— Нет. — отвечаю спокойно, поглаживая головы мирно спящих воронов.
— В смысле нет? — опешил Яков, выключая галопроекцию и удивлённо на меня уставясь.
Даже Елизавета смотрит на меня с приподнятой бровью, на секунду отвлекаясь от сюсюканья с малышкой.
— Никаких допросов сегодня, Яков. И никаких дел из списка тех, которые можно отложить на завтра. Сегодня траур. Сегодня люди погибли. В том числе из-за моего недосмотра. Поэтому мне надо побыть одному и всё хорошенько обдумать. Не убегут наши пленники, — пальцами второй руки я перебираю матерчатую ткань куколки вуду, ощущая, как утекает в неё поток энергии. И точно таким же медленным и неумолимым потоком, из глубины души поднимаются отложенные мной на потом чувства. — И вообще, ты сам сколько часов без нормального сна, Яков? Вот-вот. Выспаться надо, пока есть возможность.
— Да о чём ты вообще⁈ — Кравец вспылил, словно факел, вставая так резко, что малышка на руках Елизаветы испуганно притихает. Сама Лизка с неодобрением смотрит на Якова, но тот её взгляда не замечает, продолжая распаляться. — Ну умерли, и что⁈ Если ничего не предпринимать и наперёд не думать, то не сегодня, так завтра сдохнут и те, кто выжил! Сон для слабаков, действовать надо!
— Яков… — угрожающе начинает Елизавета, прижимая к себе китайскую девочку.
И чтобы не раздувать конфликт, я поднимаю руки.
— Спокойно. Ты хотел допросить пленницу, Яков? Хорошо. Эурлиэль из дома Нот будет отвечать на все вопросы Якова и делать всё, что он скажет, — проговариваю я над куколкой и нити энергий, сорвавшиеся с моих губ, входят в её основу. — Вот. Можешь сходить и всё выяснить. Она всё тебе скажет.
И прежде чем Яков вновь начинает говорить, я перевожу своё внимание на Белого и Чёрного ворона. Ведь в том, как они лежат на столе, определённо угадывается некоторый смысл.
— Ну и схожу! — бычится Кравец, тяжело дыша под тугими бинтами. Всё таки, как бы сильно он не бодрится, его реальное физическое состояние бросается в глаза. — Но я не терплю, когда мои союзники отлынивают от дел и препятствуют реализации планов.
— Потерпишь, — бросаю ему едко, осторожно передвигая обоих пернатых к центру стола. — Тем более, у нас нет ни чётких дел, ни нормального плана. Выжить, не план. Это необходимость. И как я уже сказал, сегодня я буду думать. А это уж точно нельзя назвать отлыниванием.
Выдвинув ящики стола, я начинаю рыться в их содержимом, постепенно извлекая то один, то другой предмет. Руки сами двигаются, выкладывая на столе до боли знакомую картину и всё происходящее в комнате уходит на второй план. Я даже не особо обращаю внимание, как сквозь бинты взбешённого Якова начинает проступать чёрный туман и как китайская девочка прячет лицо в одежде Елизаветы, тихонько всхлипывая
— Да кааак тыыы⁈
— Яков, — в этот раз Елизавета не шутит и астральная нить рывком обвивается вокруг шеи Кравец.
Минуту он сопротивляется, скрипя зубами, но по итогу сдаётся. С глухим рычанием он разворачивается и уходит прочь из кабинета, а его полные усталости и горечи слова постепенно затихают в коридоре.
— Чтоб вас всех… всё как всегда самому тянуть… подохнуть же можем… Ан нет, сидит, бл*ть, играется…
И в чём-то Яков определённо прав. Используя воронов и канцелярские принадлежности, я рисую на столе то, что назойливым зудом не даёт мне покоя ещё с самой аудиенции с Даркорбом.
— Семён, — голос Елизаветы привлёкает моё внимание и я жестом показываю, что её слушаю. — Скажи, с тобой всё в порядке? Ты точно знаешь, что делать?
— Более чем, Лизка. Доверься мне.
— Хорошо. Я верю тебе, — отвечает моя подруга детства, вставая из кресла и унося всё ещё напуганную и прячущуюся малышку. — Тогда мы последуем твоему совету и пойдём спать. День и правда был чертовски тяжёлым.
Я киваю ей, не поднимая глаз. Уж что-что, а по ним она запросто сможет раскусить мою ложь.
Ведь я не знаю, что делать.
А если быть ещё более честным, то пока не знаю, но на данный момент я всё ближе и ближе к разгадке. Подручных фигурок достаточно. Стол широк. Да и порыв мой, вызванный то ли частыми регрессиями, то ли ещё чем-то, оказывается более чем плодотворным. Раскладывая коллекционные монетки в ряд и подробнейшим образом вспоминая слова старушки Гил, я наконец-то начинаю вспоминать… Я наконец-то начинаю видеть ту игру, которая плетётся вокруг.
Игра-игра. Большая Игра. Игра в Жизнь. Ставки сделаны, игроки на местах и все нюансы настолько очевидны, что надо было быть слепым, чтобы не их не замечать.
Когда сорок седьмая монетка ложится на стол, я замираю и остальных не докладываю. Все они олицетворяют флайтауны Высших Семей, входящих в Совет. Если придерживаться списку, показанного мне Яковом, то их должно быть пятьдесят, но старушка Гил чётко сказала — 47.
А значит упало ещё как минимум два флайтауна.
