— Он просто хочет выплакаться один.
Видар терпеть не мог плачущих мальчиков, и еще в раннем детстве Симон научился прятаться, чтобы излить свое горе. Но она не стала им этого говорить. Полицейские думают, что она не в себе. Это читалось в их полных тревоги глазах. Они думают, она ничего не поняла. Потому что речь идет не о самоубийстве. Видар себя не убивал. Кто-то другой его убил. Истина постепенно доходила до нее.
— Я хочу его увидеть, — пробормотала она. — Могу я его увидеть?
На заправку заехала полицейская машина. Лиам оглянулся в поисках путей отхода. Ниила раскладывал яблоки. Они были такого же цвета, как и его щеки. Повернувшись к Лиаму, он спросил:
— Как у тебя дела?
— Хорошо.
— Скажи, если возникнут вопросы.
Он был добрым, даже слишком. Может, он притворяется? Может, это такой отвлекающий маневр? Пытается запудрить Лиаму мозги, чтобы скрыть свои истинные намерения. По телу пробежал холодок. Какой он дурак, что решил искать работу здесь.
Полицейский вышел из машины. Лиам его узнал. Молодой, из тех, кто испытывает потребность показать, на что они способны. Он помахал Лиаму, словно они были знакомы. Лиам неуклюже поднял руку в ответ. Напомнил себе, что ему нечего опасаться. Что он теперь тоже работает и платит налоги. И имеет право на уважение.
Посетители замечали, что работа на заправке ему в новинку, но были терпеливы и благожелательны. Он видел в их глазах одобрение. Нужно просто расслабиться и перестать думать. Как дети, когда учатся кататься на велосипеде. Нужно ехать, а не думать. Но он не мог перестать думать. До двери склада, до машины и свободы всего семьдесят пять шагов. Можно преградить преследователям путь, опрокинув полку с консервами и яблоками. Они не смогут его остановить — ни Ниила, ни полицейский. Старое убежище в лесу, которое они построили с Габриэлем в те дни, когда им часто приходилось прятаться, еще стоит. Какие наивные они были в молодости. Не понимали, что со временем все станет только хуже.
Время шло. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем полицейский вернул шланг на место. Он заплатил картой, не заходя в магазин. Бросив последний взгляд на Лиама, сел в машину и уехал. Вот и все. Ниила насвистывал у полки с фруктами, не догадываясь, какая драма творилась внутри Лиама. Как близко он был к срыву.
Мобильный вибрировал в кармане, требуя внимания. Он испугался, что звонит мать, что с Ваней что-то случилось, но, проверив телефон в паузе между посетителями, увидел на дисплее имя Габриэля. Брат снова и снова названивал ему. Лиам решил не отвечать.
— Это твой телефон вибрирует? — поинтересовался Ниила. Неужели у него такой слух?
— Да.
— Девушка звонит?
— У меня нет девушки.
— Можешь взять перерыв и перезвонить.
— Спасибо, в этом нет нужды.
— Как хочешь. Не забывай брать перерывы. Отдых — это важно.
Смена подошла к концу. Перерыв Лиам так и не взял. С тяжелой головой вышел в складское помещение и пошел к черному входу. Проходя мимо полки с батарейками, поймал себя на мысли о том, по какой цене их можно загнать. Пристыдил себя за эти мысли. Сунул сигарету в рот, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и открыл дверь. Запах мусора ударил в нос.
Не успели глаза привыкнуть к темноте, как на него обрушился удар. Белая вспышка перед глазами, острая боль, и за ней теплая кровь из носа. Он пошатнулся, зашарил руками в поисках двери, но она уже захлопнулась. Еще один удар. Он вскинул руки, чтобы прикрыться. Руки вцепились ему в горло и цачали бить головой о кирпичную стену. Кровь ручьем стекала по подбородку за шиворот.
Полиция сказала, что Видара они смогут увидеть, но о том, как он умер, им не скажут. Это может повредить расследованию. Лив решила, что, может, это и к лучшему. Самое главное — увидеть его и убедиться, что он действительно мертв.
Она сжала руку Симона в своей. Сына била мелкая дрожь. Ее тоже трясло. Глаза жгло от бессонной ночи. Но она не плакала.
Лес расступился, сменившись домами. Из-за уличного освещения не видно было звезд на небе. Они проехали через мост над черной рекой. Одинокий прохожий пригнулся под зонтиком. На другой стороне дороги светилась неоновая вывеска закусочной. Лив подумала, что это неправда, отец не может тут быть. Видар всегда держался от города подальше.
Оставив машину на подземной парковке, они вошли в лифт. Рука Симона была в ее руке. Лифт остановился на нужном этаже, они вышли и пошли по длинному коридору с закрытыми дверями. От их шагов раздавалось гулкое эхо. Противно пахло дезинфицирующим средством.
Хассан пропустил их в комнату, стены которой были выложены потемневшей от времени кафельной плиткой. Казалось, что стены кровоточат. На стене перед ними располагался ряд четырехугольных дверок. У Лив сдавило горло. Она до боли сжала потную руку Симона.
— Уверен, что выдержишь?
— Я хочу увидеть дедушку.
Темноволосая женщина в синей больничной униформе подошла к ним.
— Идите за мной.
Лив почувствовала, как все внутри сжимается от страха. Ее удивило, что в этой комнате ничем не пахло. Интересно, как им удалось прогнать запах смерти?
