Подойдя опрометчиво близко, я получил от неё заслуженный тычок под рёбра и хохотнул.
— Да ладно тебе, не буянь, — с весельцой в голосе прошу подругу детства и начинаю громко хлопать в ладоши. — Тааак, комрады! А ну подъём, дело сделано. Комментарии придержите, одевайтесь и идите лучше делитесь ощущениями с земляками. И следующих позовите!
Яков смотрит на работяг всё также задумчиво и хмурится всё сильнее.
— А ведь мы пытались… — говорит он глухо, вспоминая былое. — Мы ведь пробовали выяснить их секрет. После этого гонения и начались. И мы ведь знали, что быстрые способы развиться и воздействовать на основу есть, но вот чтобы так, одним уколом. Такие знания нам были недоступны.
— Ну, в том и плюсы нашего положения, — отвечаю уверенно и на скептический взгляд Якова разъясняю. — Ну сам подумай. Мы в самом грязном и отчуждённом месте на всей планете. А это значит, что играть мы можем также грязно, укрепляя и усиляя себя всеми возможными способами. Это ли не плюсы?
Яков скалится. Яков очень хорошо понимает.
— Раз так, нужно будет перепрофилировать людей и обновить штат. Умеющих драться под моё начало. Я создам такую боевую бригаду Озарённых, которые Одержимых зубами рвать смогут, — он даже начинает немного смеяться, глядя вслед ушедшим мужикам.
— И не только боевую бригаду, Яков, а ещё и мастеров ультра-девайсов, инженеров, строителей, целителей, кузнецов и обслуживающий персонал, — поднимаю вверх палец и теперь мы посмеиваемся оба.
И если Вит с Белым вороном нас в этом поддерживают, то на лице Елизаветы бродят тени сомнений. И чем больше народу проходит через мои руки, тем они видны всё отчётливее и отчётливее. Под конец процедур, когда последняя группа Светлозёрских покидает мой кабинет, она поднимает руку и говорит.
— Семён, у меня одна просьба. Перед тем, как решишь принести предложение моим дочкам, я хочу с ними серьёзно поговорить, потому что… Семён? Так. Почему ты отворачиваешься?
В горле у меня комок застрял, но я понимаю, что всё таки сказать придётся.
— Ну, понимаешь Лизка. Тут дело такое, что именно с девушек я и начал. Уговорили меня, бесовки, вот и… Так! С ними всё хорошо! Просто они пока не просыпаются и у меня не получается их разбудить. Ау! Да ну не стукай!
— В смысле не можешь разбудить?!! — бешеной фурией надвигается на меня Елизавета, всекая кулак не в пример сильнее.
И что уж тут сказать, именно по этой причине я и вложил остаток свободных очков опыта в физические характеристики. Хоть и немного, но они мне выиграют время, пока я буду успокаивать Елизавету и убеждать её, что да — я тоже переживаю, что девушки не просыпаются и я очень надеюсь на то, что они обязательно очнутся.
Ведь иначе же и быть не может.
Не может же… верно?
Глава 20Преобразовательная
Легко в учении, тяжело в последующем лечении.
— Я тебя придушу… — тихо шипит мне в лицо Елизавета, крепко держа руками за шею.
— Да успокойся ты, женщина! — пытаюсь её вразумить, но тщетно.
— Придушу, тв*рь ты эдакая… — в глазах моей подруги пелена, а необычайно сильные пальцы сдавливают горло всё крепче.
— Да ну хватит! Тххак и помереть не долго! — кричу ей и мой затылок лишь сильнее упирается в стену.
И ведь реально задушит! До чего же крепкая у неё хватка. Хотя в данный момент, это не она такая сильная, а я слабый, ведь опутан её белоснежными жгутами по рукам и ногам.
— Ничего. Если помрёшь, воскреснешь как-нибудь. А уж потом я тебя ещё раз придушшууу… — она шипит сквозь зубы и ноги мои начинают отрываться от пола.
Вот это уже никуда не годиться.
— Яков! Ты-то что стоишь⁈ Помог бы хоть! — взываю о помощи, но старший Кравец даже внимания на мои просьбы и подёргивания не обращает, лишь говорит вскользь.
— Да ты и сам прекрасно со всем справляешь, как я погляжу… — при этом глядит он совсем не на меня.
Проходя мимо больничных коек с лежащими на них девушками, он через каждые десять секунд хмыкает, становясь всё более задумчивым. Мне же от его хмыков не легче, так-как воздуха в лёгких почти не остаётся. Эх, если бы не трата астральных сил на освобождение всех Светлозёрских, я бы с Елизаветой смог бы в лёгкую справиться.
Ох что за женщина! Что за нрав! Вот прям узнаю прежнюю Лизку!
Да только ностальгические воспоминания тоже нисколько не помогают. Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт, реально же ведь придушить собирается! Нужно срочно что-то делать. Так. Чему учили Сергея Кравец? Ага. Карате и айкидо. Техники, с помощью которых можно справиться с куда более сильным противником. А ну-как попробуем. Ногу сюда… руками вот здесь… на болевой… смещаем центр тяжести и…
Вместе с ней мы валимся на пол и вот уже я восседаю сверху, зажимая её руку в захвате.
— А ну пусти меня! Я не закончила! — злится она, в попытке меня сбросить и это ей почти удаётся.
— Агха! Кхкккхх! Вот прям щас и отпу-кх-щу. Разбежалась! — откашливаюсь я, в попытке переконвертировать остатки эфирной энергии в астральную, чтобы хоть как-то от её пут избавиться.
