– Судя по вашим вопросам, вы прекрасно осведомлены о том, откуда у меня квартира и почему я не работала, – сказала хозяйка дома. – Поэтому, чтобы предвосхитить ваши вопросы, я могу сразу сказать, что с лета тысяча девятьсот девяносто четвертого по лето девяносто восьмого я была любовницей Дмитрия Зимина. И да, я знала, что он бандит, вор в законе, да, меня это не смущало, да, видимо, я абсолютно аморальна, нет, мой муж не знал о моем прошлом. Еще вопросы есть?
– Да я еще даже не начал, – усмехнулся Бекетов.
Катя как завороженная слушала разворачивающуюся перед ней историю знакомства сидящей перед ней женщины с Димой Магаданом, а также описание тех четырех лет, которые они провели вместе. Маша упомянула о том, что в момент их первой встречи Зимин следил за Ольгой Каплевской, а потом перестал. О покупке дома в Марбелье, о его гибели, оформлении на ее имя недвижимости и оставленных драгоценностях.
– Он когда-нибудь упоминал о ком-то, с кем учился в школе?
– Да. Однажды он рассказал мне, что за всю жизнь любил только одну женщину. И это была его одноклассница.
– Вы знали, что это Аглая Колокольцева?
Маша посмотрела на них удивленно, слабо махнула рукой.
– С чего вы это взяли? Девушку, которую он любил всю жизнь, которая стала его первой женщиной, звали Ира Птицына. Она умерла. Давно.
– Но о том, что Аглая Тихоновна тоже училась с ним в одном классе, вы все-таки знали?
– Тогда нет. Мы никогда не разговаривали об Аглае Тихоновне, кроме того раза, когда умерла Оля. Они с Васей погибли, и я попросила Диму позволить мне пожить у Колокольцевой. Ей было очень тяжело. Он согласился, сказал, что у меня доброе сердце, но сам к ее дому не приближался.
– А если не тогда, то когда вы об этом узнали?
Маша замолчала, словно уткнувшись с разбегу в стену. Лицо ее из бледного моментально стало красным, как будто ее отхлестали по щекам крапивой.
– Аглая Тихоновна любит рассказывать истории из своей юности, – сказала она, помолчав. – Поэтому она как-то упоминала, что у нее был такой одноклассник. И про свою близкую подругу Иру Птицыну тоже рассказывала. Это не могло быть простым совпадением. Но я узнала о том, что Зимин и Колокольцева в прошлом были знакомы, уже после трагедии в Марбелье. Это правда.
– А что неправда?
– Я не лгу, – Маша пожала плечами, – все то, что я вам рассказала, правда.
– Хорошо, тогда продолжим. Вы когда-нибудь встречались с Антониной Сергеевной Демидовой?
– Это еще одна одноклассница? Та самая, которую убили в день рождения Аглаи Тихоновны? Бабушка Глашенькиной подруги по театру?
– Да, вы когда-либо встречались с ней?
– Да, встречалась. Это было, кажется, году в девяносто шестом. По крайней мере, к тому времени я уже довольно давно встречалась с Димой, и квартиру эту он мне уже купил, но задолго до его гибели в Испании.
– При каких обстоятельствах?
– Мы заехали пообедать в клуб «Мираж», было такое модное заведение на Новом Арбате. Потом, когда мы вышли, мне захотелось пройтись, и мы пошли по улице, совершенно бездумно и бесцельно. Было тепло, мы о чем-то разговаривали, а потом Диму окликнула какая-то женщина. Оказалось, что это та самая Антонина, которую он называл Нюркой. Она решила, что я – Димина дочь, меня это смутило, а он засмеялся и сказал, что не дочь, а подруга. Она с таким любопытством на меня смотрела, очень бесцеремонно, поэтому я отошла в сторону, чтобы не мешать.
– То есть Аглаю Колокольцеву при вас они не обсуждали? Что она в Москве, что ее надо найти?
Маша закусила губу и снова отрицательно покачала головой.
– Нет, я же говорю вам, в то время я не знала, что они знакомы. И я не слышала, о чем они говорили. Правда, знаю, что Дима дал ей свой телефон. Мобильный и городской. Он сказал, что она попросила номер стационарного телефона, потому что у нее мобильника тогда еще не было, разумеется. И он дал ей номер моей квартиры, потому что в основном проводил время у меня.
– Хорошо. Будем считать, что я вам верю.
– А это уж как вам будет угодно. Я говорю правду.
– Вы знали, что Демидова снова приехала в Москву?
– Конечно, нет. Я вообще забыла о ее существовании. Это женщина, которую я видела двадцать четыре года назад на протяжении шести минут. Я знала, что в Москву приехала какая-то одноклассница Аглаи Тихоновны, которая нашла ее совершенно случайно, через внучку, по стечению обстоятельств оказавшуюся подругой Глаши. – Немного помолчав, Маша добавила горько: – По роковому стечению обстоятельств. Я знала, что она будет на дне рождения. Но то, что это та самая одноклассница, я поняла уже после того, как узнала, что ее убили.
– Кстати, откуда?
– От мужа. Михаил, рассказывая, что случилось, упомянул, что Аглая Тихоновна называла погибшую Нюркой. И я вспомнила ту встречу.
– Мария, вынужден спросить вас напрямую. В этот приезд Антонины Демидовой в Москву вы с ней встречались?
Маша выглядела удивленной. Она отклонилась назад, бросив на Бекетова непонимающий взгляд.
