— И даже писем он не получал?
— Говорю же: никого у него не было, — рассердилась хозяйка. — Что, разве я по-турецки говорю?!
— А вчерашние посетители? — мягко возразил Лучиан.
— Э, это были очень важные господа! — воскликнула хозяйка, словно визит вчерашних гостей чем-то польстил ей. — Прилично одетые, на роскошной машине… А больше за все шесть лет, что он жил у нас, никто его не навещал.
Лучиан огляделся и, тронув Фрунзэ за локоть, направился к выходу. Во дворе Мишу яростно залаял на них, но теперь хозяйка не стала его успокаивать.
— Когда мы можем застать вашего мужа? — уже у калитки спросил Лучиан.
— После обеда, после пяти.
Лучиан поблагодарил, а женщина облегченно вздохнула: наконец-то избавилась от гостей и можно снова вернуться к корыту с бельем.
Шофер Василиу в ожидании офицеров разговаривал о пареньком лет четырнадцати. Он оставил своего собеседника и уселся за руль, а Лучиан и Фрунзэ разместились на заднем сиденье.
— Куда? — спросил шофер, поглядывая в зеркало.
Фрунзэ повернулся к Лучиану, сидевшему с отрешенным видом, и предположил:
— Мне кажется, что мы думаем об одном и том же.
— Ну, говори!
— Четырнадцатое отделение…
— Точно! Прежде чем вернуться в управление с такими «приятными» вестями, надо заехать туда.
Шофер, включая зажигание, только переспросил:
— В четырнадцатое?
— Знаешь где?
Василиу утвердительно кивнул, развернул машину и, поскольку офицеры молчали, начал с воодушевлением рассказывать:
— Видели того паренька? Умный парень! Знает все машины, их технические данные. Спрашиваю его: кем ты хочешь стать, если выучил все это наизусть? Что, вы думаете, он мне ответил?
Фрунзэ попытался отгадать:
— Конструктором автомобилей!
— Нет, не угадали, — рассмеялся Василиу. — Регулировщиком. Впрочем, он мне рассказал, что вчера как раз у этого дома останавливался какой-то «опель».
Лучиан сразу насторожился — Василиу заметил это в зеркале и продолжал с еще большим воодушевлением:
— «Опель» последней модели с дипломатическим номером. Из машины вышли двое мужчин и вошли во двор. Пробыли они там недолго.
— Неплохо, — оценил информацию шофера Фрунзэ, бросив взгляд на Лучиана. — А еще какие-нибудь подробности он тебе сообщил?
— А как же! — обрадовался Василиу, почувствовав, что может быть полезен не только как шофер. — Он запомнил цвет и номер машины, ведь парень готовится стать регулировщиком. Говорит: «Регулировщик должен тренировать память». Значит, «опель» темно-голубого цвета, а номер… — Василиу назвал номер, и Фрунзэ записал его себе в блокнот.
— Вея эта история с машиной кажется подстроенной. «Опель» с дипломатическим номером на этой окраинной улице? — высказал свои сомнения Лучиан.
— Вы что, не верите пареньку? — возмутился Василиу, будто его лично оскорбили.
Лучиану понравилась реакция шофера, и он улыбнулся:
— Дело не в пареньке…
— Тогда я молчу, — заключил Василиу и до отделения милиции не проронил ни слова.
— Думаю, нам нет необходимости идти в отделение вдвоем. Лучше я один наведаюсь, — предложил Фрунзэ, когда машина остановилась напротив здания милиции.
Лучиан согласился и проводил Фрунзэ взглядом, пока тот не скрылся за дверью. «Что за бред! — думал он, оставшись наедине со своими мыслями, и отчетливо представил Тибериу Пантази, бутылку каберне на столе… — Какого черта меня дернуло откликнуться на его приглашение и выйти из дому! — не переставал он ругать себя, и чувство вины, прежде неосознанное, овладело всем его существом. — Я виновник всей этой несуразицы. А иначе как несуразицей это и не назовешь… Мне назначают свидание на улице Пахаря. Приезжаем — и что мы узнаем? Что это не постоянное место жительства Пантази. Что у него и имя другое. Что он распрощался со своими хозяевами. И все из-за двух типов, приезжавших на машине с дипломатическим номером? Нет-нет, эта история похожа на издевательство, розыгрыш, месть! Какое посольство стало бы афишировать свои связи с постояльцем четы Монолиу?» Он извлек из кармана пакетик с мятными леденцами и в ярости бросил один в рот. Василиу, ухмыляясь, наблюдал за ним в зеркало. «Из всего этого бреда, — продолжал размышлять Лучиан, перекатывая во рту леденец, — только одно как-то связано с содержанием вчерашней беседы с Пантази. Записки! Предмет сделки. Он, значит, писал… Но откуда нам знать, что он вспоминал о своей шпионской деятельности, а не о чем-то другом? А может, он роман писал? Почему бы и нет? Бред и есть бред. Он решил поиздеваться надо мной. Над нами… Но с какой целью?»
Короткий, сдержанный смех прервал ход мыслей Лучиана.
— Ты чему смеешься, дядя Василиу?
— А мне, как глупому, покажи палец, и смешно, — решил отшутиться шофер.
— Так не пойдет, дядя Василиу! Давай говори правду, и только правду.
— Да вот развеселило меня, что вы вдруг сами с собой разговаривать начали.
Лучиан невесело улыбнулся.
— Я увидел вас в зеркало, — уточнил Василиу. — А вот и товарищ Фрунзэ идет.
Фрунзэ быстрым шагом подошел к машине, открыл дверцу и плюхнулся на сиденье рядом с другом.
— В управление! — бросил Лучиан.
— Госпожа Монолиу не обманула нас, — доложил Фрунзэ, после того как машина тронулась. — Пожалуйста! — Он протянул Лучиану блокнот.
Лучиан, которого не оставляло чувство вины, взял блокнот. Туда были выписаны данные о постояльце семьи Монолиу:
«Фамилия: Датку.
Имя: Василе.
Родители: Тудор, Мария.
Дата рождения: 15 января 1894 г.
Место рождения: г. Рошиори-де-Веде.
Гражданское состояние: холост.
Место жительства: г. Рошиори-де-Веде, ул. Большая, дом 56.
Дата выдачи удостоверения личности: 3 мая 1956 г. Серия X, № 737 188».
Далее следовали отметки о временной прописке у супругов Монолиу. Первая относилась к октябрю 1958 года, а последнее разрешение на временную прописку было получено 5 мая, то есть больше месяца назад.
Получая обратно блокнот, Фрунзэ отметил, что его друг погрустнел.
— Что с тобой?
— Как прибудем в управление, надо позвонить в Рошиори-де-Веде, чтобы получить подтверждение местных властей, — проговорил Лучиан, не ответив на вопрос Фрунзэ.
Оставшуюся часть пути до управления они ехали молча.
— Конечно, мы сразу запросили Рошиори-де-Веде. Нам ответили: гражданин Василе Датку в городке не проживает. Проверили они и по архивам. Результат проверки нас окончательно разочаровал: Датку Василе, сын Тудора и Марии, не родился пятнадцатого января тысяча восемьсот девяносто четвертого года в Рошиори-де-Веде.
Рапорт капитана Визиру был кратким и четким. Все время, пока говорил, он пытался поймать взгляд полковника Панаита, но тот вопреки своей привычке откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и после первых же слов Лучиана закрыл глаза, будто они убаюкали его. Он не открыл глаз и после того, как Лучиан кончил говорить и в кабинете установилась необычная тишина. Сбитый с толку Лучиан взглядом спрашивал друга: «Что делать?» Фрунзэ хмыкал, настойчиво показывая на пачку сигарет и зажигалку. «Что делать? Подождем, покурим», — красноречиво говорил его жест. Лучиан еле слышно обругал Фрунзэ. Тут полковник открыл глаза и, с упреком оглядывая подчиненных, произнес:
— М-да! Когда вы станете взрослыми мужчинами?
Фрунзэ притворился смущенным и сидел, низко опустив голову. Лучиан поперхнулся и глухо закашлялся. Наблюдая за ними, полковник придвинулся к столу. Возле тонкой папки стоял пластмассовый стакан со множеством заточенных цветных карандашей. Панаит выбрал зеленый и начал информировать офицеров:
— Пока вы были в отъезде, я запросил из архива карточку Тибериу Пантази. По результатам проверки, проведенной нами в тысяча девятьсот пятьдесят втором году, когда было закрыто дело шпиона-призрака Ричарда Брука, установлено, что Тибериу Пантази реальное лицо. Он не пользовался никакими фиктивными документами. — Полковник открыл папку и прочитал: — «Пантази Тибериу, сын Николае и Тинки Пантази, родился двадцать третьего марта тысяча восемьсот девяносто четвертого года в коммуне Корну, уезда Прохова… В тысяча девятьсот пятьдесят втором году проживал по улице Гереску Настурел, дом 11». И вот теперь оказывается, что у него есть другое имя, именно теперь, — с этими словами Панаит закрыл дело и взглянул на Лучиана, — когда признался тебе, что уже отошел от дел, что его списали, что хочет одного — выехать в Швейцарию. — Его слова не звучали как упрек, полковник только констатировал факты. — Почему же он во время вашей с ним вчерашней беседы, — продолжал он, вертя карандаш, — указывая адрес временного места жительства, скрыл, что живет под другим именем? Зачем ему это было нужно?
Панаит выпрямился. Хотя окно было открыто, а установленный в углу кабинета вентилятор натруженно жужжал, в комнате было жарко, и лицо полковника покрылось капельками пота.
— Разрешите, товарищ полковник? Напрашивается вопрос: с какой целью он вообще потревожил нас? — Лучиан подавленно улыбнулся: — Просто так, чтобы мы раскрыли, что у него есть и другое имя? Посудите сами… — Голос капитана Визиру зазвучал тверже. Он извлек из бумажника визитную карточку Пантази и положил ее на стол. — Здесь написано черным по белому: «Тибериу Пантази, пенсионер, Бухарест, улица Пахаря, дом 21». Почему он не указал свое второе имя?
Фрунзэ начал двигать по столу пачку сигарет, обращая тем самым внимание на себя.
— Как только мы пытаемся разобраться в мотивах его действий, все кажется абсурдом. Я задаю себе вопрос: а может быть, мы просто-напросто имеем дело с душевнобольным?
— По правде говоря, — признался Лучиан, — поначалу мне тоже показалось, что он не в своем уме.
Вмешался полковник, недовольный ходом разговора:
— То есть кинул в реку камушек, а мы, умники, бросились его доставать?
Лучиан почувствовал себя как тот вор, на котором шапка горит. Чувство вины снова овладело им.