Неожиданно он вспомнил о Траяне Никоарэ. Несомненно, у репортера о любовной драме было гораздо больше информации, чем он поведал читателям. На это он и в репортаже намекает. Вот если бы удалось его найти! Полковник Панаит вдруг почувствовал потребность безотлагательно выяснить вопрос с репортером. Мысль о нем, как репей, больно вцепилась в мозг и не давала покоя. Кто бы сумел помочь в этой ситуации?
И память, будто шутя, подбросила из своих удивительных глубин имя одного писателя. Панаит почувствовал себя шкодливым ребенком, представив, как его звонок в столь поздний час поднимет писателя с постели. Но цель оправдывала средства, так как, по мнению Панаита, писатель должен был знать правду об этом деле. Он раскрыл записную книжку на букву «З» и, не раздумывая, набрал номер. Долго ждать не пришлось.
— Алло! — послышался в трубке мужской голос.
— Это квартира писателя З.? — поинтересовался Панаит.
Тот, кого спросили, с нескрываемой радостью воскликнул:
— Да! А кто у телефона? Петрикэ? Э, бездельник, ты когда приехал в Бухарест? Где ты сейчас? На вокзале, в отеле?
— Значит, ты узнал меня? — вступая в игру, спросил Панаит.
— А как ты думаешь? Я же пишу детективные романы.
— …И о шпионаже, — дополнил полковник.
— …И о шпионаже! Если бы у меня не было тонкого слуха, то откуда бы взяться такой проницательности?
Довольный розыгрышем, полковник рассмеялся и решил раскрыть свое инкогнито.
— Я высоко ценю вашу проницательность. У телефона полковник государственной безопасности Панаит.
Писатель замолчал. Полковник окликнул его:
— Вы все еще у телефона?
— Потрясающе! — удивился З. — Вы знаете, ваш голос удивительно похож на голос одного моего приятеля. — И он от души рассмеялся. — Вы меня подловили.
— Такое случается… — успокоил его полковник.
— Вы приглашаете меня принять участие в каком-нибудь деле? Я готов. Через две минуты оденусь и приеду…
— Нет-нет, я хотел бы попросить у вас совета по одному вопросу… Скажите, пожалуйста, вы не слышали о журналисте Траяне Никоарэ?
— Ну как же! Разве можно забыть его извечную скороговорку: «Буна сярэ!»[6] — «Буна сярэ». — «У вас есть «Сяра»?» — «Имеется «Сяра»!» — «Дайте мне газету «Сяра»!» — «Пожалуйста, газету «Сяра»!»
На какую-то долю секунды Панаиту показалось, что у З. не все дома.
— В этом весь Траян Никоарэ, — заключил З. — Он какое-то время работал в газете «Сяра» и писал сенсационные репортажи. Писал неплохо. Но его золотой период пришелся на газету «Семналул».
Казалось, З. был просто рад случаю поговорить, и полковник прервал его:
— Что вы знаете о нем? Жив он или умер?
— Так, значит, вот зачем вы позвонили!
— На этот раз, признаюсь, ваша проницательность вас не подвела.
Усмехнувшись, З. сообщил:
— Он сейчас пенсионер, но по старой привычке ежедневно заходит в ресторан «Капша» выпить чашечку кофе.
Панаит облегченно вздохнул: беспокойство, которое все это время не покидало его, улеглось.
— А как он в общении? Как у него с памятью?
— Прекрасный собеседник! Под коньячок его можно слушать и слушать. Куда только в свое время не совали нос репортеры!
— Спасибо, — закончил разговор Панаит. — Извините, что побеспокоил…
— Всегда к вашим услугам! Доброй ночи!
Положив трубку на рычаг, Панаит несколько минут смотрел не отрываясь на телефон. На лице полковника появилось выражение признательности. Как хороша, что изобрели телефон! С его помощью можно обрести уверенность даже в этот ночной час.
Он с большим воодушевлением принялся за изучение следующего документа — протокола допроса, составленного еще утром по приказу генерала. Панаит читал:
«В о п р о с. Ваше имя и фамилия?
О т в е т. Бэрбулеску Эуджен.
В о п р о с. Во время войны вы работали в секретной информационной службе?
О т в е т. Да, работал.
В о п р о с. В качестве кого?
О т в е т. Я был начальником отдела С-4.
В о п р о с. До какого времени вы занимали этот пост?
О т в е т. Этот пост я занимал с мая 1941 года до января 1945 года.
В о п р о с. Вас сняли?
О т в е т. Я подал в отставку, так как знал, что меня все равно выгонят.
В о п р о с. За что вас осудили?
О т в е т. За шпионаж и за участие в деятельности организации «Черные армяки».
В о п р о с. Что вы знаете о Кристиане Панайтеску-Слэнике?
О т в е т. Этот политикан и делец сотрудничал с немцами и преуспел в этом сотрудничестве. Он занимался экономическим шпионажем в пользу Германии, был активным членом «немецкой экономической службы». Сразу же после начала войны против Советского Союза абвер использовал Панайтеску-Слэника. Сотрудничество с «немецкой экономической службой» в Румынии было почти официально узаконено, и поэтому Панайтеску-Слэник действовал легально. Например, он не скрывал своей деятельности от нас. Когда ему надо было что-нибудь обсудить с Редером, он сначала заходил к нам, в секретную информационную службу, и обо всем ставил нас в известность.