Видар лежал на каталке из нержавеющей стали. Она перестала дышать. Это была всего лишь оболочка. Серая, безжизненная кожа. Все, что осталось от Видара. Лицо в ссадинах, которых у него не было при жизни. Словно его искусали дикие животные. Тело было прикрыто белой простыней, но она могла представить, в каком оно состоянии — разодранная в клочья кожа, темная дыра на месте сердца.
Руки лежали неподвижно. Лив протянула руку и коснулась пальцев. Они больше не были скрюченными — смерть распрямила их, вот ведь как бывает.
Симон рядом с ней зашелся в рыданиях. Лив притянула сына к себе, прижала голову к груди, чтобы он не видел трупа на каталке. Сама же она не могла отвести глаз от покойника. Глаза ее оставались сухими. Она не плакала, не кричала, не проклинала. Только стояла, смотрела на мертвого отца и чувствовала, как в груди поднимается тихое ликование.
Она кивнула Хассану:
— Это он. Отец.
— Так вот где ты работаешь? Не мог места получше найти? Из всех заправок выбрал ту, где работает его дочь?
— Это Ниила взял меня сюда. К ней это никакого отношения не имеет.
Габриэль замахнулся для нового удара, но на этот раз Лиаму удалось увернуться. Но он не удержался на ногах и полетел в лужу. Одежда тут же промокла. Габриэль возвышался над ним. По его дергающимся движениям было видно, что он под кайфом. Лиам сжал нос пальцами, останавливая кровь, и бросил взгляд на дверь — надо было убедиться, что никто их не слышит. Если сейчас появится Ниила, выставит за порог не раздумывая.
Габриэль пнул его ногой.
— Иди в машину. Прокатимся.
Лиам вел, а Габриэль показывал дорогу. Они заехали в лес, и эта дорога, кажется, давно уже никуда не вела. В лесу было сыро, из-за тумана все расплывалось перед глазами.
Габриэль то и дело поглядывал на него.
— Тебе нельзя доверять. Ты не думаешь головой. Не думаешь мозгами, — бубнил он.
У Лиама встал перед глазами старик. Все произошло так быстро. Словно свечу задуть. Пара секунд, и человека нет. Он покосился на куртку Габриэля, пытаясь рассмотреть, что под ней спрятано. Пальцы брата сновали по карманам в поисках сигарет или зажигалки. Лиам боялся дышать.
— Прикинь, что я почувствовал, когда проходил мимо и увидел тебя на ее месте!
— К ней это не имеет никакого отношения.
— Что, угрызения совести, да? Ты ее жалеешь?
— Не говори ерунды.
Дорога пошла вверх. Лес поредел, высокие деревья сменились низкими, открывая взгляду темное беззвездное небо. Ваня уже легла. Сегодня он не успеет пожелать ей спокойной ночи, подумал Лиам.
Все вокруг тонуло в темноте. Но нетрудно было представить, что внизу на километры простираются леса, озера и болота. Настоящий лесной океан. Лиам узнал это место, они были тут в детстве. Отец иногда заталкивал их в машину, говорил матери, что его все достало, что он забирает детей и сматывается с ними навсегда. Однажды они приехали сюда. Отец размахивал руками и говорил: «Тут, наверху, мы построим дом. Чтобы никто больше не смел смотреть на нас свысока!»
Машина остановилась, и они как по команде распахнули дверцы, впуская холодный воздух. Лиам бросил взгляд в зеркало заднего вида. Запекшаяся кровь под носом — не так страшно.
— Зачем мы тут? — спросил он.
Габриэль не ответил. Сунув руку под куртку, быстро вытащил пачку сигарет, но Лиам успел заметить пистолет. И тут же перевел взгляд на деревья, прикидывая расстояние, — успеет ли убежать, если представится такая возможность? В темноте брату его не найти.
Вдруг послышался шум мотора, и вскоре показалась старая машина. В белом свете работающих фар Лиам узнал ее. Юха.
— Что мы скажем?
— Ничего. Держи рот на замке. Ты уже достаточно дров наломал.
Водительская дверь открылась. Юха оставил фары включенными и сделал крюк, чтобы подойти к ним сбоку. Двигался он с гибкостью дикой кошки. Бороденка свисала на грудь. Одет он был в мешковатую одежду, под которой много чего можно спрятать. Габриэль вылез из машины и жестом приказал Лиаму последовать его примеру. Лиам сдавил челюсти, зуб тут же пронзило острой болью.
Юха стоял спиной к свету, и лица его не было видно. Ноги нервно топтали гравий. Габриэль подошел к нему и протянул обычный товар. Юха взял пакет, но проверять травку на качество не стал. Белки его глаз блестели в темноте.
— Я хочу узнать, что произошло, — сказал он, убрав траву.
— Ты о чем?
— О том, что случилось в Одесмарке. Я хочу знать, что произошло.
Юха сделал шаг вперед. Ветер трепал его волосы и доносил запах немытого тела. Лиам держался в отдалении. Ему было страшно. Страшно, что между ними и Юхой вот-вот разразится ссора.
— Тут травы на два месяца, — сказал Габриэль. — Потом тебе придется искать других поставщиков.
Юха медленно сунул руку под куртку. Лиам замер, но бородач всего лишь достал купюры из внутреннего кармана и протянул братьям.