В режиме берсерка Лизка и правда оказывается грозным противником. Мало того, что всю энергию выкачивает, так ещё и перекрывает каналы, мешая её восполнению. Спасает только то, что и её силы не бесконечны и постоянно меня опустошать и сдерживать она не может. Зато может очень больно кусаться! Ауууфх! Зараза! Аж до крови прокусила!
— Да хватит тебе, Лизка, уймись! — пытаюсь я вытащить руку из её крепкой зубовной хватки. — С твоими дочками всё нормально!
— НОРМАЛЬНО⁈ — вскипает она, отпуская мою руку. — И это ты называешь нормально⁈
И пусть она кричит, пусть она в бешенстве, но это уже маленькая победа. По крайней мере она вышла на диалог и есть шанс, что в ближайшее время мне не отгрызут голову. Ведь нужно же ей чем-то говорить.
— Да, нормально! Все жизненные показатели у них в норме. Вон Вит подтвердит, — указываю я на решившего войти в медблок парня, но прижатая к полу Лизка так рявкает на него, что он разворачивается и благоразумно уходит обратно. — Да вон и Яков может сказать, что всё нормально. Правда ведь?
— Смотря что ты считаешь нормой… — всё также задумчиво отвечает Яков и от его слов Лизка начинает чуть ли не на стену лезть.
— Так! Тщщ! Яков, чтоб тебя втудыть! А ну помоги! — кричу по серьёзке, ибо нити Елизаветы начинают ощутимо врезаться в астральное тело, оставляя в нём раны и бреши. Под её напором я вновь оказываюсь на заднице и из последних сил удерживаю её руки за спиной. — Яков! Не поможешь, ежа те на лицо пришью! Ну же…
И то ли среагировав на угрозу, то ли реально осознав, что дело дрянь, он наконец подходит, спокойно садится напротив Лизки и даёт ей пощёчину. Настолько резкую и звонкую, что и она и я замираем в оцепенении.
— Елизавета. Приди в себя, — голос Якова тих, но в нём ощущается неумолимая сила, с которой невозможно бороться.
Лизка в моих руках шумно дышит, скрипит зубами, глядя прямо в глаза Якова и… в итоге выдыхает. Тело её расслабляется, астральные жгуты втягиваются и я отпускаю подругу, давая ей возможность подняться. И уж встаёт она величаво и гордо, отряхивается едва-едва, будто и вовсе между нами не происходил сеанс одностороннего удушения с плавным переходом в партер.
— Так. Ты. А ну иди сюда, — уже с гораздо меньшим гневом она берёт меня за отворот туники и тащит к первой койке. — Объясняйся. Это нормально для человека или нет⁈
И вот с одной стороны, её претензия вполне понятна. Любой бы пришёл в ужас от увиденного, если бы не знал всей сути происходящих процессов. Перед тем, как зайти в медблок, я постарался Елизавете объяснить, вот только вместе с силами к ней вернулась импульсивная манера поведения. В общем, она вошла раньше и увидела…
— Коконы, Яков!!! Мои дочки превратились в коконы, чтоб тебя! — сжимает она кулаки и в глазах её застыли слёзы.
— Уверяю тебя, это не навсегда, — подняв ладони перед собой, я осторожно подхожу и натягиваю сбитое одеяло на то, что раньше являлось Мари. Теперь же её тело плотно покрывает тонкая полупрозрачная плёнка, под которой отчётливо виднеется сама девушка. — Их организмы находятся на стадии метаморфозы и, если ты позволишь, то я всё объяс…
— А здесь что⁈ Да ты посмотри! У них перья! У моих бедных девочек растут перья! — в сердцах восклицает моя подруга детства, подходя к обнявшимся близняшкам, для которых пришлось соединить кровати, так-как их кокон оказался общим.
Я и сам подхожу к ним, признавая, что да, у Ады и Раи действительно на руках и плечах проступили тонкие острые пёрышки. И при этом они ничуть не портят их красоту а лишь подчёркивают.
— Да, Лизка. Я вижу. У них растут перья. Но если ты сядешь и попробуешь успокоиться, то я всё…
— А у Яры рога! У моей прекрасной девочки выросли рога! Проклятье… Проклятье! Я же хотела им нормальной и достойной жизни, а не это вот всё! — всё не может уняться Елизавета, пряча своё лицо в дрожащие ладони. — А всё ты… всё ты виноват…
— Да послушай же ты меня, Лизка! — взываю я, делая шаг назад, ибо её нити опять начинают угрожающе расплетаться.
И снова на выручку приходит на удивление спокойный Яков. Он ставит стул в проёме между койками, садится в него и указывает Елизавете на точно такой же, стоящий у окна.
— Сядь. Послушаем, что Семён расскажет.
И, о чудо, Елизавета медленно садится, упирает локти в колени, сцепляет пальцы и смотрит исподлобья тяжёлым и немигающим взглядом. Меня аж оторопь от него берёт, но делать нечего. Потирая всё ещё саднящую шею, я начинаю рассказ.
— В общем. Девушкам не спалось и идея раскрыть их силы пришла к ним под утро. Ну, как пришла… это я мимо проходил и услышал их разговор, а они услышали меня вот и… — Елизавета начала угрожающе распрямляться, но поднятая рука Якова придержала её порыв. — В общем, они меня убедили, да я и сам был не против. В наших реалиях необходимо выжить и за любой шанс, способствующий выживанию, стоит цепляться. Поэтому я и освободил их от оков также, как и освобождал Светлозёрских.