В о п р о с. Что вы можете сказать о Норме Тейлор, жене Панайтеску-Слэника?
О т в е т. Она была в сфере нашего внимания. Часто виделась с Редером. Муж об этих встречах ничего не знал. Да и мы не могли установить цели этих встреч: то ли это были любовные свидания, то ли что-то другое. А может быть, и то и другое… Надо заметить, что ее часто приглашал на приемы немецкий посол Манфред фон Киллингер. В 1942 году она присутствовала на приеме у доктора Рестера, который, хотя и был немцем по происхождению, вел двойную игру.
В о п р о с. Были ли предъявлены Норме Тейлор какие-либо обвинения?
О т в е т. От имени нашей службы? Нет, никоим образом.
В о п р о с. Что вы можете сказать об организации «Про патрия»?
О т в е т. Я впервые слышу о такой организации.
В о п р о с. Вы утверждаете, что Норма Тейлор находилась в сфере внимания службы, которой вы руководили?
О т в е т. Да, утверждаю.
В о п р о с. На какой период падает это наблюдение?
О т в е т. Извините, я говорил о внимании, а не о наблюдении.
В о п р о с. Тогда на какой период падает это внимание?
О т в е т. Почти на весь период войны против Советского Союза.
В о п р о с. В таком случае не могли бы вы уточнить, с кем состояла в связи Норма Тейлор?
О т в е т. Со многими, и все из высшего общества.
В о п р о с. Что вы знаете о Кодруце Ангелини?
О т в е т. Я не слышал этого имени.
В о п р о с. Почему Панайтеску-Слэник застрелил жену?
О т в е т. Мне не известны мотивы убийства. Но рано или поздно он должен был узнать, что жена не верна ему. Поэтому его жестокий поступок, как мне кажется, вызван, обычной ревностью.
В о п р о с. Если Норма Тейлор находилась в сфере внимания вашей службы, то тогда вы должны знать, что она предстала перед судом как свидетель обвинения по делу об измене родине в июле 1944 года.
О т в е т. Мне об этом не докладывали.
В о п р о с. Что вы знаете об агенте П-41 из отдела С-4 и о судебном процессе, который состоялся в июле 1944 года?»
Допрос был прерван из-за сердечного приступа у Эуджена Бэрбулеску. Его отправили в тюремный госпиталь. Врач установил, что у заключенного инфаркт миокарда.
— Жаль! Жаль! — пробормотал Панаит. — Этот тип должен многое знать. Теперь придется ждать, пока он поправится, или поискать другие источники… Жаль! — Он сложил документы по порядку и стал составлять план действий.
«МЕРТВЫЙ… СОВСЕМ МЕРТВЫЙ…»
На следующее утро, в четверть восьмого, полковник Панаит пригласил сотрудников на оперативное совещание. Ему хотелось до прихода архивариуса Чампели обсудить с капитаном Визиру и капитаном Фрунзэ план мероприятий на день. Спать пришлось всего четыре часа на походной кровати, однако сон его был глубоким, и он чувствовал себя довольно бодро.
Наконец все собрались. Капитан Фрунзэ, мрачный, сел справа от полковника. Губы его были плотно сомкнуты, словно он боялся выдать бог весть какую тайну.
— Ну как, кончились галлюцинации? — спросил его Панаит улыбаясь и, не дожидаясь ответа, обратился к Лучиану: — Он рассказал тебе?
— Рассказал…
Лучиан думал, что полковник начнет обсуждать затронутую в разговоре тему, но каково же было его удивление, когда тот ударил ладонью по папке и сказал:
— Вы почему все делаете мне назло? Почему, не спросив моего разрешения, идете по направлениям, не предусмотренным нашим планом? Или у вас головы закружились? Где ваша дисциплина? Фрунзэ, ты почему преследовал эту барышню, как ее там, черт возьми, звать? Эвелиной, что ли? Стал следить за ней только потому, что она, видите ли, похожа на какую-то там Терезу Козму. Какая там Тереза Козма! Козма вернулась на свою квартиру. К ней кто-то заходил. Она спала дома… Ясно?
Фрунзэ посмотрел на Лучиана, прося взглядом поддержки, и опустил голову. Лучиан сидел как-то сиротливо, выражая всем своим видом беспредельное огорчение. Слова начальника прозвучали непривычно резко — он давно с ними так не разговаривал. Но они были в данном случае справедливы.
— И впредь прошу не совать нос туда, где вас не спрашивают! — заключил полковник. — У нас своя задача, а вы что делаете? Бегаете за видениями.
Панаит мало-помалу успокоился и перешел к делу. Сначала он коротко ознакомил всех с документами, которые изучал ночью, затем изложил план дальнейших действий.
— У нас сегодня тяжелый день. — Слова Панаита звучали, по обыкновению, уверенно. — Во-первых, в девять часов беседа с Санду Чампелей. Действовать предельно оперативно, в зависимости от того, что он нам преподнесет. Я возлагаю большие надежды на эту беседу. Во-вторых, в восемнадцать часов визит Павла Дюгана к Марии Ангелини с целью заполучить конверт. — Начальник бросил вопрошающий взгляд в сторону Лучиана, и тот уверено ответил: