— Восемь корпусов оставить на линии Карпаты—Краков. Десять иметь в направлении на Ивангород-Бреславль.
— Что это даст в случае наступления на запад совместно с соседним фронтом генерала Рузского?
— Мы можем совместно угрожать Берлину силами восемнадцати корпусов.
— Вы считаете, что для решения стратегической цели этих сил будет достаточно?
— Думаем, что да. Штабные расчёты подтверждают реальность проведения Берлинской наступательной операции.
— Ваше предложение в штабе Ставки будет рассмотрено...
Поскольку мнения главнокомандующих фронтов - Юго-Восточного и Северо-Восточного и их штабов в продолжение войны расходились, великий князь Николай Николаевич-младший отправился к Иванову. Это была одна из инспекционных поездок Верховного на передовую линию.
— Как нам известно, Николай Иудович и Михаил Васильевич, значительные силы австрийцев и прежде всего германцев появились на левом берегу Вислы.
— Точно так. Эти данные полностью подтверждаются фронтовой разведкой.
— Чтобы противостоять им, нам следует принять срочные меры. Поэтому приказываю вам передвинуть с возможной энергией и быстротой на участок между Ивангородской крепостью и устьем реки Сан не менее двух армий.
— Армии, ваше высочество, уже готовятся для такого манёвра.
— Тогда им надо отдать ещё и приказ находиться в полной готовности к форсированию Вислы и атаки неприятеля на её левобережье.
— Будет исполнено.
— Относительно Львова, Ярослава и Перемышля. Этот район удерживать, а также обеспечить себя от удара со стороны Венгрии.
— Прикрытие Карпат фронтом уже завершено.
— Хорошо. О плане предстоящего наступления вам будет сообщено от моего имени в директиве Ставки...
Названная директива (позднее уточнённая) пришла в штаб Юго-Западного фронта 15 сентября. В ней говорилось следующее:
«Общей задачей армий обоих фронтов Верховный главнокомандующий ставит деятельно готовиться к переходу в наступление возможно большими силами от Средней Вислы в направлении к Верхнему Одеру для глубокого вторжения в Германию».
Началась перегруппировка огромного количества войск двух фронтов: многих сотен тысяч человек, тысяч орудий, массы конницы, тылов. Была продолжена блокада крепости Перемышль с её австрийским гарнизоном. Фронтовым штабом разрабатывались маршруты движений и отдавались соответствующие приказы. Опасность крылась в том, что во время походного марша русских войск германцы могли нанести опережающий Удар.
Алексеев связался с командующим 4-й армией Эвертом, «вторая составляла правый, северный фланг фронта:
— Алексей Ермолаевич, замечены ли вашей разведкой угрожающие действия со стороны немцев?
— Пока нет, Михаил Васильевич. Штаб фронта чем-то озабочен?
— Да. Передвижение эшелонов по железной дороге вышло из графика. Реальные сроки передислокации войск удлинились. Германская разведка об этом, вероятно, знает, и может последовать атака по авангарду вашей армии.
— Пока армейской разведкой ничего не замечено.
— В любом случае приказываю наблюдение за противной стороной усилить разведывательными сотнями уральских казаков. Такую же задачу поставьте коннице отряда генерала Ольховского.
— В каком направлении усилить разведку?
— В западном и перед городом Радом. Основной целью считать своевременное обнаружение движения неприятеля к Висле...
Однако не дремал и главнокомандующий войсками Германии на Востоке генерал Гинденбург. Подчинённая лично ему новая 9-я армия 20 сентября подошла к Висле. Русские стали срочно усиливать оборону Варшавы, поскольку их авангардные войска были вытеснены на правый берег Вислы, переходить которую немцы не стали.
Одновременно начали наступление и австро-венгры. Они вышли на рубеж реки Сан. Но их попытка переправиться была успешно отбита.
В итоге действия воюющих сторон вылились во встречные бои. Особенно сильными они оказались на Средней Висле. Положение русских войск здесь спасло мужество сибирских стрелков, которые порой сразу же после выгрузки из эшелонов шли в штыковые атаки без артиллерийской поддержки.
В битве под Варшавой покрыли себя славой 1-й и 2-й Сибирские стрелковые корпуса генерала от кавалерии М. М. Плешкова и генерала от инфантерии А. В. Сычевского. Первый из корпусов прибыл на польскую землю из Приамурского военного округа, где его полки размещались в Никольск-Уссурийске, Шкотово, Раздольной, Новокиевске, Барабаше. Второй корпус до войны входил в состав Иркутского военного округа. Его полки начали свой далёкий путь на войну с забайкальских железнодорожных станций Читы, Березовки, Песчанки, Сретенска, Даурии.
Фронтовой штаб работал днём и ночью. Позже главнокомандующий армиями Юго-Восточного фронта генерал Иванов так отзовётся о своём начальнике штаба:
«Алексеев, безусловно, работоспособный человек, очень трудолюбивый и знающий, но, как всякий человек, имеет свои недостатки. Главный — это скрытность. Сколько времени он был у меня, и ни разу мне не удалось с ним поговорить, обменяться мнением. Он никогда не выскажет своё мнение прямо, а всякий категорический вопрос считает высказанным ему недоверием и обижается. При этих условиях работать с ним очень было трудно. Он не талантлив и на творчество не способен, но честный труженик».