Точно также я выставляю перед собой фигурки организаций и корпораций, не вошедших в Совет. В качестве них удачно подошли золочёные пепельницы, коробки с сигаретами, дорогие часы, фляжки со спиртным, коробочки с запонками, зажимы для купюр и прочий дорогой мусор. Выбираю специально те предметы, которые по размеру больше монет, ибо влияние корпораций чертовски недооценено. Пускай знать и находится в небе, но поле сражений у них, так или иначе, на земле. За добычу, за ресурсы, за драгоценные металлы и кристаллы. Не даром же в каждой семье на земле по наблюдателю от элиты, ох не даром…
Подстёгиваемый чувствами, мой разогнанный аналитический ум старается вовсю. К завершению, почти всё, что находилось в ящиках стола, оказывается на нём. Всё не нужное я бросаю на пол не стесняясь, но вот всё, что подошло, обрело особый смысл.
Даже два уже давно не спящих ворона, стали на время фигурами МЭД-Глосс и Даркорб.
— Кар-коар? «Мы тебе что?» — задаёт вопрос Чёрный, лежа на спине и оглядывая выросшую вокруг композицию.
— Ке-ве-кеверр? «Вещи какие-то?» — продолжает вопрос своего коллеги Белый.
— Пока что да, но не на долго, — бормочу им, в задумчивости сильно сжимая и чуть ли не выдирая свою бороду. — Значит в мире действительно знатный переполох… задействованы все. Тогда получается что… но тогда почему же…? Хммм, слишком высокая активность. Заметают следы. Прячут концы в воду. Изучают. Но почему так активно? Да, три потерянных флайтауна, это веский повод, но всё же не настолько, чтобы…
В тяжких думах взгляд мой натыкается на ту часть стола, которая некогда горела и, словно гром среди ясного неба, на меня снисходит озарение. Вот чего все бояться. Вот чего страшит всех игроков, без исключения и заставляет делать необдуманные и очевидные шаги. И это ни что иное, как… потеря игрового поля!
— Тааак, пернатые, — восторгаюсь догадке и лежащие на столе вороны опасливо переглядываются. — А ну-ка быстро мне на стол все известные религиозные трактаты, в которых упоминается конец света. И без повторений. Одна религия, одна книга.
— … кееер «…а может потом?» — внезапно упрямится Чёрный.
— …ке-ве-веер «…мы так устааали» — подозрительно ворочается Белый.
С хмурым прищуром, я концентрирую на кончиках пальцев жизненную энергию и каждому ворону достается трескучий живительный поток.
— Кааар! «Лаадно!»
— Каар! «Ладно!»
— Кеве-веекр! «Мы поняли!»
Хором заголосили птицы и из их клювов в мои ладони начали ложиться одна книга за другой. Пролистывая каждую я с удивлением замечаю, что навык скорочтения Грея мне передался в полной мере. Читая поперёк и ловя самую суть, я трачу на каждую книгу минут по десять и стопка на столе всё растёт и растёт. И когда в моих руках оказывается та самая, я замираю.
Я ведь уже читал её! Когда-то давно, в прошлой жизни. Читал, но каким-то странным образом, не запомнил. И чем глубже я вчитываюсь сейчас, тем дальше от меня по столу отползают вороны, по пути сбивая и сдвигая выставленные фигурки. Зря они так, конечно. Я же всё прекрасно понимаю, они птицы подневольные и против своего работодателя пойти не могут. Но чёрт их побери! Неужто нельзя было рассказать раньше?
В отличие от остальных книг, эту я читаю медленно, так-как думы от неё лишь множатся. И когда на стол я откладываю заново прочитанные Старшие Эдды, вороны в испуге прячутся, держась лапами за край стола и только клювами над ним выглядывая.
— Ну что же, мои дорогие… Хугин и Мунин, если я всё правильно понимаю? Что скажете в своё оправдание?
— Кааар… «Совпадение…» — выпаливает Чёрный.
— Кее-кер… «Ничего не докажете…» - поддакивает Белый.
А мне самому и горько и смешно.
Ну что же, раз игра принимает такой масштаб и оборот, то прав был Яков. Действовать необходимо решительно и верно. Поэтому, совершенно не гневаясь на воронов, я сгребаю все выставленные на столе фигурки обратно в ящики. Тем самым я завершаю диалог с самим собой, со смехом вспоминая, что именно так и называлась Игра в том жутком и удивительном мире Грея.
Игра называлась Диалог и в нашем мире оказались те, кто уже давным давно в неё играет. И я очень надеюсь, что со своим осознанием и входом в игру я не опоздал.
Глава 19Реабилитационная
«Подглядеть и подслушать лучше, чем завтрак скушать.»
Я бы с тобой поспорил, Белый, хотяяя…
Это утро у Якова выдалось тяжёлым. Столь желанный допрос Полины привёл лишь к нервному истощению обоих, а узнать получилось не больше того, о чём сам Яков и так догадывался. Пленённого китайца и вовсе разговорить не удалось, так как он то и дело солово моргал и норовил рухнуть в сон. Даже увесистые оплеухи не помогали его разговорить, а лишь способствовали отключке.
Пришлось признавать, что без сна жить невозможно, да только и он не принёс желанного облегчения. Полученные раны зудели, чесались, болели и если и удалось сомкнуть глаза, то лишь на пару тройку часов, не более. И совершенно неудивительно, что к моменту пробуждения настроение оказалось таким же скверным. Ещё Георг из динамиков встроенной в угол потолка камеры начал докапываться, побуждая проснуться и явиться в спортзал.