Как показывает практика, даже в том случае, если в ходе верхушечной революции националисты примыкают к «правильной стороне, никаких ощутимых выгод после «общей» победы они не получат. На Майдане в Киеве и в ходе протестов на западе Украины националисты проявили себя самым активным образом. Что же получили они после успешного переворота – власть, влияние, авторитет в массах? Ничего из перечисленного! Новая власть любезно предоставила им возможность подохнуть на Донбассе в рядах добровольческих батальонов, и это, пожалуй, единственное, чего они добились.
Поэтому глупо надеяться, что в случае успеха либералов они возьмут во власть своих попутчиков-националистов в знак благодарности за пролитую последними кровь на баррикадах. Если же и возьмут, то так же, как большевики взяли во власть левых эсеров: «дружба» у них продлилась менее полугода, а вскоре дошло и до прямого столкновения. Так что после победы либералов всем «промежуточным», политическим силам по мере формирования полюсов «либералы – социалисты» придется определяться, по какую сторону баррикад им быть в ходе социальной революции.
Кстати, если речь о сторонниках левых идей, то в ходе верхушечной цветной революции они однозначно будут на стороне противников путинизма. Но это, разумеется, не означает, что они готовы исполнять роль пушечного мяса либеральной элитки. Просто их программа-максимум – это наша программа-минимум.
Стоит, пожалуй, обсудить и вопрос возможного внешнего вмешательства в наши революционные события. То, что вмешательство будет иметь место, сомневаться не приходится. Во время верхушечного переворота оно может иметь даже решающее значение, учитывая высокую степень влияния, которую внешний субъект имеет и на кремлевских вождей, и на либералов. У нас перед глазами майданные события на Украине, где не обошлось без импортных «печенек». Можно вспомнить и 1991 год, когда Ельцин согласовывал с американским посольством состав нового правительства и докладывал лично президенту Бушу о результатах Беловежского соглашения. Вскоре американские специалисты контролировали процесс приватизации, проявляя особый интерес к предприятиям коммерчески малоперспективным, но зато выпускающим высокотехнологическую военную продукцию.
Но в случае социальной революции (в нее, напомню, вовлечены широкие слои общества) возможности внешних модераторов по управлению социально-политическими процессами резко снижаются. Одно дело давать рекомендации кремлевским чиновникам, крепко держа их за финансовые яйца, или сидящим на грантах их «оппонентам», и совсем другое – направлять в желаемое для себя русло бушующую энергию, пробудившегося от многолетней спячки народа. Чтобы честно управлять, нужны рычаги воздействия, каналы управления. В отличие от путинской и постпутинской либеральной элиты, революционная левая элита, не связанная собственностью и поэтому не заинтересованная в индульгенции в отношении вывозимых за рубеж капиталов, будет опираться в гораздо большей степени на поддержку масс. Внешние рычаги влияния на нее станут носить вполне объективный внешнеполитический (дипломатический) характер, а не тайный, манипулятивный, как сегодня.
Очень часто приходится сталкиваться с мнением, что проклятый Запад, раз обжегшись в 1917 году, более не допустит в России социальной революции. Хочется задать этим скептикам только один вопрос: каким образом Запад этого не допустит? Спровоцирует гражданскую войну и станет помогать белым? Но откуда возьмутся белые, за что они станут воевать? В любом случае попытки 5 % общества противостоять остальным 95 % обречены на провал.
Возможна ли сегодня иностранная интервенция, как в 1918 году? Вот это вряд ли. Страны Атланты имели тогда в своем распоряжении колоссальные армии, миллионы солдат после поражения Центральных держав оказались как бы лишними, демобилизовать их сразу не представлялось возможным, пока экономика не перестроится на мирный лад. Так почему бы не использовать их в России? Заодно там же можно утилизировать часть ставших ненужными военных припасов. На границах Советской России образовался пояс агрессивных государств – Финляндия, Польша, Румыния – все они страстно желали оторвать кусок нашей территории. Несмотря на это, интервенция в РСФСР не принесла сколько-нибудь ощутимых результатов, разве что граница с Польшей на 19 лет была отодвинута значительно восточнее линии Керзона да Румыния 22 года хозяйничала в Бессарабии.
Сегодня же военное вторжение НАТО в Россию практически невозможно. Во-первых, у нас есть ядерное оружие, да и обычные вооружения позволяют дотянуться до дома агрессоров. Во-вторых, у натовцев нет наличных сил для столь масштабной операции – это ведь не маленькую Югославию во главе с трусливым Милошевичем бомбить. Проведение наземной операции вторжения вообще из разряда фантастики. Наконец, не стоит сбрасывать со счетов экономический аспект: война – удовольствие очень дорогое, а война кровавая и затяжная – недопустимо дорогое. Так каким образом, скажите мне на милость, кто-то из-за рубежа может «отменить» социальную революцию в России? Это возможно сделать только одним способом – устранить системные причины революции, что в принципе невозможно сделать извне. Максимум, на что способны внешние модераторы, – каким-то образом оттянуть развязку.
