— Тогда давайте команду отправлять прокламации по корпусным штабам. Пусть распространяют в занятых сельских уездах и городах.
— Будет исполнено. Если не хватит тиража, допечатаем во львовской типографии...
К середине сентября разбитые четыре австро-венгерские армии и отдельные армейские группы отошли на рубеж рек Дунаец и Бяла, чтобы «зацепиться» за них. Галицийская битва завершилась победой русского оружия, победой Юго-Западного фронта.
Размах сражения на полях Галиции в августе и сентябре 1914 года оказался схож с понесёнными сторонами потерями. Русские потеряли 230 тысяч человек убитыми, ранеными, без вести пропавшими и пленными. Австро-Венгрия лишилась около 400 тысяч людей, в том числе 100 тысяч пленных. Обученные резервы венского командования «растаяли» на Восточном фронте.
Часть пленённых в Галиции солдат и офицеров пошла в конце войны на формирование добровольческого Чехословацкого корпуса. Дислоцированный в тылу Юго-Западного фронта, он к концу 1917 года состоял из двух пехотных дивизий и запасной пехотной бригады. Общая численность корпуса доходила до 30 тысяч человек. Командовал им генерал-лейтенант В. Н. Шокоров, начальником штаба был генерал-лейтенант М. К. Дитерихс.
Алексеев был среди той части русского генералитета, которая поддерживала идею создания в рядах Российской Императорской армии добровольческих частей из лиц славянской национальности. Михаил Васильевич, когда обсуждался этот вопрос, высказался следующим образом:
— Думается, что идея славянского братства поможет нам выиграть эту войну. Чехи и словаки сражаются за Австрию с большой неохотой. А вот за возможное создание собственного государства они будут биться примерно...
В августе 1914 года чехи, проживавшие колониями в Петрограде, Москве и Киеве, обратились к императору Николаю II с предложением о создании Чехословацкого легиона в составе Русской армии. В письме говорилось:
«Чехи, дети общей славянской матери, удивительным образом выжившие как часовые на Западе, обращаются к тебе, Великий Суверен, с горячей надеждой и требованием, восстановления независимого чешского королевства, чтобы дать возможность славе короны Святого Вацлава сиять в лучах великой и могущественной династии Романовых».
Воинские части из добровольцев чехов и словаков были вскоре созданы. Позднее их пополнили военнопленными из австро-венгерской армии. Так в составе вооружённых сил России появился Чехословацкий корпус, которому Гражданская война уготовила историческую судьбу.
Министр иностранных дел С. Д. Сазонов обещал на встрече с делегацией чехов, проживавших в России:
— Если Бог даст победу русскому оружию, то восстановление полностью независимого Чешского королевства будет совпадать с намерениями русского правительства...
Но чехословацкому корпусу не удалось проявить себя на Русском фронте. В январе 1918 года, в связи с сепаратными мирными переговорами в Брест-Литовске он был объявлен автономной частью французской армии. В августе Советское правительство заявило о готовности эвакуировать личный состав корпуса из России через Владивосток.
К концу мая 63 эшелона с чехословаками общим числом более 40 тысяч человек растянулись по железнодорожной линии от станции Ртищево близ Пензы до Владивостока. То есть на расстояние в 7 тысяч километров.
Однако попытки советской власти использовать чехословаков в боевых действиях против германцев и войск Украинской народной республики, стремление разоружить корпусные части, задержки движения эшелонов и изменение их маршрутов привели к восстанию чехословаков.
Совещание представителей корпуса в Челябинске постановило: оружие не сдавать и продолжать движение к Владивостоку. Во главе корпуса встал военный совет из трёх человек: подполковника С. Войцеховского, капитанов Р. Гайды и С. Чечека.
25 мая в городе Мариинске произошло первое вооружённое столкновение чехословаков с отрядами местного Совета. В тот же день был перехвачен приказ Л. Д. Троцкого о расстреле на месте всякого вооружённого чехословака и о заключении в лагеря военнопленных всего состава данного эшелона.
Так началось восстание Чехословацкого добровольческого корпуса против советской России. В феврале 1919 года корпус был переименован в Чехословацкую армию.
Белые чехи и словаки воевали в годы Гражданской войны на Восточном фронте, поддерживали армии Верховного главнокомандующего Российской армией адмирала Колчака, сражались на Дальнем Востоке в войсках Антанты. Последний транспорт с чехословацкими солдатами покинул порт Владивосток 2 сентября 1920 года...
Но не только чехи и словаки вставали под российские знамёна с началом Первой мировой войны. Бельгийцы, проживавшие в Петрограде, в ответ на то, что Германия начала оккупацию их родной Бельгии, создали отдельную добровольческую часть. Смешанный Русско-Бельгийский броневой автомобильный дивизион достойно сражался на Юго-Западном фронте...
