Документы Бенитес принял легко, хотя попросил объяснить и уточнить некоторые аспекты. Один из них – участие Клейтона Пелла в обвинительном процессе Харди. И вот теперь Босх и Чу приехали в реабилитационный центр, желая убедиться, что эта часть дела не вызывает сомнений. Узнав историю Пелла, Бенитес встревожился. Его смущала роль Пелла на суде в качестве ключевого свидетеля, беспокоило, не воспользуется ли Пелл стороной обвинения для осуществления мести и не подыграет ли в итоге противоположной стороне, отказавшись от своей версии. Бенитес предложил стратегическое решение – «закрепить слова Пелла на бумаге», то есть убедить его подписать письменные показания. Не частый ход. И не только потому, что на бумаге раз и навсегда зафиксированы детали показаний, но еще и потому, что документ полагалось представить по первому требованию защиты.
Через несколько минут Стоун вернулась с Пеллом, и Босх указал ему на свободный стул.
– Как дела, Клейтон? Присядьте, пожалуйста. Помните моего напарника детектива Чу?
Пелл и Чу кивнули друг другу, и Босх посмотрел на Анну, как бы спрашивая, останется ли она.
– Клейтон хочет, чтобы я присутствовала, – ответила она.
– Отлично. Располагайтесь со мной на диване.
Когда все расселись, Босх, продолжая говорить, открыл на коленях портфель и достал папку.
– Клейтон, вы смотрели вчера новости?
– А как же? Похоже, вы сцапали его.
Пелл поджал под себя ноги. Он был таким коротышкой, что казалось, в большом мягком кресле сидит маленький мальчик.
– Вчера мы арестовали Чилтона Харди за то убийство, о котором я рассказывал вам на прошлой неделе.
– Здорово. А за то, что он сделал со мной?
Босх предвидел, что Пелл задаст ему именно этот вопрос.
– Мы надеемся предъявить ему много обвинений. Поэтому мы здесь. Нам нужна ваша помощь.
– Я уже спрашивал на прошлой неделе, что я от этого получу?
– А я отвечал на прошлой неделе, поможете нам навсегда засадить Чилтона. Вашего мучителя. Возможно, даже встретитесь с ним в суде, если окружной прокурор сочтет нужным, чтобы вы непосредственно свидетельствовали против него.
Босх открыл лежащую на портфеле папку.
– Мы с напарником провели утро в канцелярии окружного прокурора, представляя наши доводы против Харди по делу об убийстве Лили Прайс. Дело верное, надежное и по мере продолжения расследования становится еще надежнее. К вечеру окружной прокурор собирается предъявить Харди обвинение в убийстве. Мы сообщили ему о вашей роли – что это ваша кровь найдена на теле жертвы.
– Какая роль?! – воскликнул Пелл. – Я объяснил вам, что меня там даже не было, а вы говорите окружному прокурору о какой-то моей роли!
Босх уронил папку на портфель и успокаивающе вскинул руки.
– Минутку, Клейтон, мы ничего подобного не делали. Я неудачно выразился. Позвольте мне докончить. Мы ввели прокурора в курс дела. Что нам известно, какие имеются улики и как одно связано с другим. Сказали, что ваша кровь найдена на теле жертвы, хотя вас на месте преступления не было. Более того, в то время вы были ребенком, поэтому ваше участие в преступлении исключается. Прокурор все это принял и понимает, что вы тоже жертва этого типа.
Пелл не ответил и, как на прошлой неделе, сел в кресле боком.
– Клейтон, – попросила его Анна, – пожалуйста, не отвлекайся. Все это очень важно.
– Мне пора на работу.
– Ты не опоздаешь, если внимательно, не перебивая, выслушаешь детективов. Пойми, как это важно. И не только для дела, но и для тебя. Пожалуйста, повернись и слушай.
Пелл неохотно повиновался.
– Хорошо, хорошо, слушаю.
– Итак, Клейтон, буду говорить прямо. Есть только одно преступление, на которое не распространяется закон о давности уголовного преследования. Вы знаете, что это значит?
– Это значит, что человека нельзя осудить после определенного количества лет. Если говорить о сексуальных преступлениях, это, как правило, три года.
Босх понял, что у Пелла отнюдь не поверхностные знания закона о давности уголовного преследования. Изучил его, пока находился в тюрьме Калифорнии. И это послужило Босху мрачным напоминанием о том, что сидящий напротив вздорный коротышка – опасный хищник, а хищники знают характер местности, на которой охотятся.
Срок давности для большинства сексуальных преступлений составляет три года. Но Пелл ошибался. Из этого закона есть исключения в зависимости от совершенного деяния и возраста жертвы. В канцелярии окружного прокурора обдумывали возможность преследования Харди за преступления против Пелла. Не слишком ли поздно? – размышлял Босх. Пелл столько лет рассказывал тюремным психологам свою историю, но никто не почесался начать следствие. Гарри не сомневался, что преступная деятельность Харди-хищника окончена и по крайней мере за некоторые из своих злодеяний он ответит. Но за то, что совершил с Клейтоном Пеллом, скорее всего не расплатится.
