возможно, Пантази, въехавший в страну, не выезжал за границу. Он передал паспорт нашему Пантази, бывшему резиденту, а сам остался…
Лучиан посмотрел на Фрунзэ, как на сумасшедшего и заговорил с еще большим раздражением:
— Не ты ли только что утверждал, что даже почерк в двух таможенных декларациях идентичен?
— Так оно и есть, — поспешил согласиться Фрунзэ.
— Значит?
Резкий телефонный звонок помешал Фрунзэ ответить.
— Подними трубку ты, — предложил Лучиан.
Как и прежде, призывные выкрики Фрунзэ «Алло, алло!» остались без ответа. В трубке послышался щелчок. Положив трубку на рычаг, Фрунзэ заметил:
— Этот «кто-то» хорошо знает голос Пантази. М-да, вот задачка!..
Размышляя, они оба помолчали. Потом Лучиан решил вернуться к прерванным рассуждениям; — Значит?.. Что же значит?!
— Ну а я что говорю? Прежде чем докладывать о результатах операции, надо решить хотя бы одну проблему. Вот эта — первая! Ты как раз ее сформулировал. А если еще учесть телефонные звонки?..
— Мне все ясно как божий день! — вздохнул Лучиан. — Я ухожу. Счастливо оставаться. Поп сменит тебя.
— Пришли его побыстрее, — попросил Фрунзэ, — и получи разрешение подключить к телефону магнитофон, который мы нашли у Пантази.
— Молодец! У тебя куча идей! — бросил Лучиан, направляясь к выходу, — Можешь принять душ, если хочешь. Пока.
— «Прощайте, господин капитан!»
— Ах, ты еще насмехаешься?! Ну подожди, попадешься и ты мне на зубок! — Лучиан погрозил ему и распахнул дверь.
— Ты запомнил номер этого телефона? — спросил Фрунзэ.
— Он у меня записан.
Оставшись один, Фрунзэ еще раз внимательно огляделся, как будто хотел зафиксировать в памяти все окружающие предметы, потом погасил свет и устало опустился в кресло — с детства ему нравилось сидеть в темноте.
Прочитав и перечитав письмо Тибериу Пантази, адресованное Лучиану Визиру, полковник Панаит открыл лежавшее перед ним дело и извлек из него письмо бывшего резидента, оставленное накануне супругам Монолиу. Без особого труда он установил, что оба послания: одно от имени Тибериу Пантази, другое от имени Василе Датку — написаны одинаковым почерком.
Панаит устало посмотрел на Лучиана и сказал, не скрывая раздражения:
— Я не удивлюсь, если он сдержит свое слово и пришлет тебе открытку из Швейцарии.