Заключение
Все описанное в этой книге – не конкретный сценарий, а лишь схема социальных, экономических, политических механизмов революционных процессов в обществе. Схема эта тоже не статична, а вариативна. Я сознательно подогнал ее под уже знакомую читателю по учебнику истории картину: кризис царизма – февральская революция (цветная) – октябрьская революция (социальная) – мобилизационный рывок (индустриализация). На самом деле, вполне возможно, мы сейчас живем между «февралем» и «октябрем». То есть схема приобретает следующий вид: кризис советского строя – перестройка (цветная, буржуазная революция сверху) – социальная революция (надвигающаяся).
То, что между верхушечной и социальной революциями прошло не несколько месяцев, как в 1917 году, а более двух десятилетий, принципиально схему не меняет. Ведь в основе всего системные процессы, системный фактор. Как я говорил выше, в конце 80-х годов системный кризис еще не достиг глубины, способной вызвать революцию. В экономике кризис носил не системный, а лишь структурный характер. Кризис имел во многом характер искусственный – его старательно провоцировала элита, имея цель монетизировать свою власть. Этот тезис подтверждается тем, что на старом советском экономическом базисе постсоветские страны с той или иной степенью успешности проехали четверть века. Однако сегодня система находится в такой стадии деградации, когда никакая терапия (реформа) ее не спасет…
Часто сталкиваюсь с таким мнением: мол, не ты один Леха, такой умный. Там, в Кремле, тоже не дураки сидят, они все видят и понимают, что в случае революции представители элиты потеряют не только присвоенную собственность и власть, но и жизнь. Поэтому они кровно заинтересованы в существовании постсоветского проекта, который будет обеспечивать кормушку им, их детям и внукам. Режим делает все возможное, чтобы сохранить стабильность, не допустить революции. Пока у него отлично получается – население запугано настолько, что не протестуют даже ростовские шахтеры, которым не платят зарплату с мая 2015 г.
Далее обычно следуют разглагольствования о том, что некому делать революцию, лидеров нет, народ рабски пассивен – он не только не протестует из-за обнищания в ходе развала экономики, даже наоборот, все сильнее любит власть, рейтинг Путина выше 80 % и т. д. Все эти аргументы выеденного яйца не стоят. Во-первых, за всю историю человечества не зафиксировано случая, когда бы революционная ситуация в обществе созрела, но власть путем репрессий и усилиями пропаганды или с помощью «маленькой победоносной войны» смогла бы предотвратить революцию. Чаще всего в таких случаях наблюдался обратный эффект: террор карательных органов приводил к озлоблению населения, провоцировал ответную герилью; навязчивая пропаганда вызывала отвращение, «маленькие победоносные войны» превращались в затяжные и позорно проигранные.
Во-вторых, именно понимание элитой угрозы, которую несет ей революция, делает революцию неизбежной. Сама элита и устроит революцию: у нее просто нет иного выхода. Правящий класс в России является по сути своей абсолютно криминально-паразитическим – он ничего не создал сам, не получил «священную частную собственность» в наследство от отцов и дедов с заветом «сохранить и преумножить». Собственно, поэтому, в отличие от настоящей буржуазной элиты, наша не умеет сохранять и преумножать, что является сутью капитализма.
Наша элита вообще никакого отношения к капитализму не имеет. Попытка вернуться от социализма к капитализму в 90-х годах не удалась по одной простой причине – в России никогда не было капитализма, возвращаться оказалось некуда. Поэтому, откатившись назад, страна очутилась в средневековье, в феодализме. Сообразно феодальной матрице выстраивались все эти годы социальные, экономические, политические институты – самодержавие, церковь, модель сословного общества, местничество, оброчная экономика и т. д.
Наивные дурачки-либералы, кричат, что все проблемы от того, что в России нет независимого суда. Мол, судили бы суды честно – все общественные отношения можно было бы отрегулировать через этот механизм. Нет, проблема не в судах, а в сословном характере общества, сословном сознании масс и элиты. Тягловый люд и имущие классы живут в совершенно разных правовых системах. Суть явления лучше всего передает циничная римская поговорка «Quod licet Jovi, non licet bovi» – что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Даже если суд будет кристально честным, он будет судить по тем законам, какие элита издает отдельно для себя и отдельно – для быдла.
Как можно победить коррупцию в стране, 90 % населения которой свято убеждены в том: «Власть имеет право, на то она и власть, и это не нашего ума дело»? Какой научно-технический прогресс можно ожидать от страны, провалившейся в средневековье, где научной дисциплиной объявлена теология?