За Галицийскую битву М. В. Алексеев удостоился военного императорского ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Так в рядах русского генералитета появился ещё один георгиевский кавалер. С белым эмалевым крестом, в розетке которого красовался Георгий Победоносец, Алексеев предстаёт перед потомками почти на всех своих фотографиях времён Первой мировой войны и войны Гражданской.
Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Н. И. Иванов был награждён уже полководческой Георгиевской наградой - военным орденом Святого Георгия сразу 2-й степени.
Георгиями в старой России гордились все: от нижних чинов до генералиссимуса князя Италийского графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского.
Орденская награда за победу в Галицийской битве только дополняла другую. Алексеев награждается ещё и чином полного генерала. Генерал от инфантерии будет его последним воинским званием на четыре года остававшейся жизни.
Каких только высоких оценок не давалось Михаилу Васильевичу за его галицийские труды. Так, бывший генерал-квартирмейстер Ставки Верховного главнокомандующего Ю. Н. Данилов писал в своём труде «Россия в мировой войне 1914-1915 гг.», вышедшем в 1924 году в Париже:
«Руководящая роль принадлежала начальнику штаба этого фронта генералу Алексееву - человеку больших военных знаний, опыта и настойчивости. Несомненно, что наши первые успехи в Галичине должны быть крепко связаны с именем этого крупного военного деятеля пережитой эпохи».
Есть любопытное заключение об умелом стратегическом маневрировании русского фронта в Галицийской битве немецкого военного исследователя. В «Истории войны» Г. Штегеман писал:
«Австрийская победа у Замостъя была парализована русской победой у Перемышля, так как поворот фронта 4-й армии (генерала А. Е. Эверта. - А.Ш.) для второй битвы у Львова спас жизненные пункты северного Русскою фронта...».
Можно констатировать бесспорный факт: после Галицийской битвы к Алексееву пришло признание его полководческого таланта и стратегических воззрений. Ему теперь прочили удачную карьеру на более высоких постах. Сам же он отзовётся о первой военной кампании в одной из разговоров так:
— Наше мышление ещё только переходило с мирного на военное положение. Битва в Галиции научила прежде всего тому, как надо воевать. Научила многих, в том числе и меня.
Война на Русском фронте, как известно, Галицийской битвой не закончилась. Она только начиналась для Европы и остального мира.
Михаилу Васильевичу Алексееву здесь предстояло сыграть одну из заглавных ролей. А пока он продолжал добросовестно исполнять должность начальника фронтового штаба.
После победного завершения боев в Галиции штаб Юго-Западного фронта стал разрабатывать, пользуясь затишьем, план новой стратегической операции. Иванов и Алексеев предлагали, переправив через реку Сан главные силы фронта, начать наступление в северо-западном направлении и переместиться на левобережье Вислы. После этого, утвердившись на рубеже реки Нида, действовать по обстановке.
Перед тем как предложить Ставке собственный план продолжения войны, между главнокомандующим фронтом и начальником его штаба состоялся разговор:
— Михаил Васильевич, как вы думаете, великий князь и Ставка одобрят нашу стратегическую задумку?
— Надеюсь, что да.
— Почему вы так уверены?
— Ставка сама вынашивает идею последующего после Галиции вторжения в земли Верхней Силезии. А это уже германская территория.
— У вас на сей счёт разговор уже был со Ставкой?
— Да. Такими мыслями со мной делился генерал Янушкевич. А он, как вам известно, выражает прежде всего мысли Николая Николаевича-младшего.
— Чем может Верховного привлечь наш план выдвижения на рубеж реки Нида?
— В первую очередь тем, что с этого рубежа наш фронт может оперировать сразу по двум направлениям.
— Вы говорите о возможности нанесения ударов на Краков или Бреславль?
— Да, Николай Иудович. На австрийский Краков и немецкий Бреславль.
— Думаю, что Ставка поддержит такую идею. Но здесь одно «но».
— Какое?
— Предлагаемый нами план надо согласовать с действиями соседа, Северо-Западного фронта. У его штаба ведь тоже есть свои задумки и проблемы.
— Согласование необходимо. Но это уже компетенция Ставки...
Новый главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта генерал Рузский, сменивший на этом посту генерала Жилинского, действительно находился под прессом собственных «проблем». Его фронт не мог обеспечить действия южного соседа при выдвижении последнего на рубеж реки Нида. Рузский предлагал Ставке отвести свою 2-ю армию с берегов реки Нижний Нарев на Вельск, чтобы перегруппировать войска фронта.
В начале сентября начальник штаба Ставки в письме сообщил Иванову и Алексееву о намерениях главнокомандующего соседнего фронта:
«Хотя этим движением открываются пути на Варшаву и Новогеоргиевск, но наличие на фронте Гродно—Белосток - Вельск двух армий общей численностью до 8 полевых корпусов, не считая прибывающего 2-го Сибирского корпуса, могущих действовать во взаимной связи, едва ли позволит немцам, при наличных у них силах, развить широко к югу их наступательные действия».