С Ивановым трудно согласиться. Вполне возможно, что он ревниво относился к успехам начальника штаба своего фронта, который меньше чем через год станет таким же, как и генерал от артиллерии Иванов, главнокомандующим армиями фронта. И более того, шагнёт ещё выше, став фактически «стратегическим главой» Ставки.
Между тем события на Средней Висле разворачивались. Генералу Эверту в ночь на 27 сентября удалось переправитьсвою 4-ю армию на противоположный берег реки, с тем чтобы помочь гарнизону Ивангородской крепости. Но, как оказалось, германцы подтянули сюда многочисленную артиллерию, в том числе и батареи тяжёлых орудий. На русских обрушился шквал огня. Спустя сутки Эверт отвёл свои два авангардных корпуса - Гренадерский и 16-й армейский - на правый берег реки.
Раздосадованный генерал Иванов категорически потребовал от великого князя Николая Николаевича-младшего и начальника штаба Ставки немедленно заменить двух подчинённых ему генералов. Он желал заменить начальника фронтового штаба Алексеева на генерала Данилова, и командующего 2-й армией Шейдемава на генерала Сиверса. Тогда Янушкевич позвонил Иванову:
— Всякую перетасовку в командном составе я и Верховный считаем вредной. Особенно касательно генерала Алексеева.
— Но я, как главнокомандующий армиями фронта, настаиваю.
— Мы с великим князем своё мнение вам высказали.
— Что мне тогда остаётся делать?
— Подчиниться мнению Ставки...
В окружении Верховного главнокомандующего уже давно видели то, что Иванов «определённо не справлялся с возложенной на него задачей по руководству столь огромной массой войск, сосредоточенных на Средней Висле». К такому выводу, например, пришёл один из крупнейших отечественных историков Первой мировой войны И. И. Ростунов.
Можно добавить, что начавшаяся конфликтная ситуация не разрядилась благодаря «миротворческой» позиции Ставки. Отношения между Ивановым и Алексеевым так и Остались неприязненными...
Варшавско-Ивангородская операция в истории Первой мировой войны стала одной из крупнейших прежде всего но числу задействованных в ней сил и по широте стратегического замысла. В середине сентября под Ивангородом войска Юго-Западного фронта завязали ожесточённые бои. 1-я австро-венгерская армия Данкля была разгромлена и отступила в южном направлении.
Начальник штаба германского главнокомандующего на Востоке генерал Эрих Людендорф следующим образом оценил сложившуюся обстановку:
«27 (октября. - А. Ш.) был отдан приказ об отступлении, которое, можно сказать, уже висело в воздухе. Положение было исключительно критическое...
Теперь, казалось, должно произойти то, чему мешало в конце сентября наше развёртывание в Верхней Силезии и последовавшее за ним наступление: вторжение превосходящих сил русских в Познань, Силезию и Моравию».
Слова генерала Людендорфа, сподвижника Гинденбурга до самого окончания Первой мировой войны, можно расценить так. И в штабе главнокомандующего германскими армиями на Востоке, и в Берлине опасались, что в случае полного успеха русского оружия под Варшавой и Ивангородом противник мог появиться на территории современных Польши (в её бывшей германской части) и Чехии (её восточной части).
Однако в Ставке уже сами великий князь Николай Николаевич-младший и начальник его штаба Янушкевич не справились с управлением наступательными действиями двух огромных фронтов, координацией их атакующих усилий, своевременной поддержкой резервами и огневыми припасами. Самое главное заключалось в том, что время для последующего атакующего удара оказалось безвозвратно упущенным.
Этим и воспользовался опытный генерал Людецдорф. Он сумел хорошо скоординировать действия германских войск с австрийскими в Лодзинской операции, которая началась в последних числах октября и закончилась 6 декабря первого года Первой мировой войны.
Главную ударную роль в наступлении на польский город Лодзь играла немецкая 9-я армия. Её атаку обеспечивали четыре корпуса, которые Берлин так и не успел до конца сформировать - «Грауденц», «Познань», «Бреславль» и «Торн». Немцы имели в Лодзинской операции 279 тысяч штыков и сабель, 1440 орудий и 700 пулемётов. Три русские армии - 1-я, 2-я и 5-я - обладали силой в 367 тысяч штыков и сабель, 1305 орудий и 740 пулемётов.
Русские почти в два раза превосходили неприятеля в кавалерии, но её активно использовать так и не удалось. И заметно уступали в числе тяжёлых артиллерийских орудий, хорошо обеспеченных снарядными запасами. Эти два обстоятельства заметно повлияли на ход сражения вокруг города Лодзь.
Разведывательная информация о перегруппировке германских войск у Торна и Познани была получена поздно, только 30 сентября. Ставка отдала соответствующую директиву фронтам, но она исходила из неправильной оценки сил германцев.