– Конечно, нет. С чего вы взяли? Где и при каких обстоятельствах мы могли бы встречаться? А главное – зачем.
– А вот я склонен считать, что вы виделись, – Бекетов пошел в атаку, и Катя внутренне съежилась от понимания того, что сейчас на ее глазах Машу, кажется, будут распинать. – Я сейчас расскажу вам свою версию того, как развивались события, а вы меня поправите, если я где-нибудь ошибусь. Итак, после четвертьвекового перерыва Антонина Демидова приезжает в Москву. Ее очень угнетает мысль, что у ее любимой внучки в столице нет своей квартиры. Конечно, ее сын – не последний человек, но купить квартиру в столице ему явно не под силу, и драгоценная Тонечка вынуждена ютиться в съемном жилье, да еще и работать на износ, сниматься в третьесортных сериалах, чтобы обеспечить себе столичный уровень жизни. Бабушка хочет ей помочь, но не знает как.
Маша слушала его неторопливый рассказ с нарастающим напряжением. Катя отмечала ее участившееся дыхание, розовые пятна на шее и нервно сплетающиеся длинные пальцы.
– Совершенно случайно старушка узнает, что ее ненаглядная внучка Тонечка, оказывается, уже много лет дружит с Глашей Колокольцевой – внучкой ее школьной подружки, пути с которой разошлись более пятидесяти лет назад. Пожилые дамы общаются по телефону, договариваются о встрече, но тут в дело вмешивается коварный коронавирус, из-за которого они вынуждены сидеть по домам. Все это время Демидова напряженно думает о том, как ей использовать знакомство с Колокольцевой. Она вспоминает давнюю историю про золото, когда-то сгоряча выболтанную Димкой Зиминым, их бывшим одноклассником. Вспоминает она и вашу случайную встречу, из которой сразу становится ясно, что Зимин из отпетого мерзавца и убийцы родителей Аглаи Тихоновны вырос в бандита, у которого наверняка водятся деньги.
Маша слабо улыбнулась.
– Дима не был человеком, которого можно было бы легко шантажировать, – сказала она.
– Да, но Антонина Сергеевна этого не знала. Так же, как и того факта, что Зимина давно нет в живых. Я думаю, что она решила припугнуть Зимина тем, что сообщит Аглае Тихоновне о том, что это он убил ее родителей, расскажет про золото. И, чтобы его найти, позвонила по единственному имеющемуся у нее номеру – вашему, Мария.
Маша едва заметно, но все-таки вздрогнула. Похоже, слова Бекетова попали точно в цель. Он сделал паузу на тот случай, если бы она вдруг решила возразить, но Маша молчала, лишь затравленно смотрела в сторону, в окно, за которым весело раскачивались листья березы.
– Что ж, не хотите говорить, тогда продолжаю я. От вас Антонина Демидова узнала, что Зимин давно умер. Но терять деньги, которые она уже считала своими, ей не хотелось. Думаю, что к тому моменту одна короткая встреча между одноклассницами уже состоялась, и Аглая Тихоновна, как это бывает, когда после долгой разлуки встречаются люди, не видевшиеся много лет, рассказала Антонине Сергеевне о своей семье. Может, и фотографии показала. Это мы у нее чуть позже обязательно выясним. Как бы то ни было, Демидова поняла, что шантажировать можно не Зимина, а вас. Вашим прошлым и связью с ним. Не думаю, что вам хотелось, чтобы об этой странице вашей биографии узнал ваш муж или его родственница. И Демидова тоже так не думала. Сколько она запросила за свое молчание, Мария?
Теперь их собеседница снова выглядела удивленной. У нее даже рот приоткрылся от изумления.
– Погодите, – сказала она торопливо, – погодите-погодите. Вы что, считаете, что эта самая Демидова шантажировала меня?
– Да, я так считаю, потому что ей больше некого было шантажировать.
– Но исходя из этой логики, получается, что это я ее убила, чтобы заставить замолчать.
– А что невозможного в таком умопостроении?
– Но я не убийца! – воскликнула Маша. – Кать, ты-то что молчишь? Ты же не можешь не понимать, что все это невозможная глупость?
– Машенька, ты всегда мне очень нравилась, но я ведь тебя совсем не знаю, – сказала Катя. Почему-то это прозвучало жалобно и как-то жалко. Словно она извинялась. – Я с Колокольцевыми познакомилась всего два года назад, а с тобой и Мишкой и того позже.
– Да вы что? – Маша почти плакала. – Я не убивала эту старуху, потому что я вообще не могу никого убить. Да, двадцать с лишним лет назад я стала любовницей человека, который был вдвое старше меня, прекрасно осознавая, что он «малиновый пиджак», бандит, вор в законе. Может быть, это было не очень морально, но я фактически спасла свою семью от голода. Да у моей мамы все руки были шилом исколоты, а благодаря Зимину она стала владелицей своего ателье, и теперь на пенсии они с папой ни в чем не нуждаются, потому что помещение сдают. Да. Я продавала себя за деньги, но это было давно. А потом я встретила Мишку и в него влюбилась. Мы женаты более двадцати лет, и никогда за эти годы я не делала ничего предосудительного. И никто меня не шантажировал, и со старухой этой я не встречалась. Я правду говорю.
Теперь она уже кричала. И, глядя на ее искаженное лицо, Катя почему-то ей верила. И ругала себя отчаянно за то, что верит, и за то, что жалеет тоже.