– В целом вы правы, – кивнул Босх. – Обычно три года. В таком случае вы знаете ответ на свой вопрос. Харди не осудят за то, что он сделал с вами. Но это не имеет значения, поскольку вы можете сыграть полезную роль в его осуждении за убийство. Мы сообщили окружному прокурору, что ваша кровь была на Лили Прайс и вы, если понадобится, расскажете присяжным, как она попала на нее. Засвидетельствуете, как обращался с вами Харди – совершал физическое и сексуальное насилие. Ваше показание будет чем-то вроде мостика, который благодаря вам перебросят от найденной на теле девушки ДНК прямиком к самому Чилтону Харди.
Босх снова взял лист с текстом.
– В настоящее время окружному прокурору нужно подписанное вами заявление, которое устанавливало бы связь между вами и Харди. Утром мы с напарником, основываясь на моих заметках прошлой недели, составили этот документ. Почитайте его и, если здесь все правильно, подпишите. Таким образом, вы будете способствовать тому, чтобы остаток жизни Харди провел в камере смертника.
Гарри протянул лист, но Пелл, отказываясь, махнул рукой.
– Прочитайте лучше вслух.
Босх решил, что сидящий перед ним человек не умеет читать. В деле Пелла не было сказано, что он когда-нибудь регулярно посещал школу, и уж точно не получил домашнего образования.
Весь текст занимал полторы страницы. При его составлении детективы сознательно следовали правилу: лучше меньше, да лучше. Пелл кратко свидетельствовал, что в тот период, когда была убита Лили Прайс, он жил с Харди под одной крышей и подвергался с его стороны физическому и сексуальному насилию. Описывал, как во время издевательств Харди пользовался ремнем и избиения часто продолжались так долго, что из ран на спине шла кровь.
Отмечалось, что недавно Пелл опознал Харди по фотографии и уверенно указал на дом, где жил с ним в конце восьмидесятых годов.
– Нижеподписавшийся подтверждает, что все приведенные факты, касающиеся его вовлеченности в отношения с Чилтоном Аароном Харди-младшим в 1989 году, верны и точны, – дочитал до конца Босх. – Вот и весь документ. – Он посмотрел на Пелла, который, словно соглашаясь, кивнул. – Все правильно?
– Да, все правильно. Но здесь сказано, что Харди сфотографировал меня, когда я брал у него в рот.
– Но не такими словами…
– А нельзя обойтись без этого?
– Думаю, нельзя, Клейтон, потому что мы нашли фотографию, о которой вы упоминали. Обнаружили ту коробку из-под обуви. Лучше, чтобы это осталось в показаниях – ведь фотография подкрепляет ваши слова.
– Не понимаю, что это значит.
– Не понимаете слово «подкрепляет»? Подтверждает ваш рассказ. Удостоверяет его. Вы заявляете о том, что вас заставлял проделывать Харди, и это запечатлено на фотографии.
– Следовательно, люди увидят этот снимок?
– Очень немногие. Журналистам не покажут его. Фотография будет только средством, которое поможет сформулировать обвинения.
– Кроме того, Клей – вмешалась в разговор Стоун, – вам нечего стесняться. В ту пору вы были ребенком. Он – взрослым и полностью подчинял вас своей воле. Сделал своей жертвой. Вы не могли сопротивляться ему.
Пелл кивал, но как будто больше своим мыслям, чем словам Стоун.
– Так вы подпишете документ? – спросил Босх.
Настал момент: или-или.
– Подпишу, а дальше что?
– Дальше он поступит окружному прокурору, войдет в дело и подкрепит обвинения, которые он сегодня сформулирует.
– Я не о том. Я о Чилле. Что будет с ним?
Босх кивнул. Теперь он все понял.
– Пока он будет сидеть в центре содержания под стражей «Метрополитен» без права выхода на свободу под залог. Если служба окружного прокурора сформулирует обвинение сегодня, завтра он предстанет перед главным судом первой инстанции. Возможно, состоятся слушания о передаче его на поруки.
– Его выпустят под залог?
– Я этого не сказал. Но у него, как у каждого, есть право потребовать слушаний. Однако вам не о чем беспокоиться. Харди больше никогда не придется дышать свежим воздухом.
– Могу я поговорить с судьей?
Босх посмотрел на Пелла. Ему была понятна эта просьба, но он все-таки удивился его словам.
– Едва ли это разумно, Клейтон. Вы – потенциальный свидетель. Если хотите, я проконсультируюсь со службой окружного прокурора, но полагаю, что они ответят отказом. Захотят приберечь вас, чтобы в нужный момент выпустить на суде. А не держать вас там, особенно в присутствии Харди.
– Ладно, я только хотел спросить.
– Конечно.
Босх положил лист на портфель.
– Может, подпишете прямо здесь? Неудобно, но лучше ничего не придумать. Самая ровная поверхность, имеющаяся в нашем распоряжении.
– Да.
Коротышка соскочил со стула и подошел к Босху. Гарри достал из кармана ручку и подал ему. Пелл наклонился, ручка застыла над документом. Их лица оказались рядом, и когда Клейтон заговорил, Босх почувствовал на щеке его горячее дыхание.
– Знаете, что с ним нужно сделать?
– С кем? С Харди?
– Да, с Харди.
– Что с ним нужно сделать?